История Андрея Бабицкого
Шрифт:
Уже само это показывает, насколько презирают люди, совершившие то, что совершали, законы страны, в которой… которой им довелось руководить.
Я бы хотел остановиться на одной вещи: откуда появился бланк паспорта, с которым был задержан г-н Бабицкий? Я думаю, что среди вас нет профессиональных следователей (в зале). И уверен, с чего бы каждый из нас, непрофессионалов, начал работу по этому чудовищно тяжелому делу, если нам бы его кому-нибудь взбрело в голову доверить.
Каждый из нас, получив в руки поддельный паспорт на подлинном бланке, обратил бы внимание, очевидно, на серию и номер этого паспорта. И уже к концу первого же дня каждый бы из нас со 100-процентной вероятностью установил бы, откуда взялся
Этого не делалось в течение двух месяцев. Два месяца следствию не было известно, откуда взялся паспорт, находящийся в кармане у Бабицкого в Махачкале.
Выяснилось это достаточно случайным образом, ибо Александр Хинштейн в «Московском комсомольце» напечатал заметку, в которой говорилось, что бланк этого паспорта был выписан для оперативных целей в МВД Российской Федерации, и в книге записей выдачи этих бланков он сфотографировал каким-то образом, получил ксерокопию этой страницы, и было известно, кто из чинов Министерства внутренних дел в какое время получил в свои руки этот паспорт. Этот паспорт был в Министерстве внутренних дел России 17 февраля 2000 года, то есть за пять дней до того, как он оказался в Чечне.
Защита и Союз журналистов, независимо друг от друга после публикации Хинштейна, направили соответствующее обращение Генеральному прокурору России. 11 апреля этого же года я получил письмо от начальника отдела по надзору за расследованиями особо важных дел, обратите внимание, особо важных дел, г-на Шинакова, который очень вежливо поблагодарил меня за интерес к этому делу, пообещал, что мое обращение будет рассмотрено в ходе расследования, а также сообщил, что заместителем Генерального прокурора Российской Федерации Колмогоровым органам следствия даны конкретные указания по определению истории этого паспорта.
Представьте себе, необходимо было письмо секретаря Союза журналистов России в Генеральную прокуратуру, чтобы следствие, наконец, заинтересовалось документом, по поводу которого идет сыр-бор. Через два месяца было установлено, что этот бланк паспорта, чистый бланк паспорта был утрачен в кабинете руководителя одного из подразделений МВД, который оставил этот бланк у себя на столе и на минутку вышел в другое помещение.
Неустановленные лица, которых пруд пруди в Министерстве внутренних дел и сидевшие в это время в коридоре напротив его кабинета, воспользовавшиеся его отсутствием, ворвались в его кабинет, похитили паспорт и немедленно переправили его на территорию воюющей Чечни. Нам предлагают этому поверить, равно как и тому, что неустановленные лица за это же время успели, в полном соответствии с нормативными документами МВД России, заполнить этот паспорт.
Более того, они даже узнали, кто 15 лет назад работал начальником паспортного стола одного из отделений милиции в г. Курске и кто был паспортисткой в соответствующем ЖЭКе. Подписи их, во всяком случае, походили на настоящие. Это что-то запредельное. Но запредельная добросовестность нашего следствия, которое не интересовалось этим паспортом все это время, она вылилась в то, что приглашены были в качестве свидетелей в Махачкалу и этот самый начальник паспортного стола, и паспортистка из ЖЭКа — в качестве свидетелей, — чтобы они сказали, что они этого паспорта 15 лет назад не выписывали. Будто это никто без них не знает. Это к вопросу об экономии копейки государственной.
При этом есть еще более забавная вещь. Бабицкому неустановленные лица дали два фальшивых паспорта: один — общегражданский на имя Мусаева, а другой — заграничный на имя Кирилла Зиновьевича Бурова. По странному совпадению, начальник, утративший паспорт в своем кабинете, тоже был Буровым…
РЕЗНИК: Нет, начальник…
ГУТИОНТОВ: Начальник начальника… Начальником, которого
Но этим паспортом Бабицкий воспользоваться… благами, которые предназначались обладателю этого паспорта, воспользоваться не сумел, т. е. он успел только заполнить таможенную декларацию на погранпосту, а потом этот паспорт выбросил. Поэтому, несмотря на то, что номер этого паспорта следствию был прекрасно известен, его происхождение следствие не заинтересовало. Удалось узнать единственное, что бланк этого паспорта был утрачен неизвестно когда, при неизвестных обстоятельствах аж в городе Красноярске, с тем, чтобы воссоединиться с г-ном Бабицким на Северном Кавказе. Это все очень грустно… Это все очень грустно.
А еще грустнее то, что, оказывается, об операции по перемещению Андрея Бабицкого на территорию сопредельного Азербайджана, оказывается, кое-кто в Москве все-таки знал. Во всяком случае, 22 февраля — я прошу вас обратить внимание на эту дату — «Интерфаксом» была распространена информация о пресс-конференции Специального представителя президента России на Северном Кавказе по правам человека г-на Каламанова, который заявил о том, что федеральные органы завершают работу по освобождению Бабицкого из рук чеченских формирований и в ближайшее время г-н Бабицкий будет доставлен в Москву.
На следующий день Бабицкого погрузили в багажник автомобиля и повезли не в сторону Москвы, а в сторону азербайджанской границы. Очевидно, это чистое совпадение.
Я это долго вам рассказываю, все эти нелепости, все это безумие, которое нам предлагалось во время судебных заседаний, когда было стыдно за тех людей, которые тратили бумагу, государственные деньги только для того, чтобы опрокинуть у всех свидетелей происходящего всякие понятия о здравом смысле, и говорили о порядочности и о нормальном исполнении собственных обязанностей. Это только часть всего того безумия, которое нам пришлось выслушать.
И именно это не заинтересовало никоим образом ни суд, ни государственное обвинение. В своем приговоре все, о чем я говорю, суд не сказал и не написал ни буквы. Суд интересовало только, в какое время и когда г-н Бабицкий предъявлял и кому свои документы, а также размышлял на тему, имел ли право г-н Бабицкий подозревать, что его жизни, его свободе, его правам угрожает хоть какая-либо опасность.
Во всяком случае, к сожалению, кроме Бабицкого, убежден, что, был убежден, что его жизни угрожает опасность, достаточно осведомленный человек — это министр внутренних дел Дагестана, министр внутренних дел Дагестана, когда Бабицкого постовые милиционеры, до этого узнавшие его в кафе и до этого вместе с ним пообедавшие, доставили опасного преступника непосредственно в кабинет министра, тот едва, как говорилось об этом в суде свидетелями, свидетелями обвинения, представленными обвинением, тот был невероятно счастлив этой находке, он поздравил милиционеров с тем, что они спасли человека, и в дальнейшем они получили по премии в 500 рублей. Он обласкал Андрея, как опять же сообщили свидетели-милиционеры, и сказал ему, что, «конечно, сейчас мы утрясем последние формальности и тут же отправляем, наконец, тебя в Москву, наконец, у тебя все кончилось».
К сожалению, этим только началось, потому что через день он был отправлен, Андрей был отправлен в следственный изолятор. Вот что не заинтересовало суд, вот что не заинтересовало суд, что не нашло отражения в приговоре. Вот то, что продолжает интересовать нас, хотя уже после всего того, что я сказал, я думаю, это ясно уже чисто в теоретическом плане. Мне кажется, все то, что было выяснено в результате в суде, не дает никому оснований, как многим из наших коллег, говорить о том, что с Бабицким поступали верно в условиях военного времени, в выполнении контртеррористических операций поступать по-другому нельзя, что Бабицкий виноват сам и так далее, так далее.