Исследователи Гора
Шрифт:
— Чем могу служить господину? — угодливо спросил Учафу, ковыляя в мою сторону с большой суковатой палкой в руке.
— Может быть, позже, — ответил я. — Сейчас я просто осматриваюсь.
— Это правильно, господин! Здесь вы найдете самых очаровательных рабынь Шенди.
У работорговца не хватало многих зубов и одного глаза. Тога его была выпачкана едой и кровью. Из-за пояса торчал длинный нож без ножен.
— Почему у этой девушки завязаны глаза? — спросил я, показывая на низкую платформу, на которой стояла на коленях
— Как почему? Чтобы не волновалась, — отвечал торговец. Я кивнул. К подобному приему часто прибегают на рынках. Учафу ушел по своим делам.
— Купи меня, господин! — взмолилась какая-то девушка. Я взглянул в ее сторону и пошел дальше по ряду.
На рынке было грязно, накануне нашего прибытия в Шенди прошел большой ливень. Парило. Доносился тяжелый запах начинающихся прямо за портом джунглей. Рынок Учафу помещался возле Рыбного канала, ведущего прямо в гавань. Неподалеку располагался огромный рыбный рынок. Рыбу доставляют сюда на каноэ из многочисленных деревень, расположенных вдоль Ниоки. Вообще-то официальное название канала Тангавизи, но из-за рынка его прозвали Рыбным.
— Купи меня, господин! — произнесла другая девушка, со смуглой кожей и великолепными ногами. По моей оценке, на рынке Учафу было не более двухсот пятидесяти девушек. Судя по всему, дела торговца шли не слишком хорошо. Учафу помогали четыре человека, один из которых приходился ему братом.
Большинство рабынь, как и следовало ожидать, были темнокожими, белых я насчитал человек пятнадцать, несколько рабынь были явно смешанного происхождения.
— Господин, — произнесла рыжеволосая девушка и робко протянула руку. Я строго посмотрел на нее, и она тут же потупилась.
Я медленно пошел дальше. Две темнокожие рабыни испуганно съежились при моем приближении. Я понял, что они еще не успели привыкнуть к ошейнику. Я брел вдоль ряда, разглядывая клетки с рабынями. Некоторые девушки были прикованы к решеткам, другие были скованы общей цепью. Мое внимание привлекла лежащая в грязи рабыня, жестоко скрученная по рукам и ногам грубой веревкой. Очевидно, она чем-то не угодила хозяину.
Я присел рядом, ухватил ее за волосы и приподнял, чтобы получше разглядеть. На ошейнике блондинки с широкими щиколотками было написано: «Я рабыня Кикомби». Слово «Кикомби» было зачеркнуто, рядом красовалось имя Учафу. Я улыбнулся. Учафу не брезговал даже подержанными ошейниками. Кюры, как всегда, продемонстрировали отменную догадливость. Никому не придет в голову искать ценный товар в таком месте.
— Нравится? — спросил Учафу, невесть как снова оказавшийся рядом. Похоже, он старался не выпускать меня из виду. — Если честно, я купил ее у Кикомби.
— Я в этом не сомневался, — сказал я. Мне показалось, что он принял меня за агента, выслеживающего контрабандных рабынь.
— Тебя нравятся белые девушки? — спросил Учафу.
— Да, — сказал я.
— Из них получаются отменные невольницы.
— Я знаю.
— Вот настоящая красавица, — сказал он, показывая на девушку, чей ошейник я только что рассматривал.
— Другие у тебя есть? — спросил я.
— Конечно.
— С такими же волосами?
— Есть, — кивнул он, но мне показалось, что торговец насторожился.
Я огляделся. Неподалеку стоял целый ряд пустых клеток
— Там у тебя много пустых клеток. Почему ты держишь своих рабынь в такой тесноте? Их и не разглядишь толком в такой давке.
— Так за ними легче присматривать и кормить, — пояснил торговец. — И убирать надо меньшую территорию.
— Понятно, — кивнул я.
— Кроме того, — продолжал он, — скоро я ожидаю новые поставки, и мне очень понадобится место.
— Похоже, у тебя нет ни одного раба-мужчины.
— В Шенди они давно стали редкостью, — ответил Учафу. — Всех забирает Била Хурума на строительство своего канала.
— Если не ошибаюсь, он собирается соединить озера Ушинди и Нгао.
— Замысел грандиозный, — кивнул Учафу, — но что можно ожидать от варваров с континента?
— В результате этого проекта река Уа соединится с морем, — сказал я.
— Если получится, — заметил Учафу. — Только они никогда его не построят. Погибли уже тысячи. Людей косит жара, солнце, многие гибнут от рук враждебных племен или погибают в когтях тарларионов. Это дикая и безумная затея, на которую уже угробили немыслимые деньги.
— Нелегко, наверное, найти столько рабов? — поинтересовался я.
— Большинство из тех, кто работает на канале, даже не рабы, — сказал Учафу. — Это должники или преступники. Многих забирают из деревень. Каждую деревушку обложили трудовым налогом. В этом году Била Хурума затребовал квоту работников из самого Шенди!
— Ему, разумеется, отказали?
— Мы усилили оборону и укрепили крепостные стены, — кивнул Учафу. — Только нельзя себя обманывать. Эти стены хороши, чтобы в город не забредали дикие животные. Может, помогут отбиться от шайки разбойников. Но против многотысячной армии они не годятся. Мы ведь даже не военный город. У нас и флота-то вооруженного нет. Мы — торговый порт.
— Тем не менее вы, я надеюсь, отказались поставлять Биле Хуруме рабочую силу?
— Если он захочет, — мрачно произнес Учафу, — он может войти в город и спалить его дотла.
— Варвар с континента? — уточнил я.
— У Билы Хурумы организованная и дисциплинированная армия. Ему подчиняются целые убараты.
— Даже не знал, что на юге существуют такие могущественные государства.
— Это великий убарат, — ответил Ушафу, — но мало кто знает, что происходит внутри его. Я промолчал.
— Шенди, — добавил Ушафу, — это цветок у копыт кайлуака.
— К тебе тоже обращались по поводу рабочей силы?