Истоки воспитания: каким мы хотим видеть новое поколение в России?
Шрифт:
Безусловно, есть в Домострое то, что сегодня выглядит мракобесием. Сам патриарх наложил строжайший запрет на музыкальные инструменты. Запрещалась даже игра в шахматы, хотя ее любил сам Иван Грозный. И достоинство женщины, конечно, принижалось. Но так было не только в России. На Западе женщина в Средневековье вообще считалась потенциальным пособником дьявола. И наказания там тоже были только телесные. В Англии казнили за 900 (девятьсот!) видов преступлений. Даже за кражу буханки хлеба. Считалось, что нравственность надежнее держать на страхе. И на Руси был такой термин – страхом спасать от греха.
Домострой не учил людей жестокости, но от жестокости предостерегал, апеллируя не к жалости, а к хозяйственному расчету. Мол, какой прок от покалеченной смертным боем жены? Так было доходчивей. Кто хочет быть
Что же касается обязанности детей любить и почитать родителей до самой смерти, что отца нужно любить и почитать больше матери – нигде не говорилось.
А вот отношение к женщине по поговорке «курица не птица, баба – не человек» в народе укоренилось, бессмысленно это отрицать. Но это отношение навязывал народу вовсе не Домострой. Просто таковы были нравы и обычаи того времени, такой был строй домашней жизни.
Юности честное зерцало
Первыми официальными воспитателями детей дворянского сословия были епископ Рязанский и Муромский Гавриил и сподвижник Петра I Яков Брюс. Это они написали «Юности честное зерцало» – правила поведения для «младых отроков» – простым доходчивым языком, местами даже очень простым. Наберитесь терпения, прочтите внимательно – так говорили, так мыслили наши предки.
«Отрок должен быть весьма учтив и вежлив как в словах, так и в делах: на руку не дерзок и не драчлив, также имеет оной встретившего на три шага не дошед и шляпу приятным образом сняв, а не мимо прошедши, назад оглядываясь, поздравлять. Ибо вежливу быть на словах, а шляпу держать в руках неубыточно, а похвалы достойно и лучше, когда про кого говорят: он есть вежлив, смиренный кавалер и молодец, нежели когда скажут про которого, он есть спесивый болван…
Младые отроки должны всегда между собою говорить иностранными языки, дабы тем навыкнуть могли: а особливо когда им что тайное говорить случится, чтоб слуги и служанки дознаться не могли, и чтоб можно их от других незнающих болванов распознать: ибо каждый купец, товар свой похваляя, продает как может…
Также когда в беседе или в компании случится в кругу стоять: или сидя при столе, или между собою разговаривая, или с кем танцуя, не надлежит никому неприличным образом в кругу плевать, но на сторону. А ежели в каморе, где много людей, то прийми харкотины в платок, а так не вежливым образом в каморе или в церкви не мечи (бросай) на пол, чтоб другим от того не згадить, или отъиди для того к стороне, дабы никто не видал, и подотри ногами так чисто, как можно…
Еще же зело не пристойно, когда кто платком или перстом в носу чистит, яко бы мазь какую мазал, а особливо при других честных людях.
Когда прилучится тебе с другими за столом сидеть, то содержи себя в порядке по сему правилу:
В первых, обрежь свои ногти… Умой руки и сиди благочинно, сиди прямо, и не хватай первый блюдо, не жри как свиния и не дуй в ушное (варево, уха), чтоб везде брызгало, не сопи. Первой не пии, будь воздержен, и бегай пиянства, пии и яждь сколько тебе потребно, в блюде будь последний. Когда что тебе предложат, то возьми часть из того, прочее отдай другому и возблагодари ему. Руки твои да не лежат долго на тарелке, ногами везде не мотай, когда тебе пить, не утирай губ рукою, но полотенцем, и не пии пока еще пищи не проглотил. Не облизывай перстов и не грызи костей, но обрежь ножом. Зубы ножом не чисти, но зубочисткою, и одною рукою прикрой рот, когда зубы чистишь, хлеба приложа к грудям не режь, ешь что пред тобою лежит, а не хватай. Ежели пред кого положить хощешь, не примай перстами, как некоторые народы ныне обыкли. Над едою не чавкай, как свиния, и головы не чеши, не проглотя куска не говори, ибо так делают крестьяне. Часто чихать, сморкать и кашлять непригоже. Когда яси (ешь) яйцо, отрежь на предь хлеба и смотри чтоб притом не вытекло, яждь скоро, яишной скорлупы не разбивай, и пока яси яйцо, не пии между тем, не замарай скатерти и не облизывай перстов. У своей тарелки не делай забора из костей корок, хлеба и прочего. Когда перестанешь ясти, возблагодари Бога, умой руки и лицо, и выполощи рот…»
Дворянское воспитание
Очень долгое время поведение дворянских детей мало чем отличалось от поведения детей простого народа. Об этом говорят и советы «Зерцала», и образ Митрофанушки из «Недоросля». «В быте мелкого и среднего дворянства встречались все степени перехода от исключительного господства
Вспомним, кто воспитывал юного дворянина Евгения Онегина – «француз убогой». Учил его всему шутя и не докучал моралью строгой. Ну а кто не знает наизусть другие пушкинские строки: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь»? Школ в ту пору не было, маленьких дворян учили дома, и учили плохо, поверхностно. И хорошо если семья жила в городе. А ведь основная масса помещиков сидела в деревнях. Какого толкового гувернера можно было туда заманить? Известен случай, когда ловкий чухонец учил детишек финскому, а выдавал свой язык за французский.
Вот в чем не откажешь дворянскому воспитанию, так это в чтении. Читали много, и в основном переводные французские и английские романы. Как правило, не в подлиннике, а в переводе на русский язык. Потому как из французского и английского знали чаще всего отдельные слова и заученные фразы. Говорили свободно только в высшем свете. И романы были в основном рыцарские, романтические, с идеальными героями, образцами для подражания.
Идеал самосознания у дворянского отпрыска был простой, почти примитивный – он из благородного сословия, государев слуга. Царь начал войну – он должен встать в строй. А значит, должен хорошо ездить верхом, владеть оружием и своим телом. Быть сильным, ловким, отчаянным или, по меньшей мере, умеющим владеть собой. Иначе какой из него воин. Эти же качества нужны и в мирное время, ибо есть такое понятие – дворянская честь. Свою честь берегли и одновременно опасались посягнуть на чужую честь. Это было смертельно опасно, и это не останавливало только бретеров, хулиганов того времени.
Дворянское воспитание кого-то умиляет и вызывает чувство гордости. Мол, были же времена, когда и у нас идеалом мужчины считался не «настоящий мужик», а идеалом женщины – не «хорошая баба»! Но если это воспитание не пустило корни в обществе, значит, было в нем что-то искусственное, почти театральное. И плоды его, если вдуматься, тоже несколько приукрашены.
Убивали на дуэлях часто своих же близких приятелей и друзей. Считали себя благородными и при этом бесстыдно владели, как скотом, своими же соотечественниками. Иные старинного рода графы не считали подлостью связь с пригожими крестьянками. Блуд дворянский был несусветный. Доносительство считалось тяжким грехом, но кто сдал декабристов, если не свои же единомышленники? Знаем мы и о нравах царствовавшего Дома Романовых…
Иван Бецкой
Самыми «эталонными» дворянами были в основном те, кто провел часть жизни в Европе. Иван Иванович Бецкой родился в 1704 году в Швеции. Отцом его был русский фельдмаршал Иван Трубецкой, попавший в шведский плен после неудачного сражения под Нарвой. Мать – шведская баронесса. Как незаконнорожденный, получил Иван Иванович только часть фамилии отца.
Иван Бецкой
Окончил кадетский корпус в Дании. Работал секретарем российского посла в Париже. Одно время жил в Штеттине, вотчине онемеченных потомков поморских славян. Не случайно русский императорский двор брал невест именно оттуда. Был близко знаком с Иоганной – матерью будущей Екатерины II и, по слухам, вполне мог быть отцом императрицы. Не просто же так стал самым доверенным ее лицом – личным секретарем.
Одновременно занимался доводкой Санкт-Петербурга до облика европейского города. Его стараниями появился лучший конный памятник мира – Медный всадник, едва ли не лучшие в мире и гранитные набережные Невы, Екатерининский канал и Фонтанка, решетка Летнего сада… Но душа Бецкого рвалась к другим свершениям. И затеял Иван Иванович «производить новый род подданных».
Сказалось влияние Дж. Локка, К. Гельвеция и долгая жизнь в Европе, где, помимо высшего сословия и простолюдинов, давно уже рос «третий чин», будущая буржуазия. А в России было только два сословия – дворяне и крепостные. Ремесленники и купцы еще не оформились в средний класс того времени. Заводчиков и фабрикантов можно было на пальцах перечесть. Бецкой понимал, что ленивое и праздное дворянство – конечно, опора государыни, но не сила государства. Сила – в талантливом, но закрепощенном простом народе.