Истории странных
Шрифт:
Ймиин избегала Томбза, выработав что-то вроде аллергии на горделивых мужчин, и вместо этого проводила много времени со своим забавным, подчас безголовым другом, Энглбертом. Она помогала ему возделывать тот небольшой клочок земли, на котором выращивались овощи для лагеря, и собирать в лесу дрова для очагов, а он помог ей познакомиться с остальными странными. Они мгновенно приняли Ймиин, и она стала считать лагерь своим приемным домом, а странных в нем — своей второй семьей. Она рассказывала им о своей жизни ястребом и забавляла их своими трюками
Каждые несколько дней, однако, этот пузырь безмятежности протыкался горестными известиями из внешнего мира. Отчаявшиеся странные прибывали постоянным потоком, ища убежища от страха и преследований. У всех у них была похожая история: они всю жизнь мирно жили среди нормальных людей, пока однажды их вдруг не обвиняли в каком-нибудь нелепом преступлении и не изгоняли, и хорошо еще, если им удавалось уйти живыми. (Как и несчастным сестрам из Стежка не всем так повезло). Странные встречали новых прибывших также тепло, как они встретили Ймиин, но уже через месяц такого наплыва население деревни выросло от пятнадцати странных до пятидесяти. Это не могло продолжаться бесконечно — для этого попросту не было достаточно места или еды, и странных стало гнести тяжелое предчувствие беды.
В один из дней прибыл еще один представитель Совета Важных Странных. У него было мрачное выражение лица; он скрылся в палатке Томбза и пробыл там несколько часов, а когда они с Томбзом наконец вышли оттуда, они собрали всех и поделились с ними тревожной новостью. Нормальные уже изгнали странных людей из множества городов и деревень, а теперь решили изгнать их из Страннфордшира вообще. Они собрали отряд из вооруженных бойцов, который скоро будет у странных на пороге. Вопрос состоял в том, бежать или сражаться.
Нет нужды говорить, что странные были встревожены и почти не колебались.
Одна молодая женщина огляделась вокруг и произнесла:
— Этот холм и эти хлипкие шатры не стоят того, чтобы умирать за них. Почему бы нам не собрать вещи и не укрыться в лесах?
— Не знаю, как все, — заявил Томбз, — а я устал убегать. Я говорю, мы должны остаться и сражаться. Мы должны вернуть себе свое достоинство!
— Такова также официальная рекомендация совета, — добавил, кивая, мрачный советник.
— Но мы не солдаты, — возразил Энглберт. — Мы ничего не смыслим в битве.
— Их войско невелико, и они легко вооружены, — сказал Томбз. — Они думают, что мы трусы, которые разбегутся от одного вида войска. Но они недооценивают нас.
— Но разве нам не нужно оружие? — спросил другой мужчина. — Мечи и дубинки?
— Ты удивляешь меня, Юстас, — ответил Томбз. — Разве не ты можешь вывернуть наизнанку лицо человека, просто потянув его за нос?
— Ну да, могу, — сказал мужчина смущенно.
— А ты, Миллисента Нири, я видел, как ты зажигала костер одним только своим дыханием. Представь, как перепугаются эти нормальные, когда ты запалишь на них одежду!
— Красиво рассказываешь! — откликнулась Миллисента. — Да, это будет что-то, ради разнообразия заставить убегать их.
При этих словах толпа загудела:
— Да, это будет что-то.
— Эти нормальные уже давно напрашиваются.
— Слыхали, что они сделали с Титусом Смитом? Разрубили его на кусочки и скормили его собственным свиньям!
— Если мы не постоим за себя сейчас, они никогда не остановятся.
— Справедливости для Титуса! Справедливости для всех нас!
Немного усилий потребовалось советнику, чтобы распалить странных. Даже кроткий Энглберт рвался в бой. Ймиин, чей желудок скрутило при первом упоминании о битве, не могла больше это слушать. Она выскользнула из деревни и долго бродила по лесу. Она вернулась на закате и нашла Энглберта у его костра. Его пыл немного остыл, но его решимость бороться — нет.
— Уйдем со мной, — сказала ему Ймиин. — Мы начнем все сначала где-нибудь еще.
— Куда мы пойдем? — ответил он. — Они хотят выгнать нас из Страннфордшира!
— Обычношир, Тамфордшир, Мирношир. Ты лучше погибнешь в Страннфордшире, чем будешь жить где-либо еще?
— Их всего несколько дюжин, — сказал Энглберт. — Как это будет смотреться, если мы побежим от такой мелкой угрозы?
Даже, когда победа была практически гарантирована, Ймиин не желала становиться частью ее.
— То, как это будет смотреться, не стоит даже одного волоска с наших голов, не то чтобы жизней.
— Значит, ты не будешь сражаться?
— Я уже потеряла из-за войны одну семью. Я не собираюсь смотреть, как другая добровольно бросает себя в топку.
— Если ты уйдешь, они подумают, что ты предатель, — сказал Энглберт. — Ты никогда не сможешь вернуться.
Она посмотрела на него:
— Что подумаешь ты?
Энглберт уставился на огонь, силясь подобрать слова. Тишина между ними, похоже, ответила достаточно, так что Ймиин, не прощаясь, поднялась и отправилась к своему шатру. Когда она ложилась спать, великая печаль овладела ею. Она была уверена, что это была ее последняя ночь в человеческом теле.
Ймиин ушла, едва только забрезжил рассвет, до того как проснулся кто-либо. Она не смогла бы вынести прощаний. Она подошла к границе лагеря, обернулась ястребом и подумала, прыгая в воздух, найдет ли она еще когда-нибудь другую такую группу, которая примет ее, человеком или птицей.
Ймиин пробыла в полете всего лишь несколько минут, когда заметила войско нормальных. Но это был не жалкий отряд из нескольких дюжин человек — это была армия из сотен людей, и они закрывали все холмы внизу сверкающими доспехами.