Истории на ночь от дедушки. Книга 1

Баландин Юрий

– Да-да, – подтвердил Артём. – Меня тоже всё время воспитывают. Терпеть не могу!

– А вы думаете у меня что – не то же самое? – добавил Трюфик. – Ничуть не лучше! А может, ещё и обиднее! Нет, без родителей хорошо.

И он сбил ногой большой одуванчик.

– Конечно, хорошо, – подтвердил Яшка, – но я почему-то по ним скучаю.

– А я по маминым пирожкам. С капустой, – вздохнул Трюфик, – и с яблоками.

– Пирожки, конечно, неплохо, – подтвердил Артём, – но я больше всего люблю грибной суп. Папа с дедом

в этом году грибов набрали столько, что на два года хватит.

– Я тоже люблю грибы, – кивнул головой Трюфик. – Но вот только собирать их не умею.

– А я умею! – радостно объявил Артём. – Надо с вами как-нибудь выбраться за грибами. Говорят, тут за болотом их много.

И он махнул рукой в неопределённом направлении.

– Так в чём проблема? – оживился Трюфик. – Надо сходить к Семёну Максовичу, и я всё организую.

Они поднялись по лестнице в свою комнату, Яшка немного повозился с замком, и они вошли внутрь. Трюфик сразу принялся развешивать постиранные мокрые вещи. Трусы он одел на большой круглый плафон под потолком, и включил свет. Трусы были в горошек, и потолок сразу покрылся тёмными пятнышками от каждой горошины.

– Ух, ты! – восхищённо выдохнул Яшка. – Ну, прямо как в планетарии!

– Не-а! – протянул Тёма. – Как в цирке. Я недавно ходил с бабушкой и дедом. Там во время представления такое же небо было на куполе. Красота!

Трюфик подтвердил, пытаясь повесить футболку на форточку:

– Конечно, красота. Да ещё и удобство какое: полчаса – и трусы сухие! А вот с футболкой непонятно, что делать. Повесить-то её некуда.

– Я слышал, что матросы на флоте гладят клёши, кладя их под простыню, и ложатся на них спать, – заметил Тёма. – Попробуй. Может, так и вещи сушить можно?

– А что? – задумчиво сказал Трюфик. – Сейчас попробуем.

Он откинул в сторону одеяло, простыню и уложил мокрую футболку на матрас. Потом застелил простыню, надел свою любимую пижаму в цветочек, не спеша улёгся в кровать и укрылся одеялом. Ребята внимательно смотрели на его приготовления ко сну. Сначала Трюфик лежал тихо, потом вдруг приподнял голову. Его глаза округлились, рот приоткрылся и искривился в гримасе отвращения. Потом он вдруг подпрыгнул и, как ошпаренный, выпрыгнул из кровати.

– Ты чего? – невозмутимо спросил Яшка. – Ты чего так нервничаешь?

– Я сейчас вам популярно объясню, отчего я нервничаю! – свирепо вращая глазами, заорал Трюфик. – У меня же теперь вся спина мокрая! И холодно как! Вы меня обманули! Ну, всё! Теперь вы у меня дождётесь!

И он угрожающе двинулся на ребят.

– Ну, ладно тебе, – примирительно сказал Тёма. – Мы же пошутили, а ты принял всё за чистую монету. Извини. Мы больше так не будем.

– Тоже мне, шутники, – пробурчал Трюфик.

Но решил, что дальше ругаться бессмысленно, и молча стал переодевать промокшую пижаму и развешивать мокрую футболку на спинке стула. Наконец все улеглись и молча уставились на трусы Трюфика, сохнущие на плафоне.

– А кто сегодня свет выключает? – спросил Яшка.

– Я вчера выключал, – тут же ответил Трюфик.

– Что-то не помню, – удивился Тёма. – По-моему, это я вчера выключал.

– Ты просто забыл, – опять быстро сказал Трюфик. – Сегодня точно твоя очередь гасить свет.

– Ну, ладно, – неохотно пробурчал Артём, но всё-таки вылез из-под одеяла и поплёлся гасить свет.

Наконец все улеглись, но нашим героям не спалось. Трюфик беспокойно ворочался с боку на бок.

– Нет. Я так не могу спать, когда кто-то всё время ворочается и хрипит, – наконец не выдержал и возмутился Тёма.

– Если ты меня имеешь в виду, – тут же отреагировал Трюфик, – то я не виноват. Ты же знаешь, как я люблю гороховый суп, который давали за обедом.

– Суп, конечно, можно любить, – сказал Артём, – но не до такой же степени, чтобы съедать по четыре тарелки!

– И что такого? – возмутился Трюфик. – Подумаешь – четыре тарелочки. Во-первых, они были совсем маленькие, а потом, теперь гороховый суп, может, целую неделю варить не будут. Может человек, в конце-то концов, отвести душу?

– Может, может, – недовольно пробурчал Тёма, – только почему другие от этого должны страдать?

– Это ты-то страдаешь? – возмутился Трюфик. – Ты бы послушал, что у меня в животе творится, тогда бы и говорил.

– Ладно, – покорно согласился Артём, вылез из-под одеяла, подошёл к Трюфику, который лежал на спине, и приложил ухо к его кругленькому животу.

Яшка внимательно наблюдал за происходящим. Сначала ничего особенного не происходило – Артём внимательно прислушивался, не подавая никаких признаков. Но постепенно его глаза начали раскрываться всё шире, рот растянулся в блаженной улыбке, как будто он находился на концерте в филармонии и слушал скрипичный концерт.

– Ух, ты! – наконец протянул он восхищённо. – Да у тебя там просто как орган играет!

– Точно? – не выдержал Яшка. – Что там – и в самом деле что-то слышно?

– А ты как думал? – удивился Артём. – Там же идёт процесс пищеварения. Нам об этом в школе говорили.

– Ну, да, – подтвердил Трюфик. – Я как наемся, так у меня в животе всегда такой процесс, – с гордостью заявил он. – А вы возмущаетесь.

– Дай-ка и я послушаю, – не выдержал Яшка, выпрыгнул из-под одеяла, подошёл к Трюфику и приложил ухо к его животу.

– Да, – восхищённо протянул он через некоторое время, облизнув губы. – Прямо как в театре, когда оркестр настраивается перед спектаклем. Здорово.

– Конечно, здорово, – подтвердил Трюфик. – Вы если в следующий раз захотите послушать, так мне не жалко. Слушайте себе на здоровье. Теперь вам ясно, почему я ворочаюсь?