Шрифт:
Новая темнота
Это неприятно, что непроглядной ночью сталкиваешься вдруг с несколькими затерявшимися огоньками на одинокой улице; неприятен, и незнакомец в невзрачных брюках, и таком же пиджаке, встретившийся в такую ночь. И тем более неприятно то, что остается от обманчиво пахнущих огарков крошечной истерии пламени спички, которая по просьбе предложена этим незнакомцем. Неприятны и тени от морщин незнакомца, ухмыляющегося в свете огонька. Неприятно та внезапная пустота его руки, заносимой для удара. Двойное отрицание — ночь внутри ночи, где силуэт авто незнакомца, стоящего неподалеку.
Все абсолютно, когда просчитано, нет ничего подобного мрачности подвала, где незнакомец содержит свою первую жертву, и нет подобного безрассудству с какой
У новой темноты нет секретов, и новая темнота дотрагивается без боли. С ее приходом уже не нужно знать или помнить о том кем вы были когда-то, и которой из жертв незнакомца были вы. К счастью, таких беспокойных выходок нет, ибо здесь не осталось никого, кто бы смог выбраться тем или иным путем. Возможно, правда, вы были тем жалким, безумцем, который спасен от наихудших и надежнейших мук, чтобы отдать свою собственную жизнь во власть тех милостей, что дарует новая темнота.
Находится ли он с вами? Или вы с ним? Я рад, что не вижу ваших лиц.
Новое безмолвие
К нему не нужно готовиться. Даже отсутствие всего ожидаемого и страстно желаемого — это ничто в сравнении с отсутствием звука. Телефон — хранит неумолимые клятвы, он удушен, это высоко равнодушное изобретение и никакой звук не может быть лучшим проявлением этой секретности, чем отсутствие его. Однако, такое проявление таинства обрекает человека на одиночество, в котором он страдает от своего же воображения и даже не может молить о помощи. Запомните эти комнаты, такие банальные, такие тусклые, где пыль кажется блестящей, но ее изначальная светимость трескается и переходит в окончательный мрак. Почему эта грязная вещь не звонит! Что умалишенные обычно выбирают, когда впадают первый раз в безумие. Они звонят по инфернальной машине, безмолвному сердцу ада.
Наконец, это случилось. Вспомните это сообщение: сегодня ночью в парке у дальней стены (той, что с каменными драконьими головами на ней) поздно вечером это произойдет. Голос звонящего мучителя проходит без всяких препятствий из темпераментной телефонной трубки. Сегодня ночью привидения внутри проводов не вмешиваются в сообщения. Однако, встреча начинается странно. Прийдя раньше, он укрывается в тени стены с каменными головами. Только его голос поддерживает, кажется, необходимость встречи, говоря: «Ближе, подойди ближе». Никакие уговоры не заставят его выйти на лунный свет, неважно, насколько кто-либо нуждается в успокоении — он на это не обращает внимания. И теперь каждый может понять, что голос — это фантастическая имитация, и когда мошенник вышел из тени на свет, кто-то всегда жалеет, что с самого начала поверил во все это. И сейчас, каждый звук кажется сводящим с ума капающим океаном зла. богохульством, воркующим возле уха кровавой жертвы, ревущим потом, который окончательно испаряется в сладкое ничто нового безмолвия.
Ну, а в новом безмолвии нет голоса обманывающего вас, и в новом безмолвии вы не слышите свой плач. Все голоса сливаются в один в новом безмолвии. Вы должны сейчас говорить друг с другом на языке нового безмолвия.
Так кто он был? И кто сейчас вы? Я рад, что не могу слышать вашего ответа.
Старый Нонсенс и Новый
Насколько серьезен был старый нонсенс? Насколько ужасен он был? Насколько печален? Сейчас эти вопросы кажутся нелепыми, но со временем это становится не так. На данный момент они могут овладеть мозгом и сжать его, пока он не станет мягким, как будто расплавленным под солнцем. И даже когда солнце в небесах, может наступить ночь; даже когда золоnой свет склоняется над хорошо вычищенным городом. И в самом деле, с высоты сорок третьего этажа все так и выглядит, особенно отполированные чистые улицы, тротуары, как ослепительные полудрагоценные камни, окна, как вставленные бриллианты в других больших зданиях, протянувшихся на целые мили. Какое же это многообещающее место! Здесь возможно все и ничего. Нет никакой вероятности успеха, но и нет вероятности катастрофы, даже для новичка, слоняющегося, как в трех рассказах, над Землей Необетованной
И хотя этот коридор длинный, тихий и пустой, в нем по прежнему нет одиночества. Оглянись, там открывается дверь каждому, кто идет в эту снабжающую, комнату. Посмотри вокруг, человек, выскользнувший из этой комнаты, не похож на того, кто уже закончил все свои дела. Наверное, он потом опять намерен пристально смотреть из окна и мечтать о будущем. Но он идет прямо мимо окна и, проходя, посылает кого-то с треском из окна одним хорошим толчком плеча. Сорок три этажа — довольно долгий путь для падения. И в эти последние кричащие мгновения этот кто-то удивляется, как же он мог обмануться этим нелепым блеском, как он мог выносить повернувшийся к нему лицом мир, который корчится во мраке, не давая ни на минуту расслабиться, своей ослепляющей и непростительной улыбкой. Как легко старый нонсенс ведет нас вперед без предупреждений и объяснений подводя нас к нонсенсу, который кажется таким другим, таким новым.
Новый нонсенс не обещает ни кульминаций, ни извинений, и новый нонсенс не призывает обнаруживать себя внутри. Никто так ничего и не узнал, что там ничего нет. Как вам удалось покинуть этот мерцающий город, не зайдя ни в какое место? Когда закончится ваше падение, куда вы попадете?
Где вы сейчас? Куда вы идете?
Я рад, что ваши ответы не имеют смысла для моих мечтаний о вас.
Рассказы о новом сне
В новом сне мертвые не могут долго отдыхать. Иногда их законная темнота уходит, заслуженное молчание исчезает, и для них наступает полное блаженство, как будто длящееся вечно. И сейчас эти уверенные предводители уничтожения, преданные покупатели бездны, эти спокойные жильцы рая выброшены в низины жизни отбросов общества, уволенные из респектабельных учреждений, Возвращайтесь назад к земле, вы — грешники! имея возможности жить вечно, они стараются делать все наилучшим образом, однако все портят.
Даже сейчас мистер Бенедикт Григс, один из основателей Клуба Джентльменов, останавливается на своем приятеле по клубу, преподобном отце Пенни со своим ошеломительным анекдотом, который он привез из Америки: как он бродил, совсем без дела по грязному району большого города Новой Англии, где произошли пресловутые убийства «печального ученого»; и как этот пьяница с каким-то длинным ножом в руке, покачиваясь, подошел к нему и попросил помочь ему добраться домой. «Домой, домой. Помогите добраться домой!» — это все, что этот шатающийся мог произнести. И видя, что эта пьяная голова настолько пьяна, что ничего не видит, мистер Григс поверил этому призраку, который вдруг исчез перед, ним. Весь этот эпизод просто нспугал обычно везучего Григса. О других нельзя было сказать того же.
Другие не были способны рассказать своим, друзьям, как, например, не были способны этого сделать Джами Лемпкович и его подружка Лиза Энн Неф, схваченные парой отвратительных маньяков, мужчиной и женщиной, которые выскочили в Нью Бурнстон парке, как будто на тихой глади пруда. От некоторых оставались лишь туфли или старое одеяло, когда они убегали от безжалостных ревенантов. которые видимо и были той отвратительной парочкой. Да. другим не так везло!
Кроме того, ходит дурная слава о маленьком городе с часто посещаемым Нью Бурнстон парком, а точнее, циркулируют легенды о городском привидении, которое вселяется в лицо жертвы, однако происходит это только самыми темными ночами. И если эта ныряющая небесная тень находит подходящее лицо, другими словами, ненавистное то она может решить ПОКА НЕ ВЫЛЕТАТЬ ЗА ЖЕРТВОЙ