Исторические очерки Дона
Шрифт:
— Поистине, — говорили в толпе, — богат Стенька приехал… На судах его веревки и канаты все шелковые, и паруса все из материи персидской шелковые учинены.
Торжественный въезд Разина в Астрахань вскружил головы жителям и стрельцам.
Окруженный богато и нарядно одетыми молодцами, рослыми казаками, сам пышно одетый, в золотом изукрашенном оружии, Разин, во главе отряда, несшего бунчук и десять персидских знамен, везшего пять медных и шестнадцать железных пушек, ведшего толпу персиян пленных, пошел через город в приказную палату сдавать князю Прозоровскому обещанное. Народ бежал за ним, восторженно приветствуя победителя.
Астраханские
Открытый торг награбленной добычей шел по всему городу. Стрельцы и народ с увлечением слушали рассказы казаков о их подвигах в войне с персиянами и о доблести и силе их атамана Степана Тимофеевича.
Разин в эти свои Астраханские дни, по описанию историка Костомарова: «Был для всех щедр и приветлив, разделял с пришельцами свою добычу, оделял бедных и голодных, которые, не зная, куда деться, искали у него приюта и ласки. Его называли батюшкой, считали чудодеем, верили в его ум, в силу и счастье. Стенька не отличался от прочих братьев казаков ни пышностью, ни роскошью: жил он, как и все другие, в земляной избе; одевался, хотя богато, но не лучше других; все, что собрал в Персидской земле, раздавал неимущим»…
Глава XXI
Князю Прозоровскому только с большим трудом удалось выпроводить незванных и нежеланных гостей из Астрахани.
Успех, преклонение толпы, непробудное пьянство вскружили голову Разину. Он стал груб с казаками и искал раболепных исполнителей его причуд среди Астраханской черни. Он стал окружать себя беглыми крепостными рабами, бездомной нищей братией Астраханской бедноты.
В песне, позднее написанной, поется, как Разин в угоду пьяной толпе бросил в Волгу свою любовницу, персидскую княжну. В истории не говорится про это. С того дня, как по песне этой грубо крикнул Разин:
— Что ж вы черти, приуныли!? Эй ты, Филька, шут, пляши!! Грянем, братцы, удалую На помин ее души!.. —вошел хмель буйной власти в его голову. «Братья» казаки стали «чертями», «шуты» и «Фильки» нужны для забавы.
С пьяными, нескладными песнями понеслись Разинские струги вверх по Волге. В Царицыне убили стрелецкого сотника, пытавшегося остановить насилия, насмехались и издевались над дьяком в палате, раскрыли тюрьмы, выпустили преступников, и убийцами и ворами пополняли свой отряд.
Так буйно и бурно дошел Разин до Пятиизбянской станицы и спустился на челнах по Дону в Угольник. Здесь, на острове, самовольно, не спрося разрешения Круга, разницы стали рыть землянки и устраивать свой городок. Из Черкасска Разин выписал к себе жену и брата.
В Кагальник Разин прибыл с 1500 казаками, поздней осенью у него было 2000, а к весне 4000 голытьбы.
Атаман Корнилий Яковлев, бессильный что-либо сделать с самовольными насельниками — все войско восхищалось ими, — послал есаула в Кагальник спросить Разина, что он делает в Кагальнике, нарушая войсковые обычаи и законы?
— Я послал гонцов к царю, — отвечал Разин, — если
Ни с чем вернулся есаул к атаману Яковлеву.
В мае 1670 года в Черкасск приехал царский посол Евдокимов. Разин, узнав об этом, поднял свою ватагу и пошел к Черкасску.
В Черкасске, как всегда при приезде царских послов, был собран войсковой Круг. Дьяк, в присутствии посла Евдокимова, перед казаками прочитал царскую грамоту, и на другой день было назначено собраться на майдане для торжественного вручения ответной от Войска грамоты послу.
Как только Круг собрался, по Дону спустился на стругах Разин со своими молодцами. Богато и пестро одетый, с драгоценным оружием, окруженный такими же щеголями и молодцами-казаками, Разин сошел с ладьи, расталкивая казаков, стоявших на Кругу, вошел в середину и прошел к атаману.
Страшная, грозная тишина стала на площади. На Дону все знали про Разина, знали и про Астрахань, и про то, что воевода, князь Прозоровский, боялся что-нибудь предпринять против Разина, знали и то, что Разину атаманом было запрещено являться на Круг, что он самовольно устроился на Кагальнике. Все ожидали, что, если Разин и появится в Черкасске, то появится с повинной головой просить перед войском о прощении. И вот он появился на Кругу. С гордо поднятой головой, богато одетый. Не снимая прекрасной собольей шапки, прошел он к атаману и грозно, как власть имеющий, громко, голосом, раздававшимся по всему майдану, спросил:
— Это почему Круг?
Корнилий Яковлев молчал. Войсковой дьяк ответил:
— Снаряжается легковая станица для отвоза царю ответной грамоты от Войска.
— Кто привез грамоту?
— Посол Евдокимов.
— Позвать его на Круг!
Разинские молодцы, вытесняя казаков Круга, тесно стали подле Разина. Точно не Яковлев был атаманом, но Разин. Кто-то услужливо побежал за Евдокимовым. Когда тот пришел, Разин смерил его с ног до головы строгим взглядом и спросил громко:
— Ты что? Мне привез грамоту?
Посол ответил, что грамота была атаманам и казакам, всему Войску Донскому.
— Кто тебя послал на Дон? Государь или бояре? — спросил Разин.
— Я приехал с царскою грамотою, — ответил Евдокимов.
— Врешь! Ты не грамоту привез, а приехал лазутчиком. В воду его!!
Никто не успел даже подумать о том, что совершается, как Разинские казаки бросились на посла, зарубили его шашками и потащили топить в реку.
Войсковые старшины и есаулы стали уговаривать Разина не буйствовать. Корнилий Яковлев подошел к Разину.
— Опамятуйся, Степан Тимофеевич, — сказал он, — что с тобою? Рехнулся, что ли? Ты своим буйством войско губишь.
— Молчи! — грубо оборвал атамана Разин. — Ты владей своим войском, а я владею своим. В мои дела не мешайся! Кругу разойтись!
В подавленном молчании казаки разошлись по куреням.
Разин расположился полным хозяином в Черкасске. Многие казаки, ослепленные его богатством, забегали к нему и вступали в его шайку. Корнилий Яковлев заперся в своем курене. Несколько дней Разин пробыл в Черкасске, распоряжаясь полновластно, как атаман. По всем Черкесским станицам шла пьяная гульба.