Исторические повести
Шрифт:
— А я, принимая эту веру, — сказал купец из бактрийцев, — посчитал, что можно и отступить кое в чем. Я готов принести дары для буддийского храма и внести свою лепту в копилку буддийского монастыря, но я не хочу отказываться от радостей жизни и не делаю этого. Однако я считаю себя обязанным прислушаться к человеческому горю. И, если ты доверяешь нам, достойный человек из Пальмиры, расскажи о своих бедах, и мы по мере возможности постараемся тебе помочь, не правда ли, друзья?
— Святая истина!
Хайрану показалось, что так воскликнул не только индиец, благородное лицо которого напоминало святого в белоснежной чалме и в белом одеянии. Хайрану показалось, что вместе с ним это сказали решительно все, одни — словами, а другие — кивком головы. Хайран, человек общительный, но сдержанный, когда дело касалось его личности, проникся доверием к людям, собравшимся в этой святой обители. Он стал рассказывать.
— Вы видели, друзья, как мои слуги раскинули шатры у ворот монастыря? Они позаботились о моей дочери Байт. Кроме нее, у меня никого нет на свете. Байт осиротела, когда ей было пять лет. Я потерял жену. Я похоронил четырех дочерей. У меня осталась одна Байт. В моем богатом доме в Пальмире много слуг, есть экономки, живут учителя, они приглашены, чтобы сделать мою Байт образованной женщиной. Моя Байт умна, красива. И вот настал счастливый день, когда мы назначили свадьбу. Жених ее — достойный юноша из богатой семьи пальмирского купца, моего друга. Случилось так, что юноша оказался по делам своего отца в Александрии. Там он повстречал моего брата, которому предстояло отправиться на корабле в Неаполь по торговым делам. И вот мой будущий зять, Забда, задумал воспользоваться таким счастливым случаем посмотреть Неаполь, а заодно и бой гладиаторов в Риме. Он имел при себе достаточно денег, а в случае надобности мог позаимствовать у моего брата.
Они сели на корабль, и попутный ветер благоприятствовал их путешествию. Оставалось не более двух дней пути до Неаполя, когда пираты напали на корабль. Из всех людей, бывших на корабле, только одному удалось откупиться и уйти от пиратов. Это был богатый купец Никанор, сын Ксенокла из Книда. Все остальные были проданы работорговцам, которые подошли к кораблю на маленьком паруснике. Благородный Никанор сумел передать мне через людей ужасную весть. Об этом просил мой брат. Никанор узнал, что работорговец купил у пиратов невольников, чтобы доставить их в Капису. В своем послании ко мне Никанор дал мне добрый совет: закупить рабов, знающих хорошее ремесло, и доставить их в кушанскую столицу. Он точно знал, что правитель Кушанского царства стремится заполучить искусных ваятелей, художников, литейщиков, мастеров по обработке камня. Он пожелал воздвигнуть красивейшие в мире буддийские храмы. Вот почему я стремлюсь в Кушанское царство. В Каписе я надеюсь разыскать моих близких и выкупить их за любые деньги. На поиски любимого отправилась и моя дочь Байт. Мы уже полгода в пути. Все вы бывалые путешественники и знаете, как это трудно. Однако мы здесь. И вот уже близка цель нашего путешествия.
— Ты совершенно прав! — воскликнул Кудзула, купец из Каписы. — Никанор из Книда дал разумный совет. Я помогу тебе узнать, где находятся жених твоей дочери и твой брат. Поверь мне, Хайран, мы вызволим их из рабства. Но доколь будут свирепствовать эти пираты? Сколько зла они приносят людям! И нет той силы, которая могла бы их остановить.
— Когда я покупал искусных ремесленников на невольничьем рынке Александрии, — сказал Хайран, — я встретил больную худенькую девочку Сфрагис. Она просила купить ее, потому что попала в руки злой и скаредной хозяйки. Девочка постоянно голодала. Десять лет назад она вместе с матерью была продана в рабство пиратами, которые завладели кораблем. Ничего не изменилось.
— Обычная история, — заметил горестно индиец. — Если бы случилось так, что пираты приняли бы веру Будды, они бы прекратили свои злодейства. Если бы они призадумались над своей грешной жизнью, если бы сумели поставить себя на место своих несчастных жертв, они бы содрогнулись. Я уверен, что иные из них стали бы членами монашеской общины, а награбленное добро они бы отдали в монастыри. На эти деньги можно было бы воздвигнуть новые храмы, буддийские монастыри, построить ступы, где были бы похоронены останки святых нищих. Как печально, что души людские потонули в мерзости!
Покидая святую обитель, купцы сделали свои приношения. Настоятель монастыря остался доволен. Ему нужны были деньги и дорогие подарки, чтобы обновить позолоченные пагоды храмов, закупить благовонные курения. Для содержания монахов денег не нужно было — все они добывали себе пищу в странствиях, собирая подаяние. Так как обитель эта стояла в стороне от дороги, по которой шли караваны купцов, монахи по очереди отлучались для сбора подаяний. Они сами себя обслуживали. Готовили неприхотливую еду из овощей, следили за чистотой и порядком, ухаживали за растениями. Двенадцатилетние мальчики-послушники во всем подчинялись старшим и прислуживали им.
Обо всем этом купцы узнали уже в день своего отъезда, когда любознательный Хайран спросил мальчика-служку, трудно ли ему здесь. Мальчик тяжело вздохнул и ответил, что очень трудно. Он думал, что все дело в том, как бы лучше выполнять десять заповедей монаха: не убий, не воруй, не лги, не прелюбодействуй, не пьянствуй, не пой, не танцуй, не спи на удобных постелях, не ешь в неположенное время и еще что-то в этом роде. Оказалось, что есть еще двести пятьдесят запретительных обетов и три тысячи еще каких-то запретов.
«Бедное дитя! — подумал про себя Хайран и снова сказал себе: — Не приемлю я веру буддистов». В памяти его осталось бледное лицо худенького печального мальчика с умными карими глазами.
Наконец-то тронулся караван верблюдов, груженных бесчисленным множеством тюков, корзин, сундуков и оседланных людьми под зонтиками и рабами, которые изнывали от солнца и молили богов, чтобы скорее закончилось это мучительное путешествие. Каждый думал о том, что хорошо бы скорее добраться до Каписы. Они шли через пустыни, через горные перевалы и ущелья, словно пробитые мощной рукой великана. Это был великий торговый путь.
Прошло несколько дней, и караван оказался среди мрачных остроконечных гор Гиндукуша. Казалось, не будет конца этим темным узким ущельям, похожим на гигантские колодцы. Но вот караванная тропа привела их в долину, и вдруг ослепительно засияли белоснежные вершины, покрытые вечными льдами.
— Эти горы величавы и красивы, — сказал на привале Кудзула, — но я видел в этих краях статую Будды, изваянную из камня, она кажется даже более величавой, чем эти горы. Я думаю, она имеет не менее ста двадцати локтей в высоту.
В пути Хайран рассказал Байт о своем знакомстве с купцами и о том, что он питает надежду вызволить из рабства жениха Забду и дядюшку. Девушка оживилась. Улыбка озарила ее красивое и печальное лицо. Путешествие было трудным для изнеженной, привыкшей к удобствам роскошного дома девушки. Но ей понравилось путешествие. Она многое узнала в пути. И хотя Байт не общалась с теми спутниками, которые шли вместе с ними в караване, она узнала о долгих беседах на привале по рассказам отца. А главное, она поняла, как обширна земля и как много племен живет в дальних, неведомых ей странах. И язык у них другой, и боги другие, и обычаи непохожие. И всюду встречаются добрые, участливые люди. Люди имеют так много общего! Их внимание и приветливость поразили девушку. Она по природе была доброй и отзывчивой, но ей так мало приходилось общаться с чужими людьми! Судьбы их были ей неизвестны. Чему они радовались? Чему печалились?..