История дипломатии. Том 3
Шрифт:
В статьях французской журналистки Женевьевы Табуи в газете «Oeuvre» по поводу разрыва Германии с Лигой наций доказывалось, что германский «театральный жест» подготовлялся в течение двух недель в переговорах между Италией и Германией. Другой французский журналист, Бернюс, в «Journal des Debats», несомненно преувеличивая роль Италии, даже ставил вопрос об ответственности её за германское решение. «За последнее время рука Италии постоянно чувствовалась за всеми германскими выступлениями, — заявлял он. — Уместно задать вопрос, поощряла ли Италия Германию в её последнем выступлении, явилось ли для неё решение Германия неожиданностью?»
Итальянское правительство первым получило уведомление
Опираясь на Японию и Италию, германская дипломатия строила свою игру на разногласиях менаду своими противниками. Прежде всего она, как и раньше, рассчитывала оторвать Англию от Франции.
В интервью, данном сотруднику «Daily Mail» 20 октября 1933 г., Гитлер решительно опровергал обвинения Германии в воинственных замыслах. Он призывал Англию поддержать «антикоммунистическую линию» нового германского правительства.
В беседах со своим агентом Куртом Людеке Гитлер ещё до захвата власти излагал ему свою будущую тактику в отношении великих держав. Нацистский режим, говорил Гитлер, будет вначале сильно уязвим. «Экономическая мощь версальских держав настолько велика, что я не могу стать по отношению к ним в оппозицию с самого начала… Мне придётся играть в мяч с капитализмом и сдерживать версальские державы при помощи призрака большевизма, заставляя их верить, что Германия — последний оплот против красного потопа. Это единственный способ пережить критический период, разделаться с Версалем и снова вооружиться. Я могу говорить о мире, а подразумевать войну».
Эту тактику Гитлер применял в первые годы своего пребывания у власти. Фашистская Германия стояла в это время перед угрозой международной изоляции. Выход Германии из Лиги наций произвёл в Америке крайне неблагоприятное впечатление. Государственный секретарь США Хэлл заявил представителям печати, что это решение «приостанавливает движение в пользу разоружения». Американская пресса расценивала разрыв Германии с Лигой наций как непосредственную подготовку войны и даже сравнивала его с сараевским убийством. «Ультиматум Германии отличался той же полной драматизма поспешностью, которая характеризовала некое другое дипломатическое выступление в 1914 г.», — писал женевский корреспондент «Herald Tribune».
Генеральный секретарь Лиги наций Авеноль в письме от 21 октября 1933 г. напомнил германскому правительству о первой статье устава Лиги наций, согласно которой член Лиги наций может выйти из её состава лишь после предварительного за два года предупреждения, при условии, однако, что к этому моменту он выполнил свои международные обязательства, включая и обязательства по уставу Лиги наций.
Комментируя письмо Авеноля, печать отмечала, что Германия остаётся подсудной Совету Лиги наций по всем вопросам, связанным с Локарнским договором. Контролю Лиги наций подлежит она и в области вооружений. Покинув конференцию по разоружению, Германия потеряла право требовать осуществления декларации от 11 декабря 1932 г. относительно равноправия в вооружениях. Пакт четырёх должен также потерять свою силу. Германия снова подпадает под действие режима, предусмотренного пятым разделом Версальского договора, ограничившим вооружение Германии.
Правда, практически Лига наций была уже бессильна осуществить свои права и применить санкции. Гитлеровская дипломатия учитывала, что никто не решится сейчас использовать право Лиги наций произвести обследование германских вооружений.
Но гитлеровцам нужно было большее. Они упорно добивались того, чтобы между противниками агрессивной Германии воцарились взаимное недоверие и рознь. С этой целью гитлеровская дипломатия прибегла к провокационному маневру. Она предложила Франции заключить с Германией сепаратное соглашение о вооружениях.
Маневр Гитлера в отношении Франции. Гитлер убеждал французов, что единственное желание «национал-социалистской Германии — навсегда уничтожить вражду между Германией и Францией». В своих публичных выступлениях и особенно в беседах с иностранными корреспондентами Гитлер уверял, что «Германия не имеет никаких территориальных споров с Францией». «Если бы Саарская область была возвращена Германии, исчез бы всякий повод для исправления границ», — заявил фюрер.
Для урегулирования последних спорных вопросов с Францией Гитлер выразил готовность встретиться с Даладье. В своих расчётах гитлеровская дипломатия опиралась прежде всего на сочувствие реакционных кругов в самой Франции, Действительно, правые группировки, связанные с Комите де Форж, были заинтересованы в укреплении экономических и политических связей с германским финансовым капиталом. Но широкие массы и большая часть буржуазии Франции были настроены против соглашения с гитлеровской Германией. Поэтому французское правительство не решилось принять германское предложение о непосредственных переговорах с Гитлером.
На заседании французской Палаты депутатов 17 октября 1933 г. премьер-министр Даладье выступил с большой речью, в которой обосновал этот отказ.
«Мы не глухи к любым словам, — говорил Даладье, — но мы и не закрываем глаза на происходящее. Если искрение хотят договориться, зачем начинать с разрыва? Если хотят соблюдать свои обязательства, почему не проверять, как она соблюдаются? Если имеется готовность уничтожить всё оружие до последней винтовки и пулемёта, зачем противиться принятию и лойяльному исполнению плана, постепенное выполнение которого привело бы к подлинному разоружению?»
Франция в это время переживала очередной финансовый и политический кризис. 23 октября 1933 г. правительство Даладье ушло в отставку. Новый кабинет Сарро столь те мало, как и предыдущий, был способен найти действительный выход из кризиса. Сторонники соглашения с Германией усилили кампанию за немедленные франко-германские переговоры. «Следует ли оттолкнуть протянутую нам руку) устранить возможность прямых переговоров, прибегать к посредникам, проводить в будущем политику бездействия? — вопрошал 18 ноября 1933 г. один из лидеров радикальной партии, Рош, в газете «Republique». — Отнюдь нет. Придёт время, когда решительные люди должны будут сделать то, на что не решаются дипломаты, скованные предрассудками, и государственные деятели, связанные устаревшими формулами».
Один из сотрудников той же газеты, Бертран де Жувенель, имевший большие связи в Германии, систематически выступал со статьями и корреспонденциями, агитируя за сближение с Гитлером. К журналистам того же лагеря принадлежал и де Бринон, политический редактор газеты «Information». Он ездил в Германию и имел там неоднократные свидания и беседы с Гитлером. В своей книге «Франция — Германия 1918–1934 гг.» этот агент фашистской Германии в самых идиллических чертах описал встречи с Гитлером, По его словам, Гитлер в это время мечтал об осуществления своего проекта примирения «путём непосредственного контакта стопроцентных немцев и стопроцентных французов — больше, чем посредством конференций, дипломатов и политиков».