Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг.
Шрифт:
Мичманы братья Беляевы (Александр – окончил корпус в 1818 году, и Петр – окончил корпус в 1822 году) вышли на Сенатскую площадь в строю Гвардейского флотского экипажа. Оба приговорены к 12 годам каторги.
В июне 1826 года командующий эскадрой Балтийского флота адмирал Р.В. Кроун был вынужден выполнить крайне неприятное для себя предписание императора – провести публичный церемониал «гражданской казни» – разжалование «в рядовые» флотских офицеров-декабристов. Армейских офицеров-декабристов разжаловали раньше, во дворе Петропавловской крепости. Для моряков же император Николай Павлович лично разработал церемониал их разжалования.
Генерал И.И. Дибич заблаговременно
Командующему эскадрой Балтийского флота адмиралу Кроуну было предписано «как только с крепости увидят яхту, поднять на крюйс-брам-стеньге „Владимира“ черный флаг при пушечном выстреле. После этого должны прибыть на флагманский корабль с каждого военного судна один старший офицер, один лейтенант, один мичман и несколько матросов. Когда осужденные поднимутся на корабль, им должен быть прочитан приговор суда. Затем над их головами следует сломать предварительно подпиленную шпагу, сорвать эполеты, которые вместе с мундиром следует выбросить за борт».
Поздним вечером 12 июля осужденных вывели из Петропавловской крепости к Неве и посадили в арестантскую яхту с зарешеченными иллюминаторами.
Впоследствии моряки-декабристы вспоминали: «В шесть часов утра нас привезли на малый Кронштадтский рейд, но его прошли и направились к Большому рейду, где стояли корабли Балтийского флота, иностранные военные и коммерческие суда. Для того, чтобы лучше наблюдать за тем, что будет происходить на флагманском корабле, многие люди на кораблях и торговых судах забрались на ванты, мачты и скопились на корабельных надстройках. Арестантскую яхту подвели к парадному трапу флагманского корабля. Мы стали поочередно подниматься по трапу на палубу и были приятно удивлены дружеским приемом. Командир и офицеры корабля встретили нас рукопожатием, а стоявшие вдали наблюдатели приветствовали нас дружескими знаками. Началось чтение приговора. Старик-адмирал не выдержал эмоционального напряжения, по его бледному и застывшему лицу скатились непрошеные мужские слезы. Плакали навзрыд матросы и офицеры. Над каждым из нас сломали саблю, сорвали эполеты, сняли сюртуки и сбросили их за борт. На нас надели матросские бушлаты и, посадив в арестантскую яхту, повезли обратно в крепость». На яхте, к своему удивлению, арестанты нашли превосходный завтрак, присланный адмиралом Кроуном и офицерами корабля «Князь Владимир».
В марте 1826 года Морской кадетский корпус вместе с другими военными учебными заведениями столицы направили на церемониал похорон императора Александра I. В день выхода сводного отряда воспитанников из Корпуса для участия в траурной церемонии в нем объявили аврал. Не могли найти корпусное знамя – старейший воинский стяг, врученный в 1789 году командующему русской гребной флотилией вице-адмиралу К. Нассау-Зигину за победу над шведами в Роченсальмском морском сражении. Искали долго, перерыли все помещения Морского корпуса. Наконец нашли. На чердаке, среди старых вещей и ломаной мебели. Нашли, но оказалось, что исторический воинский стяг изъели мыши, осталось практически одно древко. Проявив «солдатскую находчивость», руководство учебного заведения нашло резервное знамя, под которым батальон воспитанников
Начиная с 1826 года Морской корпус находился под неусыпным вниманием императора и его администрации. Царь стал опекуном и покровителем учебного заведения. Идеалом порядка Николай Павлович считал единообразную казарму. В организационном отношении корпус приравняли к экипажу, аналогичному армейскому батальону. Капитан I ранга стал теперь именоваться командиром экипажа. Батальон включал гардемаринскую, три кадетских и одну резервную роты.
В соответствии с новым штатом в каждой корпусной роте насчитывалось по 100 человек. В гардемаринской роте обучались юноши в возрасте 16-18 лет, в кадетских ротах – мальчики от 12 до 16 лет, а в резервной – дети от 10 до 12 лет.
Штатная рота воспитанников, возглавляемая капитан-лейтенантом, подразделялась на 4 отделения во главе с офицерами в чине лейтенантов или мичманов. В состав каждой роты обязательно входили фельдфебель, каптенармус и 4 барабанщика из нижних чинов. По волевому решению царя ведущим предметом в учебном заведении стала строевая подготовка, с обязательным ежедневным «ратным фронтовым учением» кадетов и гардемаринов на плацу под барабан. Дисциплину в Морском корпусе значительно усилили, она по-прежнему поддерживалась телесными наказаниями.
Адмирал Иван Алексеевич Шестаков из когорты военных моряков, составивших славу Российскому флоту, вспоминая о своих днях пребывания в Морском кадетском корпусе в период царствования Николая I, писал: «Несмотря на человеческие стремления директора (адмирала И.Ф. Крузенштерна), в корпусе ввелась „прутовая“ система. Сечение разделялось на три разряда: келейное, при роте и при собрании целого Корпуса. В приказах не означалось число ударов, как Бог на душу положит, так и били. Поверят ли, что мне 11-летнему, дали 200 ударов за грубость… Сечение вошло в программу Морского корпуса… Так думали вкоренить в нас понятие о дисциплине».
Недисциплинированных или не желавших учиться ожидал «досрочный выпуск» из корпуса – в солдаты.
31 марта 1826 года Морской корпус посетил новый император Николай I. Он приехал неожиданно, около 3 часов дня, вместе с великим князем Михаилом Павловичем. Царь прошел в классы, где шли занятия с воспитанниками, посетил столовый зал и корпусной лазарет. При этом он задавал вопросы и делал различные замечания. Осмотрев учебные и служебные помещения, Николай Павлович спросил у директора Морского корпуса П.М. Рожнова: «А где кадетские дортуары?» Вице-адмирал в недоумении посмотрел на царя – слово (дортуар – общая спальня для учащихся в закрытом учебном заведении) в ту пору незнакомое, а затем по военному четко отрапортовал: «Вокруг корпуса, Ваше Величество!» Их величество удивленно хмыкнуло и проследовало далее.
Однако «визит-эффекты» для Петра Михайловича на этом не закончились. Шедший впереди группы гостей дежурный офицер открывал двери, четко называл наименование корпусного помещения и его назначение. Подойдя к следующей двери, он громко доложил: «Танцевальный зал, Ваше Величество!» – и, широко открыв двери, вежливо пропустил в класс императора, великого князя и директора. Царь остановился на пороге комнаты и в недоумении повернулся к Рожнову. В классе корпусной священник проводил занятия по закону Божию. Не лишенный остроумия, Николай I весело посмотрел на директора и подтвердил: «Действительно, танцевальный зал, это и по учителю заметно». Позже говорили, что во дворце весело смеялись рассказу императора о том, как в Морском кадетском корпусе священник учит детей танцевать.