История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима

Бауэр Сьюзен Уайс

Это растущее чувство культурной идентичности больше всего проявилось во время величайшей опасности для империи. С гор Загрос, скалистого района восточнее Тигра, вниз устремились племена кутиев и напали на границы царства Нарам-Суэна.

Сюжет с борьбой хаоса и порядка был хорошо знаком царствам этой эпохи. Китайское предание описывает борьбу правителей против внутреннего хаоса, сопровождающуюся усилением гнета и жестокой эксплуатацией. Египтяне рассказывали истории о битвах между братьями, когда страна вдоль Нила распадалась на отдельные царства. Гильгамеш борется с дикарем – но этот враг оказывается его собственной тенью.

Но Нарам-Суэн столкнулся с чем-то новым: вторжением варваров извне, чужаков,

которые хотели только крушить и ломать. Захват Шумера аккадцами изменил судьбы царств, но у народа Саргона был свой язык и своя письменность. Ко времени правления Нарам-Суэна Аккадская империя стала все более похожа на нацию и все менее – на разбросанную по стране армию, которая время от времени то тут, то там останавливается на привал. Она имела свою собственную историю и своего собственного отца-основателя. Только теперь стало возможным говорить о противоположном социальном устройстве – о «варварах».

«Никто не называет себя варваром, – заметил историк Давид Мак-Каллоу, – только ваш враг именует вас так».⁴ Культура аккадцев противоположна хаотичному миру кутиев, которые, хоть и имели разговорный язык, не оставили после себя ни записей, ни традиций, а также никаких мифов. Конечно, ни одна из записей аккадцев не использовала слово «варвар», которое родилось в Греции гораздо позднее. Но аккадцы видели в ордах кутиев внешнюю силу, способную лишь разрушать – а не нести другую культуру вместо их собственной.

Специалист по Ассирии Лео Оппенгейм указал, что чистая ненависть, обнаруженная в аккадских хрониках о вторжении кутиев – нечто новое в древнем мире; это, как он замечает, «сравнимо только с ненавистью египтян к гиксосам»,⁵ то есть с явлением, которое имело место двести лет спустя, когда в Египет впервые вторглись извне кочевники. Шумеры называли кутиев змеями и скорпионами, пародией на человека:

они те, кто Земле не принадлежат:Кутии – всадники, люди с уздечкой,с умом мужчины, но с собачьей душойи чертами обезьяны – вот каковы они.Над землей несутся птичьими стаями…Ничто не спасется от их когтей,никто не спасется от хватки их.

Армии Нарам-Суэна не смогли удержать орды кутиев, и те захватывали город за городом. Оккупация кутиями аккадских городов перевернула законный порядок с ног на голову.

Посыльный не мог больше двигаться по дороге,лодка с курьером не могла плыть по реке.Пленные командовали стражей,бандиты захватывали дороги…Люди разводили огороды внутри городов,а не на обширных полях снаружи, как принято было.Поля не давали зерна, разливы – рыбы,а фруктовые сады – патоки для вина,облака не приносили дождя…Честных людей сбивали с толку изменники,герои падали замертво на горы мертвых героев,кровь предателей мешалась с кровью честных людей.⁷

Разрушение установившегося порядка варварами было настолько необычным и непривычным явлением, что несколько позже был создан длинный рассказ с описанием разорения. Боги рассердились на людей – в первый, но не в последний раз, – это и объясняло вторжение варваров.

В «Проклятии Агаде» Нарам-Суэн разрушает великий храм Энлиля в своей столице и крадет храмовое золото, серебро и медь. Этот факт святотатства обрекает его страну на беду; он грузит сокровища на корабли и отправляет их, и «когда корабли отошли от причалов, город потерял свою мудрость».

Город потерял свой разум – т. е. свои отличительные культурные и личностные черты. Энлиль, который решает дать за это ордам кутиев возможность мстить, обрушивается на Агаде, как «шторм, который подчиняет себе всю землю, этому бешеному потопу невозможно сопротивляться». Людские орды стали инструментом божественной ярости. «И было так, – заканчивается рассказ, – что высокая трава выросла на берегах канала, где когда-то бечевой тянули лодки, трава скорби поднялась на дорогах». Расчищенные площади цивилизации начали исчезать.

Из Царского списка мы знаем, что войско кутиев захватило Урук, ранее наследный дом Гильгамеша. Раз они прошли так далеко на запад, они почти наверняка уничтожили власть аккадцев над южным Шумером.

К моменту смерти Нарам-Суэна в 2218 году орды кутиев смогли сократить его царство наполовину. Нарам-Суэн оставил все эти неприятности своему сыну Шар-кали-шарри, который оказался перед необходимостью противостоять варварам. Увы, он в этом не преуспел: Лагаш тоже пал под натиском кутиев, и к концу правления Шар-кали-шарри южный Шумер безвозвратно исчез. Кутии захватили часть южных городов, другие же, включая города Элама, воспользовались борьбой Шар-кали-шарри с кутиями, чтобы окончательно освободиться от аккадского владычества, которое, вероятно, какое-то время уже было лишь номинальным.

То, что последовало затем в аккадских землях, очевидно, имело вид анархии. После смерти Шар-кали-шарри (примерно в 2190 году) лишь центральное царство все еще оставалось единым. Но шумерский царский список гласит: «Кто был царем? Кто не был царем?», а это подразумевает, что на деле некоторое время никто не мог удержаться у власти.⁸ Наконец, трон захватил воин, не являвшийся родственником Саргона. Он смог удерживать его в своих руках в течение двадцати одного года, передав затем правление своему сыну.

Но и эта, не Саргонова династия, о которой мы абсолютно ничего не знаем, была обречена. Надписи стенают по поводу падения самого Агаде около 2150 года до н. э., когда захватчики-кутии низвергли защитные стены. До сих пор не найдено руин столицы, и мы не знаем, был ли город разрушен и сожжен. Вероятно, само отсутствие каких-либо остатков предполагает уничтожение. И так как город не оставил следа на земле, по-видимому, он не был снова заселен позднее. Многие города древнего Ближнего Востока оставляли один культурный слой за другим – но город, считавшийся когда-то проклятым, остался скрытым во тьме веков. [75]

75

Палестинским аналогом может считаться город Иерихон, который пал под атакой израильтян и находился под тяжестью проклятия, наложенного на него Иисусом Навином, предводителем израильтян (Иисус Навин, 6:26). Похоже, из-за своей репутации проклятого города, Иерихон, один из древнейших городов мира, пустовал несколько веков, прежде чем его снова заселили. Библейское повествование считает возрождение Иерихона, которое имело место в правление нечестивого Ахава Иерихонского, дополнительным знаком развращенности этих времен; видимо, строитель приносил человеческие жертвы, дабы гарантировать, что стены, построенные на проклятом месте, не рухнут (см. I Царств, 16:34). (Прим. авт.)