Истинный герой

Верещагин Петр

Едва осознав ЭТО, великий герой испепелил взглядом приблизившегося Кречета, мгновенно прочел по лицу друида все, что и опасался прочесть, скрипнул зубами и вытер окровавленный клинок о полу широкого одеяния старика.

– Ты отправишь меня туда.

– Куда – туда?

– Куда нужно. Я ее из Аннона верну, если придется.

– Не придется, к счастью для Аннона, – молвил Кречет. – Фоморы ее взяли. Заложницей. Ивин жива и останется живой, пока ты будешь делать то, что тебе приказано.

Ниал бросил меч в ножны, сел на песок и обхватил руками колени. Он боялся. Боялся, что сейчас окончательно выйдет из себя

и разорвет кого-нибудь на части. Живьем.

– Каков первый приказ? – процедил он.

– Пожертвовать морю котел Дагды.

…Великий герой стал убийцей, вором и клятвопреступником, но исполнил порученное. Святыня Ллогрис и доброй трети Галлии, дарующий жизнь и бессмертие хрустальный котел упокоился в волнах Западного океана. За голову Ниала жрецы Дагды-Киана пообещали заплатить столько серебра, сколько она весит, но за наградой ни один охотник за наживой так и не пришел.

А великому герою было позволено увидеть Ивин в колдовском зеркале, убедиться, что с ней все в порядке, и получить второй приказ. Принести в дар морю священный дубовый лист из самого сердца рощи грозного Кернанна.

Он исполнил и это, и Рогатый присоединился к охоте на святотатца Ниала вместе со своими Дикими Охотниками. Но охота и теперь не была успешной, а великий герой увидел Ивин еще раз, теперь – без всяких зеркал, лицом к лицу. Они даже успели обменяться несколькими словами, прежде чем слуги госпожи Моргьен уволокли девушку в подводное царство, оставив Ниалу третий и последний приказ.

И приказ этот великий герой исполнил охотно и даже с наслаждением, потому что владычица фоморов потребовала у него голову друида по прозванию Кречет. Означенную голову Ниал притащил на берег Западного океана спустя несколько дней и швырнул ее в удовлетворенно рокочущий прибой, который тут же раздался в обе стороны, открывая коралловую лестницу в морские глубины.

Великий герой шагнул вперед, и воды сомкнулись над его головой.

ВЗГЛЯД СНАРУЖИ

От мертвого смерть отводили семь раз,но жизнь не вернулась к нему.Увидевшим свет отдавали приказ —но не повернулись во тьмуидущие там, где нет места следам,свой рок принимая и срок…Семь сгинувших стран, семь открывшихся ран —пророк, получи свой урок!

«Мы всегда платим за свои ошибки, Кречет, но иногда нам помогают заплатить. Немножко.»

Веки оставались сомкнутыми, словно друид не слышал слов, полных иронии и почти явного издевательства.

«Так трудно поверить, что кто-то соглашается помочь добровольно, без каких-либо угроз и принуждений. Что не надо обещать наград и власти, задумывая при этом, как бы половчее от этого обещания отвертеться, не нарушая своих слов. Что дело решается тихо и мирно, к обоюдному удовлетворению…»

Веки не поднялись и теперь, губы оставались плотно сжатыми. Не было Кречету дел до обоюдных удовлетворений.

«В конце концов, ты получил великого героя, я – подвиги великого героя, сам великий герой стал героем истинным и имеет спокойную семейную жизнь в стороне от приключений, а если ему вдруг станет скучно, жена быстро даст понять, что с нею и детьми гораздо интереснее, чем с дюжиной чудовищ…»

Плотно сжатые губы по-прежнему кривила легчайшая усмешка.

«Великий герой Ниал Длиннорукий, – иронически добавила госпожа Моргьен, которую Кречет звал Моррой. – Спаситель всей Галлии от нашествия завоевателей-фоморов, не говоря уж о двух дюжинах иных мелких заслуг перед человечеством.»

«Видали мы таких спасителей…» – заметил друид.

Мысленно.

Трудновато говорить вслух, когда голова отделена от тела искусным ударом меча, сработанного сгинувшим племенем Dwaergar.

«Видали, во всех видах видали, – согласилась Моргьен. – Впрочем, это обоюдно. Они нас во всех обличьях тоже встречали.»

«И провожали.»

«Да, уж мне-то грех возражать…» – Королеве Моря также теперь непросто было шевелить языком: тонкий, остро заточенный кол как раз пронзил диафрагму и подбирался к легким.

«И кто выиграл на сей раз?» – с некоторым запозданием поинтересовался друид.

«Давай объявим техническую ничью, – ответила Моргьен после недолгих размышлений. – Запутаемся в момент, если начнем каждый ход подсчитывать, а результат все равно не устраивает обоих. Пророчество-то сбылось, но нужно ли тебе такое его осуществление?»

«Ладно. По рукам.»

«Ну и где теперь те руки?»

«Там же, где все остальное…»

ЗАВЕРШЕНИЕ

Семь верных слов произносит тот,кто семь раз сумел смолчать;семь раз за столетье терновник цветет,умеющий снять печать.И семь парусов для семи кораблейподнимутся в тот же час,когда скажут Семеро – «в путь, скорей!» —в седьмой и последний раз…

Слова сии не были пророчеством, а если даже и были, Ниалу никто об этом не удосужился сообщить. Некому стало сообщать. И до чего ж бывшему великому герою это нравилось!

Нет, иногда он вспоминал, как самозабвенно рыскал по пещерам и лесным лабиринтам в поисках сокровищ, на какие ни один нищий не позарился бы, как совершал подвиги, достойные шестилетнего потомка болезненного рода Парлана, что много столетий назад прибыл из иного мира в железной лодке с огненными парусами… Он вспоминал – и улыбался этим воспоминаниям, улыбался свысока и с легкой грустью, без желания оскорбить. Теперь он мог себе это позволить.

Теперь Ниал мог позволить себе многое. Мог бродить где угодно и как угодно, мог жить в домике, который возвел для Ивин, или снова пуститься в странствия, – на нем-то геасов-запретов не было. На нем была только сама Ивин, которая решила, что приключений ей на ближайшие полвека хватит, а потому всерьез намеревалась создать настоящую, крепкую семью. Желательно, как выразилась девушка, с участием бывшего великого героя, однако ежели вдруг оному великому герою былое важнее грядущего, силком его тут никто не держит. Ниал не слишком задумывался о грядущем, но до минувших дней ему дел точно не было. Ну разве что вспомнить их порой – как вспоминают вчерашний сон, забавно-бредовый, но красочный.