Истории Руана
Шрифт:
По словам орка, подобное поведение зверушек распространяется до глубин земель девларов. Вот там, где обитают разумные особи, шествовать на виду у всех смерти подобно. А здесь... вольная воля.
– Сей обелиск был воздвигнут великой армией, освободившей эти земли от полчищ варваров. Потом, спустя века, из маленькой деревушки был воздвигнут великий город, который, к сожалению, не дожил до наших дней, и теперь...
Если вы вдруг помираете со скуки, вам следует завести себе дружбана-гоблина. Эти недомерки выделяются в любой толпе благодаря просто невообразимой волосатости и габаритам ушных раковин,
– Лаэр!
– потряс меня за рукав Турни.
– Лаэр!
– А? Чего?
– вернулся я в реальный мир.
– Обратите внимание на сей символ! Это знак исконных хранителей, защищающих любимый Сантей!
– Турни, на заборах много чего рисуют, и не удивительна мазня на этом твоем обелиске, - я попытался отвязаться от гоблина, настырно тянущего меня к наследию ушедших веков: побитому ветрами, годами, и туристами обелиску. Причем последние, без сомнений, прекрасно знают, что такое третье кольцо и не раз слышали о толстячке в кепке.
– Вот!
– ткнул когтем гоблин в утопленный рисунок на обелиске.
Я присмотрелся. Кто-то потратил много сил, ставя метку: очень сложный рисунок будто выжжен в камне. Плавные линии, завитки, постоянные переходы и усложнений - вряд ли возможно было сделать такое резцом. А сам символ, ему удивляться, оказался руной. В изначальном начертании.
– Аннабели, посмотри, пожалуйста, - обратился я к девушке, замершей неподалеку.
Сдается мне, магичка давно с огромным удовольствием прибила бы гоблина. Недомерка спасло не наличие меня и арахна в нашей развеселой компании, а один молчаливый товарищ со здоровенным топором.
Девушка подошла, лениво мазнула взглядом по символу на обелиске. Вопросительно на меня посмотрела.
– Это чего?
– Посвящение.
– Чего?
– Посвящение стихий, - Аннабели душераздирающе вздохнула, намекая: "Вопросы уровня детского сада!".
– И чего?
– Изучаешь руну, тренируешься ее подпитывать. Активируешь. И проходишь посвящение стихий, или сгораешь нафиг. Ясно?
– Не слышал я ни о каком посвящении.
Девушка фыркнула:
– Ага, посвящаться они будут... Трусы! Пару фокусов выучат, а потом - я великий маг!
– Ну так учиться надобно. Много и усердно, - хмыкнул я.
Правда, кому оно охото, не так ли? Всем достижений подавай сразу и побольше.
– Не всем поможет, - заявила девушка, задрав носик к небу.
О! Еще одна великая магичка. Я не удержался, и поддел:
– Думаю вам, леди, тоже еще многому учиться нужно.
– Да неужели?
– вылила Аннабели взглядом на меня ведро презрения.
– Помнится, один ушлый терривит, несмотря на слабые возможности, сбег. И я так понимаю - не один раз. Да и сейчас
Девушка мгновенно надулась и посмотрела на меня так, как уже второй день зыркает на гоблина.
– Замерзнем, - прогудел орк, чем изрядно разрядил резко накалившуюся обстановку.
Турни ткнул меня локтем и показал большой палец.
Не-жизнь!
Огромные ворота города, когда-то впускавшие груженые доверху телеги, конные экипажи и толпы страждущих, оказались заперты. Проход все же нашелся - обычная дверь рядом распахнута настежь. Непонятно зачем, но внутри застыли две фигуры в плотных балахонах с капюшонами, которые молча проводили нас взглядом и ничего не спросили.
– Строго у них тут: про охрану не забыли.
– Охотники за добычей, лаэр, ничем не брезгуют. Тащат все, за что можно выручить монеты. Травы, останки девларов, утварь, редкие безделушки...
– Хочешь сказать - готовы обворовывать неупокоенных?
– А какая разница?
– вопросил гоблин.
– Это ж мародеры! Все что лежит, висит, валяется, закопано или припрятано - в дело пойдет. Только здесь мало кто решается шалить - нежить не любит ворье. Разговоры разговаривать тоже не любят. Поймают - и усе.
Тишина...
Чем отличается маленькая деревушка от большого города? Ритмом жизни и шумом. Чем больше жителей - тем все быстрее крутиться, люди бегает все быстрее, боясь на миг задержаться и пропустить вперед себя шустрого товарища. Не зевай! Если не хочешь дышать пылью из-под бампера... Где больше движения - шум просто неизбежен. Топот, разговоры, хохот, экипажи, кони, повозки, крики, грохоты и падения - все создает какофонию живого города. А здесь...
Хотя, я даже не знаю, что меня больше поразило. Окружающая чистота - все вылизано, дома и заборы сияют свежей краской, кроны деревьев аккуратно подстрижены, что уж говорить о ровной, чистой от снега и льда, мостовой... Или опустившаяся на мир тишина - фигуры в балахонах бесшумно передвигаются, что-то несу, стоят маленькими группками и провожают нашу компанию темными провалами капюшонов...
Куорт, вечно вспахивающий все вокруг, сейчас притих и осторожно плетется за орком, гордо шествующим во главе отряда. Нахохлившийся попугай, восседающий на спине арахна, перед воротами в город выкрикнул коронное "Пожрать!" и молчит с тех пор. Турни - на удивление - притих. На вопросы отвечает без запинки, но не трещит без умолку.
– Тут чище будет, чем в Сантее, - признал я.
– Неуютно, правда.
– Здесь живут те, кому жить, вроде как, уже не положено, - осторожно заметил Турни.
– Умерев, понимаешь истинный смысл жизни, - глубокомысленно заявил остановившийся орк.
– Чистота окружающего мира? Какая-то, ты знаешь, невеликая ценность.
– Чистота помыслов, лаэр, всего лишь чистота помыслов.
– Прогудел орк, и продолжил движение.
Бесспорно, в голову часто лезут мысли, не имеющие отношения ни к чему. Нет, на самом-то деле, просто так, из воздуха, они не возникают. Тянутся ниточкой за случайными словами, увиденными картинками, или острым камушком, попавшим под босую ногу... Все друг за дружку цепляется, как поводок, и оторваться от него не просто. Вот так веревочки и вьются, вертят и крутят, как хотят...