Истинный д`Артаньян
Шрифт:
После сражения, в присутствии двух кузенов д'Артаньяна, Пьера и Жозефа де Монтескью д'Артаньян, тело капитана мушкетеров было погребено в голландской земле у подножия стен Маастрихта.
Его должность, одна из наиболее значительных при дворе, сразу стала предметом соперничества честолюбцев. 30 июня неумный и тщеславный капитан легкой конницы дофина Лавальер весьма униженно молил своего друга Лувуа вмешаться с тем, чтобы обеспечить эту должность ему. «Мне так нужно, чтобы король оказал мне милость, — стенал он и предлагал взять в уплату 50 тысяч экю из приданого его жены, — ибо „у меня самого ничего нет“». Его просьба была сразу же отклонена.
Кузен д'Артаньяна бригадир королевской армии и младший лейтенант мушкетеров Жан-Луи Кастерас де Ларивьер был в числе соискателей этой должности, однако ему недостало надежных рекомендаций.
В конце концов должность капитан-лейтенанта первой мушкетерской роты досталась майору лейб-гвардии шевалье де Форбену, который сумел получить за нее 50 тысяч ливров ренты, «но, поскольку он многократно обкрадывал собственную роту, случилось так, что его уже не любили так, как любили его предшественника» 31 .
31
Дю Бюиссон Жизнеописание Тюренна, 1676 (Du Buisson La vie de Turenne)
Глава XXI. Сыновья д'Артаньяна
Жозеф д'Артаньян долго выжидал, прежде чем сообщить Полю де Кастельмору о гибели его брата 11 июля он отправил ему из лагеря при Ниссе, куда мушкетеры отошли после своих славных подвигов при Маастрихте, следующую записку: «Я не хотел быть в числе первых, кто принес Вам жестокое известие, которое Вы теперь уже получили, но уверяю Вас, что в мире нет человека, который переживал бы это несчастье сильнее меня. Дело не в том, что я возлагал на него надежды в связи со своим продвижением по службе, а в том, что, потеряв его, я потерял отца Я думаю, что даже Ваше горе не будет столь велико, как мое. Следует сделать усилие и пережить это случившееся с нами несчастье и не допустить, чтобы случилось еще одно, если Вы слишком предадитесь скорби, ибо Ваши племянники нуждаются в Вас и во мне».
По смерти супруга г-жа д'Артаньян, считая, что пришло время потребовать вдовью часть имения, покинула свое уединенное поместье в Бургундии и поселилась в Париже на улице Сены рядом с бывшим дворцом королевы Марго в гостинице «Коронованная Маргарита». В декабре того же года советник короля и гражданский лейтенант города Парижа мессир Жан Лекамю снял печати с квартиры на Паромной улице и приступил к инвентаризации имущества покойного. Он обнаружил, что дом находится в страшном беспорядке, и это, несомненно, доказывает, что д'Артаньян не был особо аккуратен в своей частной жизни — об этом нетрудно было догадаться1 Секретарь суда крупным округлым почерком написал подробный список предметов, которые он наугад извлекал из захламленных комнат. Перечисление достойно поэмы Превера [98] : две пары сапог, печать и уздечка, кожаная перевязь, попона для лошади, два ящика с пистолетами, культовые предметы, табакерка — ага! д'Артаньян нюхал табак1 — естественно, не были забыты и две большие рапиры: одна с рукоятью из матового золота с латунным лезвием, другая — из потемневшего железа. Любители древностей и исторических курьезов явно будут разочарованы: из всего этого ничего не сохранилось.
В сундуках и коробах вместе с безделушками лежали оружие и одежда всех видов. Были найдены официальные бумаги, подписанные королем и его министрами и датированные временем процесса над Фуке. Стоило ли разгребать еще не остывшую золу? Может быть, покойному были известны какие-нибудь государственные тайны? Осторожный по натуре и наученный опытом своей профессии почтенный мес-сир Лекамю поспешил сообщить об этом своему начальнику г-ну Кольберу.
«Сняв печати, наложенные на имущество г-на д'Артань-яна после его смерти, — написал он, — мы обнаружили несколько спрятанных пакетов и из нескольких слов на конверте поняли, что в них находятся различные указы короля, касающиеся дела г-на Фуке. Я приказал, чтобы их не раскрывали, прежде чем не узнаю от Вас, что Вы считаете правильным сделать».
Кольбер распорядился, чтобы все было разобрано. Государственные бумаги были отправлены в королевский архив. Все прочее, перечисленное в инвентарной описи, включая две кареты, гобелены и одежду покойного, было оценено в 4500 ливров. Какая нищета!
Можно держать пари, что Анна-Шарлотта пожалела о том, что покинула свое уютное имение Сент-Круа ради столь жалкого наследства. Не было ни книг, ни дорогой мебели, ни одного предмета искусства или просто ценного предмета, даже ни одной картины известного мастера из тех, что составляли богатство и очарование жилых помещений века Людовика XIV. Супруг Анны-Шарлотты ушел из жизни почти столь же бедным, каким явился в Париж около 40 лет тому назад. Более того, д'Артаньян еще оставил долги. Так что, будучи женщиной мудрой и осмотрительной, вдова неисправимого гасконца предпочла сразу же отказаться от этого «более обременительного, нежели выгодного» наследства, оставив за собой лишь «приданое, вдовью часть имения и имущество, приобретенное до вступления в брак».
19 декабря 1673 года мессир Лекамю составил акт об опекунстве над двумя детьми д'Артаньяна, которым в ту пору было 12 и 13 лет, в присутствии смотрителя гардероба Месье г-на Жана-Франсуа де Шанлеси, кузена Шарлотты, друзей семьи: г-на Жюльена-Сезара Фора, владельца Шампа, Франсуа Руайе графа де Сен-Мико и брата покойного — люпиакского кюре аббата Арно де Кастельмора. С всеобщего согласия опекуном было решено объявить Поля де Кас-тельмора, но, поскольку он жил уединенно в своем имении в Гаскони, был назначен опекун-надзиратель в лице кузена Кастераса де Ларивьера. 22 декабря каноник Иерозм Фер-ран, служащий в святой капелле Венсеннского замка, принял его предложение стать действительным опекуном. В начале следующего года г-жа д'Артаньян, надев свое лучшее платье, пришла на аудиенцию в Версаль. Газета рассказывает, что Его Величество «засвидетельствовал оказанием разного рода милостей вдове и детям то удовлетворение, с которым он относился к службе покойного».
Всехристианнейшего короля печалило лишь одно: из-за разногласий со своим оплакиваемым супругом Анна-Шарлотта не сочла в свое время возможным крестить своих сыновей. Это упущение было восполнено: 3 марта и 5 апреля 1674 года молодые люди были торжественно крещены в церкви Св. Юлиана в Версале лично монсеньором Боссюэ. Крестными отцом и матерью старшего сына Луи стали Людовик XIV и королева Мария-Терезия; крестными родителями второго сына, также носившего первое имя Луи, стали Великий дофин и Мадемуазель де Монпансье. Как видим, сироты получили самых высоких покровителей. Они долгое время жили на улице Сент-Андре-дез-Ар в старых меблированных комнатах своей матери под надзором добродушного кузена Ларивьера. Что до Анны-Шарлотты, которая могла теперь не без высокомерия именовать себя «вдовой высокородного и могущественного сеньора мессира Шарля де Кастельмора, графа д'Артаньяна», то она сразу же вернулась в свою родную провинцию Брес. Там она продолжала увеличивать свое имение, прикупила за 20 тысяч экю земли Шанлеси, которые достались по наследству ее брату, и скончалась 31 декабря 1683 года.
Д'Артаньян — «высокородный и могущественный сеньор»? Явно не все были такого же мнения, в особенности же те дотошные представители интенданта Монтобана, которым было вменено в обязанность сосчитать дворянские поместья и выявить узурпаторов родовых титулов, входящих во Французский гербовник. Вызванный в следственную комиссию Поль де Кастельмор не смог предъявить ни единого реального доказательства своих претензий. И понятно почему! Скромные люпиакские купцы не оставили в своих котомках ни жалованных грамот, ни генеалогических древ! Так что 15 января 1702 года брат д'Артаньяна был приговорен управителем округа города Монтобана к выплате 2030 ливров штрафа. Отказываясь признать себя побежденным, старый губернатор Наварранса направил непосредственно королю следующее прошение:
«Государь, Поль, владелец Кастельмора, покорнейше напоминает Вашему Величеству, что имел честь служить покойному блаженной памяти королю Вашему отцу и Вашему Величеству... Его преклонный возраст и долгая служба, которую он будет нести до последнего вздоха, а также служба покойного г-на д'Артаньяна, его младшего брата, погибшего при осаде Маастрихта в 1673 году, где он командовал первой ротой мушкетеров, позволили ему взять на себя смелость просить Его Величество отменить предвзятое судебное решение, вынесенное против него г-ном интендантом Монтобана по вопросу о его благородном происхождении...»