История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима

Бауэр Сьюзен Уайс

В какой-то момент во время неразберихи в конце Девятнадцатой династии абсолютно неизвестный царь по имени Сетнехт воссел на трон Египта и восстановил порядок. Может быть, он был внуком Рамзеса II; но он мог быть и просто армейским офицером, которому подчинялась какая-то часть войска. Кем бы он ни был, он разгромил захватчиков-азиатов, которые вторглись в Дельту, и оказался настолько удачлив, что его следующим шагом стал захват короны.

Тот же папирус, который рассказывает о невзгодах в конце Девятнадцатой династии (он дошел до нас со времени правления внука Сетнехта), приписывает Сетнехту временное устранение беспорядков в Египте: не только изгнание обычных «подлых азиатов», но также восстановление закона и порядка, так что местная знать прекратила сражаться друг с другом

за контроль над землями, открылись храмы, которые были закрыты из страха или из-за бедности, а жрецы вернулись к своим обязанностям.¹ И он сделал все это, очевидно, всего за три года, так как умер и оставил трон своему сыну.

Этот сын принял имя Рамзес III – как у великого фараона, который жил за сто лет до него. Подражая Рамзесу II, он построил такой же погребальный храм; как Рамзес II, он увеличивал количество храмов Амона и дарил их жрецам землю, надеясь на статус избранного богом. «Ты, Амон, посадил меня на трон моего отца, как ты сделал это для Гора, посадив его на трон Осириса, – говорит молитва, составленная Рамзесом III и записанная его сыном. – Поэтому я построил тебе дом с каменными башнями, поднимающимися до небес; я возвел стену перед ним; я заполнил его сокровищницу золотом и серебром, ячменем и пшеницей; его земли и его стада бессчетны, как прибрежный песок».²

Подарки Амону не спасли Египет от вторжений. Как и Рамзес II, Рамзес III оказался вовлеченным в крупную кампанию против вторгшихся с севера народов. Но в отличие от Рамзеса II, он сражался не в северных провинциях, в землях западных семитов, а на границе самого Египта.

Рамзес III рано встретился с проблемой вторжений, появившейся на пятом году его правления, когда мирная миграция внезапно переросла в нашествие. Ливийские племена, кочевники-африканцы из западной пустыни, несколько раз появлялись на землях Египта, переселяясь с сухих красных земель на плодородные черные. Со времени несчастья с гиксосами ни одному иностранному племени не дозволялось самоуправления внутри границ Египта. Когда стало ясно, что ливийцы собираются вместе и намерены выбрать себе своего царя, Рамзес III послал солдат, чтобы изгнать зарвавшихся пришельцев. Разбитые вдребезги, ливийцы частично снова ушли в пустыню, а частично были взяты в рабство.³

Едва фараон справился с угрозой с запада, как вспыхнул настоящий ад на северо-востоке. Изгнание Сетнехтом «азиатов» оказалось временным. Земли западных семитов превратились в общий бурлящий котел от Трои до самого Ашшура и ниже, до Вавилона, где местные вожди отстаивали свою независимость. Хеттские границы сжались, Ашшур и Вавилон конфликтовали, эламиты буйствовали на восточных границах. Но главное – положение усугублялось массовой миграцией кочевых племен из региона Эгейского и Черного морей, тех мест, которые мы теперь называем материковой Восточной Европой. Со временем эта миграция достигла территории Египта. Кочевники древнего мира занимали окраины организованных царств: «Иноземные племена внедряются и распространяются в ходе борьбы, – написал Рамзес III на стене храма, – ни одна земля не может устоять перед ними. Они протягивают свои руки к странам на краю земли».⁴

Так случилось, что большая часть «всей земли» десятилетиями регулярно страдала от засухи – то есть от того же вызываемого бесплодием земли голода, который, вероятно, гнал ливийцев в Дельту. Для страдающих от жажды кочевников Египет с его всегда орошаемыми землями стал выглядеть драгоценной наградой. Вскоре после начала правления Рамзеса III в страну вторгся организованный союз захватчиков.

Вторжение Народов Моря

Вторжения в Дельту не были чем-то новым. Но на этот раз силы вторгшихся состояли из впечатляющего набора различных племен, которые поклялись друг другу в верности. В их составе были африканские племена и микенские моряки (возможно, наемники, покидающие греческий полуостров по мере того, как микенские города беднели). Довольно трудно найти соответствие названиям, которые Рамзес III использовал для захватчиков, с известными нам именами народов в тех местах. «Вешеши», вероятно, были африканскими племенами; «шекелеши», судя по всему, происходили из Эгеиды; «пелесеты» были морским народом, предположительно тоже эгейского происхождения – вероятно, они пришли через Крит после беспорядков в Микенах. Похоже, именно пелесеты отвечали за вооружение всей армии; на египетских барельефах все атакующие воины изображены в шлемах с гребнем критского образца.⁵

Вместе нападавшие составляли пугающую силу. «Никто не мог устоять перед ними, – записал Рамзес III, – и они двигались с огнем, несущимся перед ними, вперед, к Египту».⁶ По-видимому, большинство тревожных новостей поступало от шпионов, которые сообщали Рамзесу III, что армии, продвигающиеся к Египту, сопровождаются воловьими упряжками, заполненными женщинами и детьми. Эти племена не собирались атаковать или совершать набеги. Они намеревались вселиться, осесть и завладеть землями.⁷

Египетские солдаты выступили, чтобы встретить вторжение у границы, и в первом столкновении одержали победу. Барельефы, вырезанные на стенах погребального храма Рамзеса III, приписывают фараону великий триумф. На рельефах празднующие египетские воины окружены кучами кистей; в обычае у египетских солдат было отрубать у мертвого правую кисть и приносить ее писцам, чтобы точно подсчитать и записать число жертв у врага. [129]

Но из-за неприязни египтян к «Великому Зеленому» гораздо большая опасность ожидала их впереди – вторжение с моря.

129

Техника «подсчета по кистям» раз или два изменялась в более ранних битвах, когда солдаты, очевидно, решали отрезать взамен пенисы и приносить их для подсчета (видно по одному особенно интересному барельефу, на котором писцы сравнивают подсчет по рукам с подсчетом по пенисам, чтобы проверить, совпадает ли счет). (Прим. авт.)

Эта вторая волна нашествия управлялась опытными моряками – вероятно, из Эгейского моря. Они были настолько хорошими мореходами, что египтяне, у которых было мало опыта мореплавания и вообще не было боевых кораблей, назвали всех людей альянса «Народами Моря».

Египетские рисунки битвы показывают Народы Моря на кораблях, сильно отличающихся от гребных египетских судов, которые строились для рек. Это были парусные суда, влекомые ветром, с носовыми украшениями в виде птичьих голов.⁸ Зная, что египтяне не встречались с опытными моряками и не могли сражаться с ними на равных, Рамзес III заполнил свои речные суда солдатами, пока они не «набивались плотно от носа до кормы доблестными воинами», и затем перекрыл ими в Дельте вход в порт, «как мощной стеной». Потом он выстроил пеших солдат вдоль берегов, приказав забрасывать приближающиеся вражеские суда стрелами и копьями. «Стена металла на берегу окружила их», – хвастался он.

Эта тактика сработала. Воины моря были побеждены простым количественным преимуществом солдат, представших перед ними. «Их стаскивали, переворачивали и складывали на берегу, – заключает надпись, – убивали всех и стаскивали в кучи от кормы до носа их галер».⁹ Рисунки в храмах изображают ряды связанных пленных, проходящих перед победоносным Рамзесом III. Самая большая угроза со времен Кадеша была отбита.

Прерывистая линия наследования, бегущая через историю Египта, временно залатанная победными рельефами и строительными проектами, все еще вполне могла оборваться в любой момент. Рамзес III сидел на троне по праву удачливости его отца и не был застрахован от интриг любителей власти.