Источник тайной информации
Шрифт:
– На лице родимых пятен нет?
– Нет, личико чистое, очень светлая кожа, когда улыбается – ямочки на щеках. Да, наверное, так у любого малыша. Только свой кажется особенным.
– Его фотографий у вас нет?
– К сожалению. На последней – ему около годика.
– Тогда еще вопрос – он умеет четко проговаривать свои имя, фамилию и домашний адрес?
– Ой, не знаю. Я так давно его не видела, – совсем расстроилась моя клиентка.
Я решила пока больше не терзать ее вопросами.
– Ну что же, Алевтина Николаевна. Полагаю, что на сегодня информации хватит, – сказала я, подумав, что моей бедной голове вполне достаточно будет вместить и «отфильтровать» уже услышанное. – Я согласна вам помочь
– Спасибо вам, Татьяна, – в голосе Алевтины Николаевны прозвучала искренняя надежда.
Я не стала провожать клиентку – сказала, что мне надо еще побродить по парку и кое-что обдумать. Это было чистой правдой, без всяких психологических трюков. Когда Алевтина Николаевна скрылась за поворотом в одной из аллей, я направилась неторопливым шагом в противоположную сторону.
Меня заинтересовала подобная жизненная ситуация. Я за свою практику раскрыла так много самых разных дел, что у меня потихонечку скапливался в голове свой собственный «музей восковых фигур». Этакая кунсткамера личностей со всевозможными жизненными отклонениями, приводящими к совершению преступлений. Обычных уголовников я в свой «музей» не помещала. Мне были интересны типы из среды внешне благополучной и хотелось доискаться до причин их падения.
Я поразмышляла над довольно странными фигурами матери, дочери, ее несостоявшегося супруга, сбежавшего незадолго до свадьбы. Но пока не знала, кого мне подозревать и в чем. Имело ли место преступление в данном конкретном случае? Вот что я должна была установить в первую очередь. Действительно ли малыш не живет с матерью? Может, его давно определили в детский интернат по какой-либо причине или он уехал к кому-нибудь погостить. Причем именно погостить – с согласия матери. То же самое относительно «дяди Толика». И наконец, мне следовало бы провести небольшое расследование в отношение самой любящей бабушки.
Я остановилась около пруда, чтобы посмотреть на лебедей. И вдруг почувствовала тревогу. Будто кто-то следил за мной. Я потихоньку огляделась вокруг. Ничего подозрительного. Прогуливающиеся неторопливым шагом граждане и гражданки, несколько человек у пруда. Видимо, я находилась под впечатлением от рассказанной истории. Такое со мной случалось.
Я продолжила прерванные размышления.
Что сказать? В общем, задачка была не из легких. Чтобы прикинуть вероятность той или иной версии, мне следовало собрать побольше информации о Дине и о ее странном несостоявшемся браке. Для этого нужно было в первую очередь порасспросить людей незаинтересованных – однокашников, соседей, знакомых Дины. Ну и, пожалуй, дядю Толика. Как только он появится в городе. Он, по версии моей клиентки, больше других посвящен в жизнь Дины. И если он сам не замешан в этой истории, то смело можно будет брать его в союзники.
Итак, с чего начать? Самый простой шаг, не требующий предварительного обдумывания, – посетить философский факультет ТГУ. Именно на годы учебы в нем пришелся первый душевный кризис девушки, хотелось бы узнать об этом периоде побольше. Возможно,
Неплохо было бы, конечно, расспросить сослуживцев Дины. У них могла быть информация посвежее. А кто-то мог даже что-либо знать и о ее отношениях с Валерием. Но – Алевтина Николаевна не знала даже, в какой именно компании работала ее дочь. Подозревала лишь, что об этом может знать отсутствующий в настоящее время Толик. Стало быть, пока – только ТГУ.
Глава 2
Было около полудня. Я пешком прошлась до университета. Странное ощущение слежки давно улетучилось.
Я вошла в деканат и уточнила, кто из педагогов был куратором группы, в которой училась Дина. Мне указали на приветливую пожилую женщину, которая охотно вступила со мной в разговор. Она вспомнила студентку Дину Иртеневу.
– Это была очень симпатичная девочка. И такая, знаете ли, ищущая, пытливая. Много вопросов задавала, иногда даже могла поставить в тупик.
– Как же это – опытного преподавателя и в тупик? – поинтересовалась я.
– Да ведь вопросы-то ее все занимали не по теме, не совсем из области философии, а скорее из области мистики, что ли. Или даже не знаю, как уж и назвать. Про астральные тела какие-то спрашивала и тому подобное. А мы ведь здесь эзотерикой не занимаемся. Не хватало еще нам этого столоверчения. Серьезные философы, люди с учеными степенями не могут всерьез принимать всякий там спиритизм. В программе нашего отделения изучение Платона и Аристотеля, Канта и Ницше... А тут вдруг – суеверия. И это при недюжинных способностях! Словом, когда девочка подала заявление об отчислении ее с факультета, весь преподавательский состав...
– Почувствовал облегчение? – встряла я.
– Нет, что вы, напротив – досаду. Неприятно признавать собственное бессилие. Мы, похоже, разучились быть педагогами, то есть людьми, ведущими за собой. Мы начитываем студентам лекции, нисколько не заботясь о том, что творится у них в душе. Девочка не просто хотела получить диплом о высшем образовании. Она искала чего-то. Каких-то ответов. А у всех свои заботы. Кто в наше время успевает думать о душе? Хоть религия, казалось бы, и вернула свои позиции, разве это в действительности так? Она, простите, вошла в моду и стала хорошим тоном. Если раньше хорошим тоном было считать ее мракобесием, то теперь положено, чтобы сильные мира сего по большим религиозным праздникам непременно позировали перед телекамерами в главных храмах страны. Ну да не нам их судить... А девочка искала искренней поддержки. И не найдя ее здесь, ушла с факультета. Мне неизвестна ее дальнейшая судьба. Могу только сказать, что Дина из тех противоречивых и пылких натур, кто, испытав разочарование, с равной вероятностью мог бы податься как в какую-нибудь секту или монастырь, так и на панель.
– А вы не знаете, с кем из группы она поддерживала приятельские отношения? Или, может быть, какой-то студенческий роман?
– Я вела у этой группы профилирующий предмет. Поэтому виделась с ребятами довольно часто. А то ведь бывает, что на философском факультете куратором группы бывает преподаватель, скажем, физкультуры. Тут, согласитесь, контакт со студентами складывается в меньшей степени. Так вот, я имела возможность наблюдать за ребятами. За Диной Иртеневой пытались приударить многие однокурсники. Но они, казалось, были ей неинтересны. Что там было с интимной стороной, я, разумеется, не знаю. Скорее всего также ничего не было. Складывалось впечатление, что ее чувственность еще не проснулась.