Испытай меня
Шрифт:
Фернан проделывал с ней невероятные вещи; его возбуждение ощущалось горячо и остро через ткань одежды, разделявшую их. А когда Джейн позволила себе представить, что было бы, если бы они оказались одни, то едва не лишилась чувств.
Когда началось шоу, Фернан отвел ее к столику, и Джейн знала, что ни за что не дошла бы, если бы не твердая рука, поддерживавшая ее за локоть. Она попыталась сосредоточить внимание на певице с ангельским голосом и фигурой римской матроны, но боковым зрением постоянно следила за Фернаном, замечая каждое движение его руки или поворот головы. Они покинули ресторан сразу после одиннадцати,
А ведь Фернан Тамилье не любил ее! Да, его тело могло отреагировать на близость молодой женщины, но не более того… Он был здоровым, темпераментным мужчиной, его брак продолжался несколько лет, и, несомненно, он занимался любовью еще до свадьбы, подумала она с тоской. Так что все это вполне естественно.
Но желать ее как личность, как Джейн Николсон со всеми ее проблемами и переживаниями? Нет, он ясно дал понять, что ничего этого ему не нужно. И вероятно — да просто наверняка! — если бы он увидел ее обнаженной, то его физическое влечение пропало бы. Фернан привык к совершенству, которым она не обладала даже до аварии. А уж теперь-то…
Что, если быть честной, могла Джейн предложить такому мужчине, как Фернан Тамилье? У него всегда было все: богатство, влияние, красивая внешность. И вне всяких сомнений, его брак был сплошной сказкой, с которым он, сам того не замечая, будет сравнивать любую новую связь…
— Ну, что ты вдруг загрустила? — спросил Фернан, садясь в машину, и, когда она не ответила, взял ее за подбородок, заглянул в глаза и нежно поцеловал. — Поехали отсюда, хорошо?
Машина помчалась по шоссе в сторону Ле-Пюи, и Джейн почувствовала разочарование. Неужели после всего, что произошло в этот вечер, он собирается отвезти ее домой и сдать на руки Норе, словно забытую сумку?
Но через некоторое время «ситроен» остановился в уединенном месте, окруженном молодым кустарником, и Фернан выключил мотор.
— Я хочу поцеловать тебя, Джейн. По-настоящему. — Он повернулся к ней; тишина навевала ощущение, что они одни на всем белом свете. — Я хотел бы целовать тебя по-настоящему всю ночь.
Что же тогда он делал в ресторане, если не целовал меня по-настоящему? — подумала Джейн. Но в следующее мгновение поняла, в чем разница.
Прикосновение губ Фернана на этот раз возбудило желание — дикое, необузданное, туманящее разум, обжигающее огнем, неудержимое. Ее губы раскрылись под его алчущими губами, поцелуй становился все глубже и глубже, пока не захватил ее целиком.
Она прижалась к Фернану, забыв обо всем на свете. Любовь делала ее чувствительной к каждому его движению, к каждому прикосновению. Она отвечала на поцелуи с такой страстью, что Фернан, наверное, был поражен, но ее это не волновало.
Джейн не понимала, что с ней творится. Она никогда не считала себя чувственной, ей всегда удавалось контролировать свое поведение. Но теперь все было совсем по-другому. Она хотела принадлежать Фернану, слиться с ним воедино!
И вдруг словно тревожный звоночек прозвучал в мозгу Джейн. Она испугалась собственного желания — такого безрассудного, такого всепоглощающего. А ведь Фернан сам предупреждал ее об опасности! Он не прикидывался, что любит ее, с самого начала был предельно честен с ней. Как же смириться с тем, что она не более чем предмет для удовлетворения сиюминутных потребностей? Что она почувствует потом, когда эта романтическая ночь будет в прошлом?
— Фернан… — Джейн с трудом освободилась от его объятий; перед глазами все плыло, сердце бешено колотилось. — Подожди! Мне нужно… Я хочу тебя кое о чем спросить.
— Не сейчас! — Он снова притянул ее к себе, но Джейн уклонилась от ищущих губ.
— Нет, именно сейчас, а то будет поздно. Скажи, все это для тебя хоть что-нибудь значит? Видишь ли, я не привыкла… к коротким связям. — Она хотела сказать «романам», но не смогла заставить себя выговорить это слово.
— А к чему же ты привыкла?
Джейн смотрела на него во все глаза. Ей было так трудно заставить себя задать этот вопрос, а он на него не ответил…
Промолчал! Просто промолчал! Впрочем, это и был ответ…
— Я хочу домой, Фернан.
Джейн показалось, что она вернулась назад, в то время, когда не знала о существовании Фернана Тамилье, в тот мир, где самыми страшными событиями для нее были предательство Фреда, ужас катастрофы и кошмарные месяцы после нее. Странно, но все это вдруг показалось вполне переносимым по сравнению с той болью, что мучила ее сейчас.
— Джейн, я не могу тебе ничего обещать. Мне казалось, что я дал понять это…
— О да! Ты дал мне это понять. — В голосе Джейн прозвучала такая горечь, что ей самой стало жаль себя. — Ты поступил как честный человек и ни в чем не виноват. Но, пожалуйста, отвези меня домой.
Последние слова были сказаны так жалобно, совсем по-детски. Губы Фернана сжались в тонкую линию, он отвернулся, завел двигатель и, не говоря ни слова, выехал на дорогу.
6
Следующие несколько недель были самыми трудными в жизни Джейн, и спасло ее только то, что она пребывала в постоянных хлопотах. Она была нежной подругой, компаньонкой и доверенным лицом Норы, а когда нужно — гибридом матери и няньки. Она была старшей сестрой и товарищем Поля, надежной опорой и поддержкой Пьера. Но все это время она чувствовала себя бесконечно и безнадежно несчастной…
Самым тяжелым было то, что она даже не могла ни с кем поделиться. Джейн звонила матери раз в неделю, чтобы рассказать, как идут дела, но о таких вещах не говорят по телефону. Кроме того, ей не хотелось огорчать мать известием, что она несчастна за сотни миль от дома, в чужой стране, так что приходилось бодрым голосом сообщать только хорошее.
Фернан сразу же после того вечера на три недели уехал по делам в Штаты, а по возвращении под предлогом страшной занятости свел свои визиты в Ле-Пюи до минимума. Его отсутствие причиняло Джейн боль, но не такую сильную, как редкие случайные встречи с ним.
Как-то раз после одной из таких встреч, когда Нора была уже на девятом месяце беременности и живот ее стал просто огромным, они с Джейн беседовали на террасе теплым весенним вечером.
— Пьер беспокоится за Фернана, — озабоченно сказала Нора, устраиваясь поудобнее в шезлонге. — Он считает, что с ним что-то случилось.