Истины нет. Том 2
Шрифт:
10.
Кардинал невидящим взглядом смотрел на огонь. Небольшой, но жаркий костер жадно облизывал рыжими языками толстые поленья, сложенные шалашиком. Искорки веселой чехардой стремились вверх, кружась каруселью вокруг едва заметного столбика дыма. Яркие, полные жизни, они взлетали все выше и тускнели, мертвым пеплом опускаясь где-то за кругом света от костра, одинокие в темноте. Легкий ветерок жонглировал ими и игрался, то ласково обнимая, то грубо расшвыривая.
Ночное небо было настолько черным, каким только может быть, без единого светлого пятнышка.
Яркие четкие хлопки жестких крыльев вырвали кардинала из транса. На его предплечье уселся кардарах. Грюон согнул руку в локте, и крючковатый клюв птицы оказался напротив носа хозяина. Они встретились взглядами и замерли, не моргая, будто играя в гляделки. Через несколько минут птица забила крыльями, громко крикнула и, подброшенная вверх рукой пресвитера, растворилась в ночном небе. Грюон улыбался. Снова вальяжно уселся возле костра, на мягкие подушки, укрыл ноги теплым меховым покрывалом и потянулся к кубку. В неровном свете костра блеснули самоцветы, кольцом обнимающие золотую чашу. Кардинал сделал глоток. От холодной родниковой воды ломило зубы, но он залпом осушил кубок и отставил его в сторону.
– Старик, я знаю, ты не спишь, – проговорил Грюон.
Взял длинную палку и пошевелил приунывший костер. Искорки гурьбой ринулись в небо. Растревоженное пламя с новой силой затрещало дровами.
– Подходи ближе.
Волдорт неуверенно вышел из шатра и присел на толстое бревно рядом. Кардинал усмехнулся и указал длинным пальцем на одеяла у костра.
– Закутайся, что-то холодно нынче. Бери любое.
Священник не стал отказываться, выбрал небольшое, подбитое горностаем одеяло и накинул на плечи. Тотчас стало тепло и уютно.
– Вот так вот, брат, сиживал я в молодости у костра. В основном в военных походах. Ты же знаешь? Когда-то я был военным капелланом при третьей кавалерийской бригаде первой армии. Вот так насмотришься днем на раненых, изувеченных, потерянных, помрачившихся душой, ослабленных разумом солдат. Своих, чужих. Потом смотришь в огонь, на эти жадные прекрасные его лепестки и в них видишь каждого. Каждого, чью душу проводил или не смог спасти.
– Может, надо было пытаться врачевать не душу, но тело? Глядишь, потом он свою душу сам бы вымолил, – довольно резко ответил Волдорт.
– Врачевать тело не уподобил меня в то время Прощающий. Живущие Выше не сразу открыли мне мой дар. Да и что за врачеватели из пресвитеров! Смех, да и только. Думаешь, без знаний можно ровно срастить кости? Можно излечить заразу? Глупости это все. Молитва не всесильна. Она лишь грубое орудие. Куда без этого, – кардинал похлопал себя по лбу, – а молитвы да Истинная Сила – как орудие. Дай псу арбалет, сможет он выстрелить? А ведь неглупое животное. Да что псу. Иной человек скорее будет им навоз разгребать, чем поймет, как все устроено. Надо сначала окрепнуть умом, пройти жизнь, научиться ценить, верить, и лишь потом.
– Но вашего фаворита все равно лечил я, – заметил Волдорт.
– Прав. Везде прав, – кардинал скорбно улыбнулся. – Наша беда в том, что вера и наука у нас разделены. Церковь боится науки. Наука презирает веру. Безысходность. Не то, что у вас, правда, эккури?
– Почему вы продолжаете держать меня
– Ты словно хочешь обратно в каменный мешок, – Грюон щурился от внезапно ярко разгоревшегося костра. – А если я вдруг не думал про это, и ты сейчас вкладываешь подобные мысли мне в голову?
– Едва ли, – горько усмехнулся Волдорт. – Про Наол и его библиотеки вы догадались самостоятельно. Вам известно, кто мой знакомый. Только едва ли вы просто хотите его смерти.
– И именно поэтому твоя выходка днем была ребяческой и совершенно глупой. Неужели ты мог хотя бы на мгновение подумать, что я собираюсь сражаться с ходящим? Сражаться! – кардинал презрительно фыркнул. – Будь он на самом деле Аргосским Тигром, тогда конечно, но не с йерро. И до этой встречи я всего лишь хотел с ним договориться. Ведь очевидно, что заставить ходящего делать то, что он не захочет, невозможно. Даже ты, тот, кого он зовет отцом, не смог бы явиться рычагом или способом давления на него. Я уверен. А теперь, когда я знаю, что ему предложить, и когда над всем Немолчанием нависла смертельная опасность, – кардинал хмуро глянул на священника, – совершенно не важно, что было раньше, ибо теперь мы нужны друг другу. Он нужен, чтобы люди могли спастись, я нужен, чтобы мог спастись он. Ты знаешь, что там случилось?
Грюон махнул рукой в направлении исчезнувшего городка. Волдорт отрицательно покачал головой.
– А я знаю. Я видел все. Нейтраль показала мне, когда я шил ее раны, оставленные твоим другом. Впрочем, я думаю, у него не было иного выбора.
Пресвитер замолчал. Взял березовое поленце и, наклонясь вперед, подбросил его в огонь, снова поворошил угли палкой и вернулся на подушки. Волдорт терпеливо ждал.
– Известно тебе, кто такой Эллоаро? – тихо спросил кардинал.
Волдорт смертельно побледнел. Все его тело напряглось. Но кардинал не ждал ответа и продолжил говорить:
– Твой друг изгнал его. Уж не знаю, чего это ему стоило. Могу лишь предположить, что бой дался нелегко. Знаешь, когда приходит Пожирающий в Бездне, хорошего не жди.
– Немолчание не может распадаться, – взволнованно прошептал Волдорт, – не может. Нет никаких признаков. Кругом, да даже на этом месте, в этом лесу обязана была бы появиться лоза Нейтрали. Черный плющ должен обрамлять бреши, и слепни пустоты будут слетаться на мертвечину. А мы даже не встретили ни единой пустулы, что, как нарывы, густым ковром покрыли бы все вокруг и залили бы потусторонним гноем землю! И в конце концов…
Волдорт сглотнул и с напором продолжил:
– Знаменосец никогда бы не явился в распадающийся Мир. Зачем Радастану это?
– Твой друг тоже это понимал и потому ввязался в эту схватку, я думаю. Не стал бы он рисковать из-за уже мертвого Мира.
– Вы его плохо знаете, – грустно изрек Волдорт. – Есть в Планах существа, которые для подобных ему как сильные раздражители. И ходящие бросаются на них, как акулы на кровь. Эллоаро – один из них. Кйорт мог вступить с ним в бой и без видимых причин.