Исторические байки
Шрифт:
10. Не судьба
Отто Кречмер. Немецкий подводник номер один. Принцип: "Один корабль – одна торпеда". За полтора года топит 47 судов, общим водоизмещением 274,333 тонн – абсолютный рекорд, никем не побитый за всю войну.
В 1941 году потоплен, но вместе со всей командой успевает спастись с тонущей субмарины, попадает в плен к англичанам.
В 1947 выходит на свободу, впоследствие вступает в подводный флот ФРГ, работает в штабах НАТО, выходит на пенсию.
А погибает в 1998-ом, вместе с
Мораль: кому суждено утонуть – не повесят.
11. Повесть о настоящем адвокате
Адмирал Дёниц, из мемуаров: "В январе у нас сложилось такое впечатление, что в английской конвойной службе, до сего времени весьма консервативной, что-то изменилось". Так сказать, новый, систематически действующий фактор.
Зовут фактор Роджером Уинном. Адвокат. И настоящий патриот своей страны. И в трудный для Англии час он хочет защищать свою Родину от врагов. Проблема только в том, что ни одной армии мира такие, как Роджер Уинн на фиг не нужны.
Ну кто, в самом деле, возьмёт в армию солдата под сорок, который вдобавок ноги еле переставляет – после полиомиелита? А он ходит, стучится, мол доброволец я.
Берут его в конце концов в военно-морскую разведку, пленных допрашивать, адвокат, всё-таки.
Потом переводят на "Пост слежения за движением подводных лодок". Под этим гордым названием значится комната, набитая макулатурой, радиограммами и старыми шифровками. Задача – более чем скромная: попробовать на основании всего этого барахла выяснить, сколько же немецких субмарин всё-таки потопленно. Потому как уважаемый Уинстон Черчилль регулярно озвучивает такие цифры, что по логике весь немецкий подводный флот уже три раза на дне лежать должен. Только вот он об этом не догадывается, а британский торговый флот напротив сокращается со скоростью прям-таки угрожающей – типа снеговика в июле.
В 1941 году начальник поста – адмирал и всё такое – уходит в отставку, и пост возглавляет Уинн – лицо абсолютно штатское. Ковыряется он там в пыльной макулатуре, главное при деле и никому не мешает.
А где-то через год вдруг ошарашивает начальство сообщением, что умеет предсказывать поведение субмарин – только на основании имеющихся данных.
Начальство предлагает погадать на два танкера. Адвокат излагает, мол, вот отсюда вчера шла радиопередача. Длинная. Одно из двух: либо субмарина закончила поход и сейчас шлёт отчёт, либо её подбили и она передаёт список повреждений. В обоих случаях пойдёт на базу, так что если наши танкеры пойдут вот так – всё будет тип-топ.
Начальство над адвокатом посмеивается, но хохмы ради одному из танкеров приказывает пойти маршрутом, предложенным Уинном. Шуточки кончаются на следующий день, потому как танкер, идущий рекомендованным курсом до цели доходит. В отличие от контрольного.
К сорок третьему Уинн уже знает почерк каждого из немецких командиров, предсказывет вероятность атаки конвоя подводными лодками за несколько дней до того, как она состоится и рассылает на конвои предупреждения о неизбежном бое за несколько часов до его начала.
Английские камикадзе.
Говорят, что на европейском театре военных
1941 год. Гитлер планирует вывести в Атлантику "Бисмарк" в сопровождении линкоров «Шарнхорст» и «Гнейзенау», и полностью нарушить сообщение между Британией и Штатами.
Англичане решают атаковать гавань Бреста, где стоят линкоры.
Дело обстояло так:
«Внутреннюю гавань Бреста прикрывал каменный мол, охватывающий ее полукругом с запада. Самая дальняя точка мола находилась менее чем в миле от пирса. «Гнейзенау» стоял на якоре под прямым углом к пирсу примерно в 500 ярдах от восточной границы гавани, на равном расстоянии от мола и пирса. Чтобы точно направить торпеду, самолет должен был пересечь внешнюю гавань и заходить через мол под углом к стоящему на якоре кораблю. В этом случае он подставлял себя под перекрестный огонь всех батарей, густо посаженных на обоих мысах, охвативших внешнюю гавань. Кроме того, в ней за молом стояли на якорях 3 сильно вооруженных корабля ПВО, прикрывавших подходы к линейному крейсеру. На высоком берегу за пирсом стояло множество батарей, господствовавших над всей акваторией. Когда самолет подходил к молу, он оказывался на прицеле более чем 1000 орудий, из которых не менее 250 были тяжелыми. Кроме того, ему предстояло прорваться сквозь огонь корабельных орудий самих линейных крейсеров.
Но предположим, что самолет прорвался. На подходах к молу, под бешеным огнем, пилот должен выровнять самолет и лечь на боевой курс. После этого он должен прицелиться и сбросить торпеду ДО ТОГО, КАК ПЕРЕСЕЧЕТ МОЛ. Торпеда должна упасть в воду сразу за молом, чтобы иметь достаточный пробег в воде. А расстояние между «Гнейзенау» и каменной стеной было менее 500 ярдов. Если торпеда будет сброшена слишком близко, взрыватель не сработает. Кроме того, торпеда глубоко нырнет при входе в воду. В этом случае она пройдет под килем атакованного корабля и не взорвется.
Пилот уже на подходах к молу должен был выбрать правильный угол сброса. Ему оставались считанные секунды от обнаружения «Гнейзенау» до сброса торпеды. У него просто не останется времени на изменение курса, только небольшие поправки. В эти секунды все орудия в гавани будут стрелять по нему: спереди, сзади, с боков. Шансы пережить эти секунды и нормально прицелиться были микроскопическими.»
Ральф Баркер, "Убийцы кораблей"
Ничего не напоминает? По-моему предпоследний раз такая задача ставилась в "одной, очень далёкой галактике", помните, там, правда, вместо «Гнейзенау» была «Звезда Смерти».
Только вот, в отличие от фильма, удачливому экипажу хэппи энд не светит ни с какой стороны. Потому как до атаки единственный шанс самолета – идти на бреющем, ниже уровня палубы. Но вот после сброса торпеды у пилота появляются целых две возможности.
Либо просто врезаться в борт или отвесный берег и не мучать ни себя, ни других.
Либо сразу начинать подъем. В этом случае самолёт проходит прямо над кораблем, ясно обрисовываясь в голубом небе, как мишень на стрельбище.