Историческая диалектология русского языка
Шрифт:
Подхожу к подъезду, не чувствую холода из-за высокой концентрации адреналина в крови. Если честно, я на грани истерики. Меня очень сильно расшатывает понимание, что есть несколько часов, чтобы незаметно вернуться. Дальше – всё. Родители проснутся, а нас с Митей здесь уже не будет.
Страшно…
Тянусь пальцами к набору кнопок старого домофона и замираю.
– Шайтан… – Шепчу очередное ругательство. Я не помню код. Меня Митя провожал. Открывал дверь, вызывал лифт.
И даже номер квартиры я не запомнила. Тогда мне казалось,
Совершаю несколько попыток угадать код наобум. Конечно же, не с моей удачей.
Отступаю с крыльца и смотрю вверх на подъезд.
Он живет на восьмом этаже убитой девятиэтажки. Я вижу его балком – он не застеклен. Владелец квартиры не слишком заботится о комфорте съёмщиков. С другой стороны, наверное, благодаря своей неухоженности квартира стоит меньше.
Я не хотела бы жить в такой, но убеждаю себя, что во мне хватит усердия и вкуса, чтобы создать уют в любом, пусть не роскошном, но доступном нам месте.
По изначальному плану я собиралась подняться на этаж, позвонить в дверь и уже на пороге признаться Мите, что не дотерпела. Казалось, так он будет меньше злиться. Но, видимо, не судьба.
Только и звонить ему мне не очень хочется. Будет психовать, мне придется оправдываться. Поэтому медлю. Кручу телефон в руках и надеюсь на чудо.
Оно, как ни странно, случается. К подъезду медленно за руку идет парочка. Парень смотрит на меня пристально и немного даже пугает, если бы он был один – я скорее в клумбу залезла бы, чем подошла, но смешливая девочка вызывает куда больше доверия.
– А вы куда, девушка? – Она спрашивает, скользя по мне взглядом. Я отвечаю нахмуренному парню.
– На восьмой. Дмитрий Мальцев там живет…
Он хмурится сильнее. Наверное, это лишняя информация. Митя же просто арендует…
Парень крутит в руках ключ, девочка смеется.
– Это к тем, которые новых водят постоянно…
Она смотрит уже не на меня, а на своего молодого человека. Получает от него:
– Шиш, дуреха. Нас спрашивали?
Я хмурюсь, горло пересыхает. Молчу, когда девушка возвращается взглядом ко мне. Снова проходится по фигуре, но теперь уже не с собой сравнивает, как делают все. Ей просто интересно…
– Ты красивая… Зачем с таким гондоном дело иметь?
– Маринка, язык. – Парень ее осекает. Прикладывает к домофону магнитный ключ.
– Можно я…? – На душе странное чувство. Плохо. Но на автомате спрашиваю, хмурый парень кивает и даже дверь открывает. Я ныряю в подъезд первой. Здесь пахнет сыростью. Сердце колотится. В спину летит:
– Если что – на седьмой спускайся. Квартира сто пятнадцать, я тебе налью успокоительного…
– Маринка, блять…
По позвоночнику прокатывается волна жара. Убегаю от женского смеха и мужского хмурого молчания. Не пользуюсь лифтом, поднимаюсь по ступенькам.
Вроде бы хочу поскорее позвонить в дверь, чтобы Митя открыл, а мне полегчало, но перед той самой квартирой тоже торможу. Затихаю. Стараюсь выровнять дыхание. Прислушиваюсь к громким звукам движения старого лифта. К воркованию на седьмом, щелчкам замка и хлопку двери.
Пальцы почему-то немеют. Я несколько раз сжимаю и разжимаю их, а к звонку поднимаю, затаив дыхание.
Нажимаю и держу, зажмурившись. Отпустив на пару секунд, снова надавливаю. Митя, наверное, спит. И товарищ тоже. Разбудить их – это неприятно, конечно, но парень меня простит. Откладывать некуда. У меня достаточно денег на первое время для двоих.
После второго звонка я слышу, что внутри кто-то есть. Движение. Голос. Мужской. Непроизвольно выдыхаю, хотя сердце и продолжает болезненно биться.
Замки щелкают, мне становится всё легче и легче.
Когда вижу Митю – даже улыбаюсь. Он без футболки, но я стараюсь смотреть в глаза. Вижу, что удивлен. Это вроде бы нормальная реакция, но мне почему-то больно.
– Аль, ты что творишь? – злится. Тоже логично. Сейчас должен простить.
Я ступаю ближе. Хочу потянуться к губам. Он не привык к тому, что могу проявлять инициативу, будет рад. Только мужского рта я коснуться не успеваю, в мою грудную клетку упирается рука.
Я втягиваю носом воздух. Он кажется мне слишком цветочным.
Открываю глаза, смотрю на Митю.
– Сегодня уезжаем. Я решила.
Он злится еще сильнее. Сжимает челюсти. Желваки играют. В мою кровь выплескивается новая порция адреналина.
– Что за дебилизм, Аль? Я же сказал ждать. Мы сегодня никуда не уезжаем. Ты возвращаешься домой…
Мотаю головой.
– Нет. Завтра снова придет этот. Я не хочу.
Митя недолго молчит, мы боремся взглядами. В итоге парень выдыхает, приказывает:
– Тут стой. Я сейчас такси тебе закажу. Домой едешь и ждешь, уяснила?
Мне нужно кивнуть и послушаться. Быть покорной. Но Аллах дает мне знать, как я и просила. А может дело в людях, а не в нем.
Я слышу, что в глубине квартиры что-то падает. Митя дергается, я скашиваю взгляд.
В темном коридоре убогой студенческой квартиры неаккуратно стоит брошенная спешно обувь. Не только мужская. Я застываю взглядом на женских босоножках на высоком каблуке.
У меня есть подобные, но повода надеть еще не было. Они остались дома.
– У вас гости?
Спрашиваю, возвращаясь к лицу Мити. Он передергивает плечами. Я накрываю его руку своей и хочу опустить. Он сопротивляется. Давлю сильнее.
Всё понимаю – уже толкаю.
Сильно и неожиданно, потому что парень пятится, а я захожу, движусь по коридору до одной из дверей – его спальни.
Помню, как он тут пытался получить побольше. Целовал мою шею, гладил руки, шептал, как хочет…
Я не смогла переступить через себя. А кому-то переступать не нужно.
На полу навалом лежит одежда. В кровати – прижимая к груди простыню – девица.