История человечества. Россия

Харченко Павел

Однако к новому, 1969 году ситуация стала меняться. Против советских пограничников на остров стали выходить уже не хунвейбины с цитатниками Мао, а солдаты Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Соответственно, и вооружены они были автоматами Калашникова и карабинами. Правда, до поры до времени эти автоматы в стычках на границе использовались как «дубины».

В ходе стычек несколько китайских «стволов» попали к советским пограничникам. При их осмотре было установлено, что боевые патроны в них досланы в патронник. Узнав об этом и обратив внимание на возросшую активность китайцев, начальник Иманского погранотряда, ответственного за этот участок границы, Демократ Леонов сделал вывод, что в районе Даманского назревают гораздо

более масштабные события, чем «привычные» драки с китайцами. Леонов провел совещание с начальником штаба отряда полковником Павлиновым, начальником особого отдела подполковником Синенко и начальником политотдела подполковником Константиновым.

Составив соответствующее донесение, руководители Иманского погранотряда направили его в штаб округа. Помимо своих опасений, они высказывали недоумение действиями Военного совета округа, который не давал каких-либо конкретных указаний по поводу действий в случае вооруженного конфликта. «Когда я был на Западной границе и узнавал о происходившем там в 1941 году, меня не покидало ощущение, что все повторилось один к одному, – вспоминал Виталий Бубенин. – Что 1941 год, что 1967–1969 годы. «Не поддаваться на провокации» и так далее. Мы всё видим, всё докладываем. Но решения нет. Затем все же дают отмашку – выдворять китайцев. Как именно – никто не говорит… В конце концов стало ясно, что они вызывают нас на открытие огня. А у нас был строгий приказ: «Не допустить вооруженного столкновения. Огня не открывать!» А как этого не допускать?»

Через неделю после отправки донесения полковник Леонов был вызван во Владивосток, в управление округа. Там ему сказали, что критика действий Военного совета – вещь недопустимая (по другим данным, даже сделали официальный выговор). Леонов попытался объяснить, что обстановка вокруг Даманского накаляется, и попросил усилить отряд людьми и техникой. В ответ полковник услышал, что лишних людей и вооружений на данный момент в распоряжении округа нет.

Вернувшись в отряд, Леонов взял инициативу в свои руки и приказал увеличить штат застав, расположенных возле Даманского, а также отправить туда несколько БТРов из резерва отряда. Были также усилены и занятия по стрелковой подготовке.

2 марта 1969 года, как и в другие дни, около 9 часов утра с застав «Нижне-Михайловка» (командир – старший лейтенант Иван Стрельников) и «Кулебякины сопки» (командир – Виталий Бубенин) в сторону Даманского были направлены группы наблюдения. В 10.20 по местному времени пограничный наряд поста наблюдения заставы на сопке Кафыла в составе рядовых Кояхова и Шевцева доложил о выдвижении с находящейся напротив китайской погранзаставы «Гунсы» группы примерно из 30 китайцев. Получив информацию, Иван Стрельников скомандовал: «Застава, в ружье!» и доложил о случившемся оперативному дежурному Иманского погранотряда, а также командиру заставы «Кулебякины сопки» Виталию Бубенину.

Все, как казалось, шло по обычному сценарию. Китайцы шли открыто, уверенно, и советские пограничники не сомневались, что это стандартная провокация. От «Нижне-Михайловки» до Даманского было примерно шесть километров, от «Кулебякиных сопок» – двенадцать. Схема действий была следующая: Стрельников подходит к Даманскому, наблюдает за обстановкой и дожидается Бубенина. Далее они вместе пресекают провокацию. Однако в тот день Иван Стрельников не стал дожидаться своего товарища и пошел навстречу китайцам один.

Личный состав заставы в количестве тридцати человек погрузился в БТР-60ПБ, ГАЗ-66 и ГАЗ-69 и выдвинулся к месту инцидента. Одна из групп ехала на автомобиле бригады техпомощи ГАЗ-66. Двигатель барахлил, машина не успевала за командирским БТРом и опоздала минут на пятнадцать. Это спасло многим бойцам жизнь…

Около 10.40 основные силы отряда Стрельникова прибыли к Даманскому. Командир, следуя инструкции, отправил БТР в укрытие, – в прессе, и не только китайской, появлялись фотографии «бесчинствующих советских пограничников»,

и БТРы на фоне одетых в гражданскую одежду китайцев только подливали масла в огонь. Затем солдаты спешились, взяли автоматы «на ремень» и развернулись в цепь…

* * *

Прервем на время хронологическое изложение событий и зададим два вопроса: почему именно Даманский и почему 2 марта 1969-го?

Как утверждают некоторые источники, планированием широкомасштабной военной операции на границе с СССР китайское командование вплотную занялось в середине 1968 года. В конце января 1969 года в приграничном с СССР Шэньянском военном округе завершилась разработка плана грядущей военной операции, получившей название «Возмездие». Общее руководство операцией было возложено на заместителя командующего войсками военного округа Сяо Цюяньфу, а непосредственное – на начальник штаба подокруга Ван Цзэыляна, командный пункт которого был расположен у заставы «Гунсы». 19 февраля 1969 года Генштаб НОАК совместно с МИД КНР утвердил план спецоперации, а вскоре он был одобрен и ЦК КПК.

Задачей и главной целью операции «Возмездие» было любой ценой спровоцировать советскую сторону на решительные действия и заставить советских солдат открыть стрельбу. В плане особо подчеркивалась необходимость, как минимум, любыми способами добыть доказательства того, что советская сторона вела стрельбу, и, как задача максимум – захватить советских пограничников, если те углубятся на территорию КНР.

Как уже отмечалось, остров Даманский находился в непосредственной близости от китайского берега и был густо покрыт тальником и кустами; в распоряжении китайцев было множество проходов, по которым они могли попасть на остров незаметно для советских пограничников. Учитывалось также и то, что постоянной заставы в непосредственной близости от Даманского не было и с советской стороны контроль за островом велся методом наблюдения и патрулирования.

На руку китайцам сыграла и погода – в ночь с 1 на 2 марта дул ветер и мела поземка, позволившая переправить на остров незамеченными значительные силы.

Немаловажное значение имел и выбор дня – 2 марта был выходной. Какими бы бдительными ни были местные пограничники, им все равно пришлось бы докладывать о событиях «наверх», в штаб погранотряда, оттуда – в штаб округа, далее, по цепочке – в Москву. А потом – обратный процесс. И без того это потребовало бы определенных затрат времени, в выходные же координация действий разных ведомств так или иначе ухудшалась. Более того, 2 марта был не просто выходным, а еще и праздничным днем – в частях Приморья отмечался праздник прихода весны, традиционная русская Масленица. Китайцы вполне обоснованно рассчитывали, что многие командиры из-за этого будут отсутствовать на своих местах, что еще более затруднит координацию.

Можно не сомневаться в том, что все вышеперечисленные факторы были учтены китайским командованием. А вот еще один, и случайность (или же неслучайность) его совпадения с теми событиями до сих пор остается одной из загадок Даманского. Знало ли китайское командование о том, что именно 2 марта, согласно распоряжению штаба округа, все резервы Иманского погранотряда были отозваны на учения, которые за три дня до этого начались в районе заставы «Буссе»? И если да, то была ли эта утечка информации случайной? Более того, некоторые исследователи идут еще дальше и задают еще один вопрос: а не была ли малопонятная необходимость отзывать резервы чем-то «мотивирована»? Намек вполне понятен. Ситуация с этими учениями действительно выглядела странно: в момент, когда обстановка на границе накалена до предела, когда начальник погранотряда докладывает о том, что возможна не просто провокация, а серьезное вооруженное столкновение, резервы с границы вдруг переводятся глубоко в тыл. Называя вещи своими именами, не исключено, что среди высшего руководства Тихоокеанского округа был предатель (предатели), который намеренно увел резервы в тыл.