Исторические повести
Шрифт:
— Это для тебя, Аспанзат! — Кушанча подала юноше нарядный, расшитый пестрыми цветами платок. — Я вышила его для тебя, для твоего праздника.
— Белый платок к счастью! — пояснила Чатиса. — Ты доволен, Аспанзат?
— Такого красивого платка нет во всем Панче! Ты искусница, Кушанча! — И с этими словами Аспанзат погладил платок своей большой, мозолистой рукой.
— В храм еще рано идти, — заметила Чатиса. — Сходи-ка на базар. Купишь меду и кунжутного масла.
Аспанзат нанизал на шнурок медные монеты и взял с собой два глиняных кувшина. На душе у него было легко и радостно. Хотелось петь вместе с жаворонками, которые так весело кружились в ясном небе. Чатиса с любовью смотрела ему вслед. Она гордилась сыном, хотя иные говорили, что он некрасив. Ну что ж, пусть он не высок, зато коренаст, силен и широк в плечах… Говорят, у него толстый нос, зато пухлые красные губы так хороши, что заглядишься. Чатисе все нравилось в Аспанзате. Ей он казался красивым. Да и кто мог сказать, что у юноши некрасивы большие карие глаза с длинными черными ресницами? А курчавая голова?
— Пусть будет счастливым! — шепчет добрая женщина и спешит под навес.
Много сегодня забот: надо напечь лепешек, сварить праздничную еду, надо накормить отборным зерном петуха. Какой красивый белый петух! Он принесет счастье семье.
Юноша шел не спеша, радуясь весеннему дню и предстоящему празднику. А еще больше радуясь вниманию Кушанчи.
«Сколько дней тайком вышивала она платок!» — подумал он и с нежностью посмотрел на вышитые цветы.
Аспанзат уже приблизился к восточным воротам города, как вдруг услыхал вздохи и причитания. Он оглянулся и увидел старика, склонившегося над осликом. Маленький ослик свалился под тяжестью клади. Он тяжело дышал и не двигался. Старик тщетно старался стащить с него поклажу, но у него не было сил.
Аспанзат предложил свою помощь. Старик обрадовался. Вместе они освободили ослика от груза.
— Нужна вода, — сказал старик.
Аспанзат побежал в соседний двор и вскоре вернулся с кувшином. Часть воды он вылил на голову ослу, а оставшуюся ему в глотку. Животное стало дышать ровнее. И вскоре Аспанзату удалось поставить ослика на ноги. Старик погладил мокрую спину осла и сказал, что скорее сам согласится тащить поклажу, чем заставит это сделать своего старого верного слугу.
— Он уже отработал свой век, теперь заслужил покой… А ты любишь животных, это похвально.
— Отец научил меня любить их. Но это было давно. Давно уже нет отца в живых.
— И ты один? — участливо спросил старик.
— Я не один, — отвечал юноша. — Небо послало мне добрых родителей.
— Кто же они?
— Навимах, коконовар, и Чатиса.
— Я знаю эту семью! — обрадовался старик. — Покупал у них шелк для халата. То было ровно десять лет назад, а халат еще цел. Хорошие шелка у твоего отца.
— Я помогу тебе, — предложил Аспанзат. Ему не хотелось оставлять старика с тяжелой поклажей и больным ослом.
— Если хочешь, пойдем ко мне, — предложил старик. — Мой дом крайний у западных ворот.
Юноша взял поклажу и пошел рядом со стариком. Ослик плелся сзади, едва переступая дрожащими ногами.
— Я вез подарки родственнику в деревню, — пояснил старик, — и вот не довез. Плохо быть старым. Мы вместе состарились — я и мой осел… Хорошо, что ты нам повстречался!
Вскоре они остановились у небольшого глиняного дома. Старик отворил резную дверь, и Аспанзат разглядел полутемную комнату с нишей, в которой было сложено множество свитков. Лежали там и белые палочки, испещренные мелкими черными знаками, исписаны были и обрывки старой кожи.
— Это письмена? — Аспанзат коснулся рукой пожелтевшего свитка.
— Письмена! Есть и притчи весьма поучительные. Приходи, я дам тебе почитать. А ты умеешь?
— И буквы не знаю, — признался Аспанзат.
— Это плохо. Без грамоты мир темен для человека! — Старик призадумался, поглаживая свою бороду. А затем, оживляясь, сказал: — Приходи ко мне в день Луны [10] , на следующей неделе.
Аспанзат распростился и ушел. Ему очень хотелось спросить, что же написано на тех свитках, но было неловко. Он не знал даже имени этого человека. Кто он такой? Может быть, писец? А может быть, маг? [11] Нет, не маг. Сколько раз он слышал о том, что маги злые и строгие. А этот добрый и приветливый. «Не звездочет ли он? — подумал вдруг Аспанзат. — Мальчишки на улице говорили, будто есть в Панче человек, который по звездам предсказывает судьбу. Может быть, это и есть тот человек?»
10
День Луны — в согдийском календаре понедельник.
11
Маг — жрец.
Юноша был так занят своими мыслями, что даже забыл о предстоящем празднике. Лишь дома, когда Чатиса побранила его за то, что он долго не возвращался, Аспанзат вспомнил, что завтра большой праздник, а на рассвете жертвоприношение.
Это было всегда очень торжественно. Посреди двора устраивали каменный жертвенник. Отец после омовения, одетый в праздничную одежду, надушенный благовонным маслом и причесанный, становился на колени, брал в руки белого петуха и с молитвами кружил его над жертвенником. Затем клал петуха на камень и отрезал ему голову. Праздничный обед был особенно вкусным.
Когда солнце скрылось за горами, Аспанзат отправился в храм огня. Чатиса велела ему взять с собой чистый белый платок, которым следовало прикрыть рот. Даже жрецам не разрешалось осквернять священный огонь своим дыханием.
Войдя в храм, Аспанзат низко поклонился жрецу, положил на медную тарелочку несколько монет и приблизился к огню. Став на колени и прикрыв рот платком, Аспанзат зашептал молитвы, знакомые ему с детства. К ним он прибавил свою просьбу к богу — дать семье достаток, чтобы она могла расплатиться с Акузером. Совсем недавно он узнал, что если Навимах не уплатит свой долг Акузеру, то владетель может забрать сына к себе в кабалу на три года.
Ведь случилось так с сыном медника. Господин заставил его отработать долг отца. Мальчишка так плакал, когда его уводили, что все соседи вышли на улицу и с причитаниями провожали его к дому Акузера. Теперь мальчик привык, пасет стадо и уже не просится домой. Но беда, когда увидит отца, мать или братьев. Тогда горько плачет и проклинает хозяина. Он проработал у хозяина год, а ему кажется, что он всю жизнь провел на пастбище Акузера. Медник уже собрал немного денег. Скоро выплатит долг и заберет сына. Только Акузер сказал, что не сбавит ни гроша.
«Твой мальчуган меня объел», — говорил он меднику. И велел копить монеты, чтобы полностью вернуть долг. Теперь медник поклялся, что никогда не попросит взаймы у богатого человека.
— Спаси меня, добрая богиня, — просит Аспанзат и целует подножие жертвенника.
Помолившись, юноша поднес фитилек к священному огню и поспешил домой. Он бережно, чтобы не задуло ветром, нес огонек, прикрыв его полой халата. Люди говорили, что это дурная примета, когда ветер гасит огонь по дороге из храма.