История Древнего мира: от истоков цивилизации до падения Рима
Шрифт:
Ко времени размещения двора Шана в городе Инь эти «составные идеограммы» стали достаточно сложными, чтобы записывать божественные пророчества и священные тексты. В руинах столицы Шан археологи нашли сотни знаков, выгравированных на костях; во многом они служили тем же, чем позднее служили внутренности греческим жрецам. Люди, которые нуждались в совете, приходили к жрецам, чтобы задать им вопрос. Жрецы приносили очищенные и высушенные лопатки коров или овец (или, время от времени, панцири черепах), с вырезанными на них узорами или знаками и надписями, а затем касались кости или раковины нагретым металлическим лезвием. Когда кость трескалась, дорожка трещины по рисунку или надписи «прочитывалась» жрецами и интерпретировалась как послание, направленное предками, которые теперь посылали свою мудрость назад живущим. Священник вырезал результаты запроса ножом на кости или раковине в виде
Эти «гадальные кости» показывают, что вопросы, внезависимости от того, кто их задавал, всегда подавались от имени царя.
В «Шу Цзин» древние историки хвалят царя Ву Дина за его упорное трудолюбие, за отказ тонуть в роскоши и за покой, который он принес своему народу: во время всего его правления «не было ни одного убийства». В то же самое время древний философский текст «И Цзин» («Книга Перемен») с одобрением описывает, как Ву Дин организовал трехлетнюю кампанию против восставших племен на северо-западе; через семьсот лет «Ши Цзин» («Книга Песен») приписывает ему управление невероятно огромными землями:
Даже внутри страны владения тянулись на тысячи ли…Но он открывал новые, дальние земли за четырьмя морями.Люди из-за четырех морей подходили к нему с почтением,Прибывали с почтением к нему, толпы за толпами.6Эти черты – скромного и трудолюбивого человека, сосредоточенного на заботе о подданных, и победителя, требующего почтения – странно сочетаются. Похоже, представление о роли и задачах царя не было однозначным, и хроники не уверены – то ли он духовный лидер, придерживающийся добродетелей прошлого, то ли полководец, заботящийся о будущем страны.
Мы можем без сомнения утверждать, что царь Шана значительно усилил свою власть после переезда в Инь. На царском кладбище, располагавшемся немного севернее столицы, царей хоронили в могилах, являвшихся как бы антиподами египетских пирамид. Вместо того, чтобы устремляться в небо, могилы представляли собою огромные подземелья, уходящие в землю так глубоко, что на их строительство должны были уходить годы. В этих подземельях находятся человеческие жертвы – не тела лояльных подданных, которые уходили со своим мертвым повелителем, веря, что царь поведет их за горизонт в другой мир, а обезглавленные. [124] Одна могила содержит семьдесят три черепа, которые выложены на четырех склонах, уходящих вниз, в могилу, и группу из пятидесяти девяти обезглавленных скелетов на южном склоне.7 В самом Инь археологи нашли основание алтаря, где, вероятнее всего, и приносились жертвы.
124
Исследователь Дж. А. Г. Роберт указывает, что жертвы часто увеличивались на десять: это, вероятно, подходит к моей теории, упомянутой в главе 15, что число десять могло служить как усилитель качества. (Прим. авт.)
Это предполагает большую степень деспотичной власти со стороны царя – особенно потому что он мог принудить убивать даже после своей смерти. И при этом Сыма Цянь постоянно упоминает придворных чиновников и отдельных феодалов как самостоятельных влиятельных лиц. Вероятно, область, над которой имел власть царь Шан, была довольно небольшой. На окраинах феодалы и чиновники правили от его имени – но действовали более или менее по собственному усмотрению. С расположенных дальше равнин и долин с поселениями население посылало царю дань, чтобы избежать его гнева, или просто зная, что он существует – а может быть, и не зная об этом, пока через их деревню не промаршируют с грохотом вооруженные солдаты, забирая их добро от имени царя.
Два противоречащих друг другу портрета царя могут слиться в одну реальность: царь Шан был духовным главой своего народа, а его реальная и земная власть существовала внутри гораздо меньшей территории. Сам Ву Дин не мог править без помощников. Согласно свидетельству Сыма Цяня, время своего трехлетнего молчания он провел в поисках чиновника, который мог бы служить его правой рукой. Наконецон нашел помощника, которого искал – мудреца по имени Фу
Но это все лишь предположения, так как история о Ву Дине построена вокруг фрагментов костей и бронзы, а легенды записаны через тысячу лет после событий.
Сравнительная хронология к главе 36
Глава тридцать седьмая
Ригведа
Около 1200 года до н. э. арии Индии расселяются по долинам рек и по равнинам
Как и китайская династия Шан, индийские правители остаются для нас безликими, укрытыми под покровом истории. Время от времени под рябью тускло мерцает лицо, но его черты остаются нечеткими.
Племена, которые называли себя ариями, расселялись вдоль Инда, южнее гор, оставаясь почти целиком в западной части субконтинента. По-видимому, они вступали в смешанные браки с местным населением. Теперь они стали гораздо богаче, чем их родственники, которые ушли на запад. Через триста лет после своего прихода арии приняли стиль жизни, который гораздо больше соответствовал исчезнувшей хараппанской культуре, чем их прежней кочевой. Постепенно прошлое начало стираться из памяти; санскритское слово grata, название для оседлых деревень за стенами, изначально означало лагерь кочевников, окруженный повозками.1
Арии не оставили заметных следов своей жизни, но примерно к 1200 году они начали осознавать свое новое воплощение в качестве оседлого народа со своими собственными мифами. Самый ранний сборник индийских текстов, появившийся на их языке – это «Ригведа». Как большинство древних поэм, она была записана много позже, чем ее начали рассказывать устно в кругу у костра или очага, но все равно эти стихи дают нам возможность взглянуть на мир, который построили для себя арии. [125] Во-первых, «Ригведа» почти целиком посвящена объяснению законов природы и уложениям индийских богов. Любой народ с развитым пантеоном богов и божественных законов нуждается в жрецах не меньше, чем в военачальниках – ведь он находится на краю образования более сложного общества. Ко времени появления более поздних вариантов «Ригведы» жрецы ариев стали не просто специалистами по общению с богами, а наследственным классом специалистов. Сыновья жрецов сами становились жрецами и женились на дочерях других жрецов. Гимны «Ригведы» стали первыми записанными текстами ариев, а жрецы – их первой настоящей аристократией.
125
Сложные лингвистические расчеты привели большинство ученых к соглашению, что гимны «Ригведы», впервые записанные около 600 года до н. э., завершили процесс устного творчества, шедшего примерно между 1400 и 1100 годами до н. э. (для краткости объяснения см. главу Стэнли Уолперта «Век ариев» в книге «Новая история Индии» (Stanley Wolpert. A New History of India.). Давая эту дату, отметим, что даже самые ранние из легенд в «Ригведе» ничего не говорят о жизни, которую эти племена предположительно вели в пустынях Центральной Азии, севернее гор; это должно означать большой зазор времени между расселением вдоль Инда и первыми устными рассказами, сохранившимися для нас в «Ригведе». (Прим. авт.)
Люди, находившиеся в процессе становления индийцами, удерживались вместе общей философией и религией, а не политической организацией или военной мощью.2 Так, «Ригведа» много говорит нам о поклонении богам, но очень мало – о распространении ариев по земле, которая стала им домом. Собрание поэтических текстов, разделенное на десять циклов, называется мандала.3 Каждая мандала содержит гимны, славящие богов, и песни, которые следует петь во время жертвоприношений и других ритуалов.