Историк

Могилев Леонид Иннокентьевич

Действительно, что может быть заманчивей, чем привезти с планеты, которую и обнаружили-то случай­но, местную книжонку, где есть все про Ивана Грозно­го, Французскую революцию и открытие антигравита­ции в 2049 году. Их книги были почти как у нас когда-то. Только читать их надо было сверху вниз, в столбик, как какую-то азиатчину.

Все эти парсеки и разнообразные дыры, куда мы безболезненно суем носы, сделали нас беспечными. Эти голованы просто-напросто сбили наш модуль. И никакие силовые поля не сработали. Естественно, нам пришлось уничтожить то, что от него осталось. Никаких улик. Вот первый закон

доброжелателя.

Мы увидели на экране, как наш дорогой аппарат спокойно опускался на ночную сторону планеты и тут, откуда ни возьмись звено, ну, скажем, истребителей. Обозначили модулю курс и показали трассами ракет, куда садиться. Модуль принялся было воспарять, дабы банальнейшим образом смыться. И тогда они расстреляли его. Только не ракетами и не лазером. Чем-то таким, чего мы не знали. Ведь глубокого изучения их технических возможностей не проводи­лось ввиду отсутствия времени. Модуль вспыхнул, как мотылек, экраны мигнули радостно и погасли.

— Всех прошу разойтись по каютам,— сказал ко­мандир. И мы разошлись, за исключением четырех человек, что не вернулись с операции, испепеленные этими стрелками, вместе с нашим модулем, а после пепел их был обращен в атомы товарищами с родного звездолета».

Когда был подготовлен второй модуль, для высадки выбрали самое заброшенное и пустое место. Необитае­мый остров в океане. Вдали от рук, крыльев и тем паче глаз обеих империй. После высадки десантникам предстояло добраться до материка, внедриться, запо­лучить, скрыться. В далеком провинциальном районе их должен был принять модуль и доставить со всей возможной скоростью на корабль. Во время высадки командир лично просматривал горизонт. Но невесть откуда появившееся Нечто, уничтожило модуль. Не­медленно к обломкам, упавшим на планету, направи­лись десятки всевозможных летающих, плавающих и ползающих аппаратов. Но тщетно. После уничтожения остатков второго модуля наш корабль укрылся в подпространстве.

После длительных консультаций с Землей было решено готовиться к новой высадке с применением всего потенциала поражения и под защитой поля корабля, которому предстояло выйти из подпространс­тва и стать видимым и, возможно, уязвимым. К тому времени была выяснена природа и поражающие фак­торы оружия доблестных планетарных воинов. Ко­рабль, по мнению специалистов, мог обеспечить на достаточно длительный срок защиту экспедиции. Та­ким образом было решено нанести массированный удар по квадрату в районе высадки, рядом с большим городом на берегу океана, после совершить посадку всего корабля, далее, группа захвата находит в городе то, что укажет историк, и корабль стартует, уходит, исчезает, цель достигнута, курс к Земле. Естественно, план кошмарен и чреват многими жертвами.

В ночь перед атакой историк пробрался в модуль и самостоятельно, в одиночестве, покинул корабль; совершив сложнейший маневр выхода из подпрост­ранства, он направился к поверхности планеты. Обна­ружилось это слишком поздно, и на требования вернуться историк не ответил. Когда показались ис­требители и выдали ему дорожку, он посадил модуль в указанном месте, на одном из военных аэродромов. Оставалось загадкой, когда и каким образом историк смог овладеть навыками управления модулем, который являлся достаточно сложным аппаратом и для профессионала, но тут припомнили, что он долгое время оставался на борту один, уклонившись от анабиоза, и видимо, не терял времени зря.

Для уничтожения модуля кораблю пришлось бы совершить маневр по входу в истинное пространство, что должно было занять около часа и командир начал маневр.

«Да. Когда я выбрался из своего космического трамвая, живой, не сожженный и совершенно трезвый, вокруг было пустое летное поле.

Анализ атмосферы давал полную пригодность. Я был без скафандра, в своем любимом кожаном пальто и в шляпе с широкими полями.

Где-то недалеко залегли их боевики — цвет нации. В помещениях аэродрома было выключено освещение. В небе появились и повисли их аппараты. Я поднял руки над головой и прошел несколько шагов в направ­лении какой-то башни. Ничего в ответ не последовало. Тогда я сел на плиты аэродрома и стал ждать.

Времени у меня было мало, так как для того, чтобы совершить маневр, командиру требовалось примерно час по бортовому времени. Через пятнадцать минут показались и двинулись ко мне доблестные гуманои­ды, и я встал и помахал им рукой.

— Привет, ребята,— сказал я на чистом языке этого континента.

— Привет,— ответил кто-то, похожий на амери­канского сержанта времен второй мировой войны.

Их было пятеро. Двое в форме, трое в гражданском, а может и наоборот. И тогда я спросил:

—А, что, парни, нет ли у вас чего-нибудь промочить горло?

—Конечно, есть, — невозмутимо ответил «сержант», и тогда стало немного веселее.

—Как видите, мы быстро освоили ваш чудесный язык. Эти новомодные шлемы, которые вталкивают в голову столько слов, прекрасная штука,— но тут подъехало нечто вроде джипа, солдат вынес оттуда столик и стал сервировать. А я, поскольку времени было мало, взял со столика то, что могло быть бутылкой и отковырнул пробку.

—А ничего. Забористая штука.

— Мы рады,— запинаясь стал выговаривать штат­ский, а тем временем около башни явственно ощуща­лось движение сил грозных и неумолимых. Да и пора было заканчивать комедию.

— Мне не терпится увидеть одну вашу книжку. Страсть люблю почитан что-либо этакое. «Миг». Нельзя ли достать где-нибудь?

Они были поражены и видимо никак не могли понять, что же такое происходит, и не розыгрыш ли это вообще, и не месть ли за сбитые модули, и угрюмо поглядывали на небо.

Вы прекрасно информированы. А мы давно болтаемся тут неподалеку. И кстати, вы напрасно спалили наши мирные суденышки. Но я не сержусь. Это право аборигенок.

Вся компания зашепталась, замигали огоньки раций, завертелись антенны на фургонах, засветилось несколько окон в здании. А к нам уже приближался какой-то фургон, в котором меня, кажется собира­лись вывезти.

—Я охотно отправлюсь с вами в любое путешест­вие, но прежде, нельзя ли подержать в руках этот образчик высокого художественного слова? Я… мне не терпится узнать, что там дальше произошло на планете Стрикс, после мятежа.

Джип отъехал, а эта книга, если верить рекламе, должна была быть везде и у каждого. Я взглянул в ясное небо. Недавно обозначившееся сияние в западном секторе не могло быть ничем иным, кроме как дорогим кораблем, материализующимся нагло и неизбежно.

—Чем объяснить все же интерес именно к этой книге?