Истории «Кэтти Джей»
Шрифт:
— Красиво, верно? — сказал он, улыбнувшись.
Джез пробормотала что-то одобрительное. Крейк понимал, что она оценит город. Она одна из всей команды разбиралась в искусстве и культуре. Пока члены экипажа обследовали бары и обчищали местных жителей в игорных домах, Джез и Крейк изучали достопримечательности, дегустировали деликатесы и в целом проникались атмосферой Самарлы. Джез всегда держалась замкнуто, но чувствовала красоту и умела удивляться всему новому.
Насмотревшись вдосталь, Крейк выбрался в коридор, тянувшийся вдоль хребта «Кэтти Джей». Он добрел до ниши в переборке, где помещался трап в орудийную башенку. Ей-то «Кэтти Джей» и была обязана своим характерным горбом. Остановившись, Грайзер задрал голову, обнаружил наверху подошвы ботинок Малвери и услышал бульканье.
— Зарядился, док?
Между расставленными коленями показалось усмехающееся лицо Малвери.
— Кэп велел караулить, чтобы самми не подлетели к нам, когда мы выберемся из Зоны свободной торговли, — пояснил он и помахал бутылкой грога. — Ну я и взял с собой дружка, чтобы скоротать ночь.
— Что-нибудь заметил?
— Отличный вид на корму «Кэтти Джей». Я пригласил бы тебя выпить, но, боюсь, для двоих здесь будет тесновато.
— Не переживай. Я хочу проведать Бесс.
— Передай от меня привет.
— Обязательно.
До его каюты оставалось лишь дюжина футов по коридору. Сдвижная металлическая дверь, жалобно взвизгнув роликами, отъехала в сторону. В тесной комнатушке помещались две койки, умывальник, сундук и шкаф. Крейк старался поддерживать порядок и чистоту, однако каюта оставалась стальной коробкой, предназначенной для того, чтобы спать. Поскольку соседа у Крейка не имелось, он пристроил к верхней койке доску и превратил ее в кладовую для багажа и заодно — в книжную полку. Он выудил толстый и тяжелый фолиант в кожаном переплете, взял его под мышку и направился в трюм.
По сравнению с верхней палубой, чрево «Кэтти Джей» поражало своим объемом. Спускаясь по трапу, Крейк вздрогнул — громко взревели турбины. «Кэтти Джей» мягко, но настойчиво толкнуло вперед. Грайзер схватился за перила. Во мраке заскрипел и застонал закрепленный груз.
Посреди трюма возвышались три драндулета. Этим непочтительным словом вардийцы именовали машины-пескоходы, самарланское название которых мог выговорить мало кто из иностранцев. Крейк решил, что словечко как нельзя лучше подходит для предназначенных для езды по песку механических повозок, которые раздобыла Ашуа. Они были несуразными, с громадными пыльными шинами и рамами, которые опирались на мощные и хитро скрученные пружины. Предназначались они для отдаленных и нецивилизованных пограничных областей. На двух машинах поверх сваренных из труб защитных каркасов ощетинились многоствольные пулеметы «Гатлинги».
Крейк задумался. Одним из драндулетов должна управлять Ашуа. Вести второй вызвалась Джез. Вряд ли нашелся бы какой-то механизм, на котором Джез не смогла бы при необходимости полететь или поехать. Вероятно, она имела дело с подобной техникой, когда работала в экспедиции профессора Мальстрома, во время которой столкнулась с манами.
Третий драндулет предназначался для Сило. Никто не знал, что умеет бортинженер. Крейку было известно лишь то, что Сило спас Фрея от верной смерти, когда Дариан разбился при посадке в Самарле много лет назад. Грайзер подозревал, что здесь скрывается более пространная история, но никто не спрашивал о ее подробностях, а сам Сило был молчуном.
Крейка занимал и вопрос, где раб-муртианин научился так хорошо говорить по-вардийски. Сило почти не разговаривал ни с кем из команды. Маловероятно, что он изучил язык, когда попал на борт «Кэтти Джей». Что любопытно, его ярко выраженный акцент и грассирование были характерны для Дрейки — самого южного герцогства Вардии, граничившего с Самарлой. Дрейки считали глухоманью, населенной, в подавляющем большинстве, неграмотными крестьянами. Они влачили жалкую жизнь, возделывая суровую землю, наполовину отравленную пеплом высившихся на западе вулканов Кривой Западни. Каким образом Сило мог научиться вардийскому языку от обитателей Дрейки, оставалось тайной.
Ботинженер уверенно сообщил, что отлично справится с драндулетом. И ему поверили.
Крейк пробрался в глубину трюма. Тут, в задней части помещения, были его владения, а точнее, закуток, огороженный при помощи ящиков и брезентовой занавески. Импровизированное святилище выглядело оскорбительно пустым, но каюта была еще меньше. Здесь стояли стол, классная доска, шкаф, набитый аппаратурой и оборудованием, имелось пустое пространство для круга призывания — и все. Такой скудости постеснялся бы и желторотый начинающий демонист.
На протяжении последних месяцев его сильно удручала невозможность расширить свои познания в Искусстве. Фрей, хотя толком и не понимал, чем занимается Крейк, выделил ему место в трюме и позволил делать все, что захочется. Увы (и от этого никуда не денешься), Грайзеру требовалось настоящее святилище, а устроить его на борту воздушного корабля оказалось нереальным. Любой хрупкий предмет должен был рано или поздно разбиться из-за неизбежных во время полета сотрясений. Тщательно откалиброванные приборы часто теряли настройку. Из-за ненадежности электроснабжения он не мог никого вызывать из эфира: слишком велика опасность, что в решающий момент резонатор выключится и демон вырвется на свободу. Кроме того, во время стоянок, Крейк быстро разрядил бы аккумуляторы «Кэтти Джей» своими экспериментами.
«Мне нужен дом со святилищем, — сказал он себе. — Иначе я не сдвинусь с мертвой точки».
Но это означало бы навсегда покинуть «Кэтти Джей». А ведь следовало учитывать и угрозу, исходящую от охотников за головами. Крейк давно не замечал вблизи себя людей из агентства «Шакльмор». Однако надеяться на то, что они отказались от погони за ним, — просто глупо.
Бесс неподвижно застыла в углу. При его приближении она очнулась и громко затопала навстречу демонисту. Она являлась големом, закованным в броню, восьми футов ростом и пяти в плечах. Лицо Бесс (если у нее действительно было таковое) располагалось над огромными плечами за круглой решеткой, сквозь которую поблескивали два глаза-огонька.
Она присела на корточки перед Крейком, а он, расставив руки, прижался к гигантской фигуре — обнять ее по-настоящему он все равно не мог. Бесс довольно заурчала.
— Как ты, Бесс? Рада видеть меня?
Она закачалась взад-вперед. Шея у нее отсутствовала, и это движение, несомненно, означало кивок.
— Хорошая девочка, — произнес он, поглаживая ладонью горб над плечами.
Крейк решил, что лучше обращаться с ней именно таким образом, нежели как с собакой или кошкой. Если честно, он сам не был точно уверен в том, что она собой представляет. Оставалось ли в ней что-нибудь от той восьмилетней девочки, которой она когда-то была? Вероятно. Но он уже смирился и с гибелью племянницы, и с тем, что был причастен к ее смерти. Последнее оказалось самым тяжелым испытанием. В глубине души он осознавал, что ему никогда не избавиться от раскаяния и скорби. Голем являл собой только часть воспоминаний о том прекрасном ребенке. Настоящая Бесс умерла. Перед Крейком было лишь ее эхо, сохраненное в стальной оболочке.