Исторические байки
Шрифт:
На судебном следствии об убийстве в Галерной гавани защитник, между прочим, возбудил вопрос о расстоянии между двумя определенными пунктами в черте расположения большого завода и просил суд установить это расстояние допросом кого-либо из рабочих, вызванных в качестве свидетеля.
"Я только прошу спросить об этом не женщину, а мужчину,- прибавил он,- для меня очень важен точный ответ. Кого угодно, только мужчину".
Защитнику очень важно установить точное расстояние, и он боится ошибки, если будет спрошена женщина. Как, однако, надо быть осторожным с бабами-то! – думают
А очевидцы-то – две женщины.
– Видели?
– Видели.
– Они?
– Они.
Обе свидетельницы показывают добросовестно; это несомненно. Но ведь это женщины. Что как они ошибаются?
Защитник сумел подготовить почву для соответствующего отрывка своей речи и те соображения, которые могли бы представляться книжными отвлеченностями, оказались непосредственно связанными с происходившим на суде.
Тысячу лет спустя
Документ 1
…у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. […] Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток.
Приказ 227, 1942 год
Документ 2
Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет; да и пойдите княжить и володеть нами.
Из послания славянских послов варягам, 862 год
История одного жанра
Старая Деревня, ранняя осень 1977 года. "Коммуна хиппи имени Желтой Подводной Лодки".
В Коммуне постоянно живут Феликс Виноградов (Президент Коммуны) с женой, Игорь Мальский, Александр Скобов и Андрей Антоненко, не считая ассоциированных членов и просто любителей потусоваться.
Идет обустройство интерьеров Коммуны и параллельно – заготовка дров на зиму, поскольку отопление в доме печное. Дрова колет Президент.
Сложение у Президента весьма субтильное и у вполне атлетически сложенного Игоря Мальского начинает наклёвываться стишок под названием «Чахоточный мальчик»:
Вянут цветы, сохнет трава,
Мальчик чахоточный колет дрова.
Припев: Ум-па-па, ум-па-па, ум-па-па-па (3 раза),
Пара-па-пара-па-па.
Прошлой весной – эх, всем бы так, -
В этом дворе нашел он пятак.
Припев
Снова взлетает топор в небеса,
Мальчик доволен, трясет волоса.
Припев
С присвистом лезвие в мясо вошло,
Вместе с травой (вариант: с ногой) детство ушло.
Ничего не напоминает?
…Мир не содрогнулся. Мир даже не осознал происшедшее.
А родился не много не мало – новый жанр.
С стремительно формирующимся строгим каноном и определённым кругом действующих
Мальчик перестал быть чахоточным и стал просто маленьким. Добавились новые действующие лица.
За время существования Коммуны (август 1977 – апрель 1978) появляется несколько десятков стишков в том же размере и ритме.
А дальше – пошло, поехало:
Маленький мальчик на дерево влез,
Сторож Архип достает свой обрез.
Выстрел раздался, послышался крик.
«Сорок второй!» – ухмыльнулся старик.
Вот так и появились – страшилки.
Спасём Китайскую стену
В главе "Под Китайской стеной" вспоминается, что ещё в 1806 году современник писал об этой стене: «Стены Китая от злоупотребления обращены в постыдное положение. В башнях заведены лавки немаловажных чиновников; к стенам пристроены в иных местах неблаговидные лавочки, в других погреба, сараи, конюшни… Весьма много тому способствуют и фортификационные укрепления земляные, бастион и ров, которых в древности никогда не было.[…].
Такое злоупотребление началось по перенесении столицы…
Куда?
…В Петербург. Речь идёт о стене Китайгорода. Цитата из книги Гиляровского "Москва и москвичи"
Кто боится Лену Михненко?
В Джамбуле Елену Михненко сослуживцы побаивались. Хотя ничего страшного в ней не было. Элегантная моложавая женщина, свободно говорила на французском и немецком.
Хотя жизнь её била изрядно.
В двадцатых годах семья эммигрирует во Францию, средств к существованию нет, мать работает прачкой, отец киномехаником. В 1927 родители разводятся, в 1934 года умирает от застарелого туберкулёза отец. Эпизод с русским эмигрантом Василием Зайцем, выбравшим именно их кухню, чтобы застрелиться, также хорошего настроения не добавляет.
Потом война, в Париж приходят немцы. Елену с матерью вывозят на принудительные работы в Германию.
В 1945 приходит Красная армия. Михненко поначалу освобождают, потом арестовывают. Матери предлагают сотрудничество с органами. Она отказывается, после чего получает 8 лет лагерей, дочь – 5 лет ссылки. Кою отбывет в Джамбуле, Казахстан.
Описал свою встречу с ними Сергей Семанов, российский историк:
"В тесную, бедноватую мазанку на окраине Джамбула… вошла вдруг элегантная, моложавая женщина, как будто припорхнула из чужого мира в эти пыльные степи. Среднего роста, кареглазая и темноволосая, она была поразительно похожа на отца. И сразу стало ясно – вот Париж, парижанка… Легкая фигурка, быстрые, изящные движения, поразительная непринужденность манер – и все это вдобавок к сильному французскому акценту в русском языке и даже, мне показалось, французской фразеологии. Уж как она умудрялась оставаться изящной и обаятельной в городе Джамбуле Казахской ССР, объяснить это диво не в моих силах…
Ее суровая мать за всю нашу недолгую беседу не проронила, кажется, ни слова. Передам её речь по записи, которую я сделал непосредственно после нашей беседы:
"Ненавижу политику с детства. Хорошо помню отца. У нас дома всегда было полно народа, масса газет. И я тогда уже поклялась себе, что никогда не стану интересоваться политикой…
У меня нет родины. Францию я родиной не считаю, Россию тоже. Да, я говорю с сильным французским акцентом, когда я говорю по-немецки, то тоже считают, что я француженка.