Истории для кино
Шрифт:
– Но у меня – семья, я же тебе все объяснил.
Но ты не объяснил, как мне без тебя жить! Без твоих рук, без твоих губ…
Олечка шепчет это, все более страстно обнимая и целуя Лёдю.
И он не выдерживает, хватает ее на руки и уносит куда-то вглубь декораций.
На полу остается букетик подснежников.
Лёдя, Лена и Дита гуляют по Чистопрудному бульвару. Весенний пруд еще полон нерастаявших льдинок, среди которых плавают лебеди.
– Мамочка, папочка, можно
– Конечно, покорми, – разрешает Лёдя.
Дита бежит к воде, крошит туда булку, и лебеди плывут к ней.
Родители остаются вдвоем. Стоят, молчат. Первой молчание нарушает Лена:
– И долго это будет продолжаться?
Лёдя невинно уточняет:
– Что продолжаться?
– Я должна объяснять?
– Конечно, объясни.
– А может, лучше ты объяснишь, почему являешься домой в два часа ночи, а то и вовсе не являешься!
Ответ у Лёди всегда готов:
– Пожалуйста, объясняю. Маяковский принес нам пьесу. Там такие замечательные роли…
Лена язвительно перебивает:
– Ты хочешь сказать, что по ночам встречаешься с Маяковским?
– Неостроумно! По вечерам… ну иногда и до ночи… мы репетируем его пьесу…
– С Олечкой? – в упор спрашивает Лена.
– Какой Олечкой? Что за Олечка? – фальшиво изумляется Лёдя.
Лена с печальной усмешкой качает головой:
– Эх, Утесов, Утесов! Ты неплохой артист на сцене, но в жизни…
К ним подбегает Дита:
– Мамочка, папочка! У лебедей такой хороший аппетит – все съели! Купите еще булочку!
– Сейчас, сейчас, – Лёдя роется по карманам, – у меня же были деньги…
Лена открывает свою сумочку и дает деньги дочери:
– Иди купи калачик, вон тетя продает.
Дита убегает к тетке, торгующей калачами и сладостями.
Лена захлопывает сумочку и ловит недоуменный взгляд мужа.
– Тебе интересно, откуда у меня деньги?
– Ну, в общем-то…
– Пока ты репетируешь… по ночам, я днем устроилась на службу.
– На какую службу?!
– В театре. Мне помог замдиректора – старый знакомый еще по Никополю.
Лёдя мгновенно заводится:
– Ах, старый знакомый? И очень близкий знакомый?
– В твоей ситуации смешно корчить Отелло.
– Зато ты теперь – Дездемона! Или кого ты там в театре будешь играть?
– К сожалению, играть я уже никого не буду… Я работаю в костюмерной.
Лёдя озадаченно молчит, потом взрывается:
– Какая работа? У ребенка должна быть мать! Должна быть нормальная семья!
Лена холодно усмехается:
– Очень вовремя ты вспомнил про семью.
– Я никогда о ней не забывал! А вот ты… И этот твой поклонник…
– Он не поклонник. Просто человек позаботился обо мне.
– А я?
– Вот и я думаю: а что же ты?
К ним опять подбегает Дита:
– Мамочка, папочка, а когда мы пойдем обедать?
– Мы же недавно завтракали, – удивляется Лена. – Но если ты проголодалась, пойдем…
Лена хочет взять ее за руку, но Лёдя перехватывает дочь, подбрасывает, целует:
– Диточка, у тебя аппетит не хуже, чем у лебедей!
Известное дело: чем больше виноват перед женой мужчина, тем большая ревность разгорается в его груди, когда хоть малейший повод для этого дает жена. Вот и Лёдя уже битый час, притаившись за деревом, наблюдает за театральным подъездом с надписью «Служебный вход».
Наконец, оттуда выходит Лена. И не одна, а в сопровождении франтовато одетого мужчины с бархатным бантом на шее. Франт целует Лене ручку, она ему улыбается и уходит. А мужчина еще задерживается перед стеклянной дверью, смотрясь в нее, как в зеркало, и поправляя свой бант.
Тут-то к нему и подбегает Лёдя и рывком за плечо разворачивает на себя. Франт пугается как-то по-женски:
– Ой-ей-ей! В чем дело?!
– Вот и я интересуюсь – в чем дело?
– Простите, вы кто?.. Автор?.. Ну, давайте спокойно поговорим о вашей пьесе…
– Я не автор! Я – муж!
– Чей… простите… муж?
– Той, чьи ручки ты сейчас слюнявил!
– Ах, Леночки…
Лёдя хватает франта за грудки:
Не Леночки, а Елены Осиповны! Слушай сюда и запоминай головой! – У Лёди вдруг прорезаются давние одесские интонации: – Если ты, фраер, еще раз окажешься… только не говори потом, шо это было случайно… ближе до моей жены, чем на сантиметр, то лучше будет тебе самому повеситься на этой удавке!
Лёдя притягивает франта за бант к себе и отшвыривает к стене.
Вечером усталая Лена приходит домой, снимает в прихожей плащ и шляпку, автоматически взбивает локоны, входит в комнату и застывает на пороге.
Лёдя сидит за празднично накрытым столом с бутылкой вина в центре. Лена сухо интересуется:
– У тебя какой-то праздник?
– Да, у нас, – с нажимом уточняет Лёдя, – праздник. В театре выходной, и я не репетирую.
– Достойный повод, чтобы выпить, – так же сухо замечает Лена. – А где Дита?
– Диточку я отправил… э-э… то есть Диточка ночует у Гутманов. Давид хочет завтра ей показать утренник в театре.
Повисает пауза. Лёдя, затаив дыхание, умоляюще смотрит на жену. Лена отвечает ему усталым, но все понимающим и все прощающим взглядом. И наконец, садится за стол. Лёдя облегченно выдыхает и бросается ухаживать за женой:
– Ешь, ты же с работы, устала, ешь… Колбаска, сыр… Грибочки я брал на рынке…
Лена благодарно улыбается:
– А что ж мы не пьем, если у нас праздник?
– О, я болван! Конечно, выпьем, сейчас… – Лёдя суетливо отрывает бутылку, наливает вино в бокалы, поднимает свой: – За тебя!