Исторические записки. Том 1
Шрифт:
5. Глава 126 содержит явные ошибки в хронологии, которые вряд ли мог допустить такой внимательный ученый, как Сыма Цянь; заслуживает внимания также тот факт, что глава содержит продолжение, составленное Чу Шао-сунем [73] .
Бодде пришел к выводу, что те главы или части глав “Исторических записок”, в которых встречается знак тань, являются, по-видимому, позднейшими интерполяциями [74] .
73
ШЦ, т. 6, стр. 3203.
74
D. Bodde, China’s First Unifier, стр. 111.
Вывод Бодде, однако, требует уточнения: несоблюдение
Когда умирающий Сыма Тань завещал сыну задуманный им труд, он сказал: “Не забывай того, что я хотел написать”. Означает ли это, что он не начинал работать над “Историческими записками”? Видимо, не означает, так как на эти слова Сыма Цянь ответил: “Я прошу разрешения подробно изложить известия о былом, систематизированные вами! Я не осмелюсь допустить, чтобы они пропали” [75] . Вопрос о том, насколько выполнил он свое обещание, представляет не только биографический интерес: он связан с принципиальными; проблемами оценки Сыма Цяня как историка. На решение: этого вопроса издавна были направлены усилия многих ученых; был выдвинут ряд критериев авторства “Исторических записок”. Рассмотрим основные из этих критериев.
75
ШЦ, т. 6, стр. 3295.
Говоря о должности Придворного историографа, Сыма Цянь неизменно употреблял термин тайшигун, хотя в ханьском табеле о рангах эта должность называлась тайшилин. Комментатор Пэй Инь высказал предположение, что Сыма Цянь называл своего отца тайшигун в знак уважения к нему, заменяя последний иероглиф в названии его должности знаком гун. Далее Пэй Инь добавляет: “Всюду, где упоминается тайшигун, Сыма Цянь излагает сочиненное его отцом” [76] .
76
ШЦ, т. 6, стр. 3288.
Многие западные ученые безоговорочно приняли утверждение Пэй Иня: все части “Исторических записок”, которые начинаются словами “Придворный историограф сказал… (тайшигун юе:…)”,по их мнению, суть не что иное, как цитаты из сочинения Сыма Таня.
В настоящее время необоснованность такого вывода не вызывает сомнений. Достаточно сослаться на следующую фразу из “Автобиографии” Сыма Цяня: “Семь лет спустя тайшигун попал в беду в связи с делом Ли Лина” [77] . Ясно, [41] что тот же самый термин Сыма Цянь использовал применительно к самому себе. Таким образом, применение термина “Придворный историограф” не может служить критерием для суждения об авторстве того или иного отрывка “Исторических записок” [78] .
77
ШЦ, т. 6, стр. 3300.
78
Чем же все-таки объяснить факт появления в этом термине иероглифа гун? На этот счет было высказано несколько точек зрения:
1. Сыма Чжэн, ссылаясь на «Новые рассуждения» Хуань Таня, сообщал, что Сыма Цянь, закончив свою книгу, показал ее Дунфан Шо и тот сделал добавления к ней под заголовком Тайшигун (ШЦ, т. I, стр. 161). Однако, как было показано Т. Покорой, это свидетельство Сыма Чжэна недостоверно (T. Pokora, Тhe First Interpolation in the Shihshi, стр. 311–315).
2. Комментатор Вэй Чжао утверждал: «В ”Исторических записках” [Сыма] Цянь именуется тайшигуном. Это было добавлено внуком Цяня, Ян Хуем» (ШЦ, т. 1, ст. 461). Однако термин тайшигун встречается не только в Ши цзи, но и в письме Сыма Цяня к Жэнь Шао-цину.
3. Комментатор Юй Си говорил, что «в древности все, кто занимался астрономией, а не только [Сыма] Цянь, прибавляли к своей должности иероглиф — гун…» (ШЦ, т. 1, стр. 47).
4. Юй Чжэн-се считал, что иероглиф гун в ханьское время нередко добавлялся к фамилии или названию должности и имел значение «ученый» (Юй
Столь же ненадежен и другой критерий, суть которого становится ясной из следующих слов американского синолога Р. Блю: “К сожалению, наименование тайшигун в нынешнем варианте ”Исторических записок” не указывает, к отцу или сыну оно относится. Поэтому, определяя автора различных отрывков… мы взяли за основу философскую сущность отдельных высказываний. Отец был заметно склонен к метафизике; сына же можно назвать ”реалистом”…” [79] . Эта идея, исходящая из предпосылки, что мировоззрение Сыма Цяня коренным образом отличалось от взглядов его отца, получила довольно широкое распространение среди современных исследователей Ши цзи. При этом для определения философского кредо историка и его отца зачастую используется традиционное деление китайской классической философии на “школы”. [42]
79
R. C. Blue, The Argumentation of the Shih-huo Chin, стр. 16–17.
Однако субъективный характер этого критерия отчетливо проявляется уже в том, что исследователи до сих пор не могут прийти к единому мнению: к какой же именно школе следует отнести Сыма Цяня. И не случайно: Сыма Цянь стремился не замыкаться в рамках какой-то определенной школы, а высказать в “Исторических записках” “свое собственное мнение” [80] . Таким образом, в вопросе о принадлежности отдельных глав Ши цзи Сыма Цяню или его отцу применение этого критерия требует особой осторожности.
80
Ли Чан-чжи, Сыма Цянь как человек…, стр. 160.
По нашему мнению, прав Ли Чан-чжи, указывающий на необходимость параллельного использования нескольких различных критериев. Беря за основу философские идеи “Сущности шести школ” Сыма Таня, он сопоставляет их с содержанием тех глав “Исторических записок”, которые, возможно, были написаны им; однако решающее слово в выводах об авторстве текста остается за более объективными критериями, одним из которых является нарушение табу на упоминание имени Сыма Таня. Поэтому Ли Чан-чжи считает, что такие главы, как “История наследственного дома Цзинь” (гл. 39) и “Биография Ли Сы” (гл. 87), по-видимому, написаны Сыма Танем: там не соблюдается табу на знак тань и, кроме того, нет следов позднейших интерполяций.
Наконец, при решении вопроса об авторстве может быть применен и хронологический критерий, хотя и в несколько ином плане, нежели при выявлении позднейших вставок. Одним из примеров тому может служить исследование гл. 86 “Исторических записок” (“Жизнеописания мстителей”). Цзин Кэ, о котором идет речь в этой главе, совершил покушение на Цинь Ши-хуана в 227 г. до н. э., т. е. за 117 лет до смерти Сыма Таня и за 62 года до рождения Сыма Цяня. В послесловии к главе автор говорит, что Ся У-цзюй, очевидец покушения, рассказал об обстоятельствах дела Гунсунь Цзи-гуну и Дун Шэну, а те “рассказали мне” [81] . Если Гунсунь Цзи-гун и Дун Шэн были современниками Ся У-цзюя, то Сыма Тань [43] мог беседовать с ними, только будучи еще совсем молодым; что же касается Сыма Цяня, то он уж никак не мог встречаться и разговаривать с ними. На этом основании Ли Чан-чжи вполне обоснованно считает, что биография Цзин Кэ была написана Сыма Танем [82] .
81
ШЦ, т. 5, стр. 2538.
82
Ли Чан-чжи, Сыма Цянь как человек…, стр. 160–161.
Хронологические выкладки могут быть использованы и для доказательства “от противного”: некоторые главы не доводят повествование до времени жизни Сыма Цяня, а обрывают его раньше. Так, генеалогию потомков Лао-цзы автор излагает вплоть до Ли Цзе, который умер задолго до рождения Сыма Цяня, в период правления императора Цзин-ди [83] .
В целом следует подчеркнуть, что поскольку текстологические исследования не могут опираться на “универсальный” научный критерий определения авторства и подлинности Ши цзи, постольку необходимо перекрестное использование нескольких частных критериев. Только на такой базе в дальнейшем могут быть решены сложные проблемы изучения наследия Сыма Цяня.
83
ШЦ, т. 5, стр. 2143.