История Древней Греции
Шрифт:
Дорийский путь через Эгейское море на Запад способствовал развитию Спарты и Феры. 700–550 гг. отмечены расцветом лаконской изящной керамики. В некоторых отношениях она уступала только коринфской. Хотя Спарта около 710 г. основала Тарент, лаконийская торговая экспансия началась лишь около 630 г., когда Фера основала Кирену, а Родос пребывал на вершине расцвета. В то время лаконская керамика в больших количествах проникала в большинство областей материковой Греции, на Самос и Родос, в Кирену, Навкратис и Этрурию. Лаконская керамика, терракота и бронза после 600 г. ввозилась в Тарент в южной Италии. Таким образом, Лакония и в меньшей степени Фера богатели от торговли с Киреной и Египтом и от родосских и книдских предприятий на Западе. Лаконское искусство начало медленно деградировать после 550 г., а после 500 г. и вовсе перестало развиваться.
Поскольку археология не в состоянии идентифицировать раннюю продукцию Халкиды, о размахе халкидской торговли мы можем лишь догадываться. Но, судя по появлению кикладской керамики VIII в. в Италии и на Сицилии, Эвбея, как и Киклады, была соперником Крита в первые годы торговли с Западом. Более того, Халкида и Эретрия вместе с Наксосом, богатейшим из всех Кикладских островов, основали все свои важные колонии именно на Западе, а наксосцы,
3. Рынки Истма
Краеугольным камнем греческой торговли был коринфский Истм. Здесь сходились пути из Эгейского и Черного морей, оканчивавшиеся в Сароническом заливе, и пути с Запада, оканчивавшиеся в Коринфском заливе. Громадный коринфский рынок служил местом обмена товаров и начальным пунктом их дальнейшей транспортировки по суше и по морю. Боевые и небольшие купеческие корабли, а также грузы перетаскивались волоком по каменному желобу (diolkos), пересекавшему узкий перешеек. Коринф уже к 735 г. был могущественным государством, способным организовать мощнейшие колониальные экспедиции. Коринфяне создали изящнейший среди восточных стиль керамики на материке, а вскоре стали и ведущими кораблестроителями в греческом мире. С 725-го по 550 г. Коринф обладал абсолютным превосходством в торговле с Западом. После первой пробы сил, когда коринфяне вытеснили эретрийцев с Керкиры, халкидские колонии в Италии и Сицилии, видимо, сотрудничали с Коринфом и его колонией Сиракузами. В обмен халкидяне, вероятно, пользовались льготами при транзитных перевозках через Истм и при стоянках в гаванях коринфских колоний в северо-западной Греции. Коринф также являлся центром перевозок между Пелопоннесом и центральной Грецией, и в обе области после 700 г. широко ввозилась его керамика. Она же с 700 г. поставлялась через Эгейское море в восточную Грецию и в сирийский Посейдион, а после 630 г. в черноморские колонии, Сирию, Палестину и Египет. Тогда же началась систематическая эксплуатация Эпира и Иллирии, а после основания Потидеи в 600 г. – развитие торговли с Македонией. Карфаген в VII и VI вв. также ввозил коринфские товары, вероятно, через Этрурию. Таким образом, Коринф являлся важнейшим торговым государством греческого мира, и его товары отправлялись на все рынки. Ему пришлось лишь слегка потесниться, когда изящная афинская керамика проникла на Запад и начала после 550 г. вытеснять коринфскую и там, и в других местах.
Мегара, сосед Коринфа, владела портами на обоих заливах, но в отличие от Коринфа не обладала столь удобным путем для транспортировки грузов через Истм. Однако ее колонии рано появились и на Западе, и на Востоке. Хотя Мегара Гиблейская на Сицилии была зажата между коринфской и халкидской сферами влияния, ее дочерняя колония в Селинунте была богата пшеницей и удачно расположена для торговли с Дальним Западом, Этрурией, Карфагеном и Родосом. Но главные потоки мегарской торговли шли с Черного моря, где непрерывно развивались ее могущественные колонии, контролировавшие Босфор и подступы к нему. Несмотря на скудность естественных ресурсов, Мегара не зависела от Коринфа. Отчасти это было связано с ее экономической мощью, проистекавшей из ее положения на Истме, и колониальной системой.
Другие государства, выходившие на Коринфский залив и пролив Эврипос, богатели благодаря общему подъему торговли и колониальной экспансии. Ахея отправляла свое избыточное население в южную Италию и Халкидику, Элида создавала колонии в Эпире. Опунтийская Локрида участвовала в предприятиях Эретрии, а Озолийская Локрида при основании Эпизефирийских Локр пользовалась поддержкой Коринфа. Однако эти области были не столь заинтересованы в торговле, как Сикион, который не создавал колоний, но благодаря своему соседству с Коринфом извлекал коммерческую выгоду из западной колонизации. Оракул Аполлона Дельфийского как покровитель колонизации распространял свое влияние далеко на Запад и до ливийской Кирены, и до паросских колоний в районе Геллеспонта. Благодарные клиенты обогащали святилище щедрыми дарами, а государства Криса и Дельфы наживались за счет паломников.
Другие государства материковой Греции не создавали колоний, хотя отдельные группы их граждан присоединялись к потоку колонистов, устремлявшихся за моря. Но и они извлекали выгоду из ускоренного развития морской торговли. Эгина служила центром обмена в Сароническом заливе и после 610 г. имела собственный храм в Египте. Арголида поддерживала тесные контакты с Коринфом; возможно, аргосская художественная школа повлияла на некоторые западные колонии. В Аттике искусство развивалось медленнее, чем в Коринфе. Хотя здесь производилась изящнейшая керамика позднегеометрического стиля, на Западе найдено лишь несколько аттических ваз 750–700 гг. Уже в VII в. аттическая керамика начинает проникать в такие далекие страны, как Этрурия, Сирия и Египет; моряки приносили в дар Сунионскому святилищу в Аттике египетских скарабеев. В 600–550 гг. ассортимент и объемы аттического экспорта расширяются, и после 550 г. Аттика заняла место Коринфа как ведущего производителя керамики в греческом мире. Стремительному развитию аттической торговли на Западе после 580 г. способствовали тесные связи между Афинами и Коринфом, благодаря которым горшечники из Коринфа селились в Афинах, а афинские товары вывозились на западные рынки через Перахору на Коринфском заливе. Афинское проникновение в Сиракузы началось поздно, около 530 г., – признак того, что коринфские корабли не возили аттические вазы в Сиракузы, пока Афины, наконец, не превзошли Коринф в производстве изящной керамики.
4. Центры обмена
Итак, в широком плане период 750–550 гг. отмечен стремительным расширением морской торговли в Средиземноморье. Основные торговые пути известны нам в основном благодаря распространению изящной керамики, которая обычно производилась в материковой Греции, а не в колониях. Керамика в значительной степени перевозилась не пустая, выполняя роль сосудов для таких предметов роскоши, как масла, благовония и вина. Например, в коринфских арибаллах перевозили благовония и умащения; вероятно, Коринф обладал монополией на торговлю этими товарами с Западом. Вывозились из материковой Греции и другие товары – недолговечные или такие, чье происхождение невозможно установить. Пользовались спросом коринфская бронза, особенно доспехи, халкидские мечи. Коринфские корабелы, вероятно, строили суда и для Самоса, и для колоний. Милет и, возможно, Мегара экспортировали шерстяные изделия. В общем, хотя имеющиеся у нас сведения фрагментарны, можно заключить, что колонии экспортировали сырье и продовольственные товары – драгоценные металлы, лес, шерсть, кожу, пшеницу и сушеную рыбу, – а импортировали из метрополии готовые изделия. Торговля, производившаяся по основным путям сообщения, приносила доход тем государствам, которые служили центрами обмена, в первую очередь дорийским государствам и их колониям. Перевозки через Истм обогащали Коринф, Мегару, Эгину и Сикион с их колониями Керкирой, Сиракузами, Потидеей, Византием и Халкедоном. Из торговли по южным маршрутам извлекали доход Родос, Крит, Фера и Лакония, имевшие колонии в Фаселисе, Геле, Кирене и Таренте. По сравнению с ними ионийские государства, несмотря на их первенство в исследованиях и колонизации и усилия по развитию Черноморского бассейна, не имели таких выгод вплоть до VI в., когда Иония, получив доступ во внутренние районы Азии и в Египет, не поднялась на наивысшую ступень благосостояния. В богатейших центрах обмена – Коринфе, Лаконии, Крите и Родосе – производилась также и наилучшая керамика, и только в VI в. искусство Ионии, особенно Афин, составило конкуренцию дорийскому искусству.
5. Изобретение и распространение монет
В торговле бронзового и раннего железного веков обмен осуществлялся путем бартера, а самым ценным средством бартера являлись драгоценные металлы в виде крупных слитков или небольших бляшек в форме бобов. Именно из этих бляшек в три этапа произошли монеты. Сперва по металлической бляшке ударяли металлическим прутом, делая глубокую отметину, которая демонстрировала бы однородность бляшки. Затем с обратной стороны бляшек стали прочерчивать тонкие желобки, по остроте граней которых можно было судить об износе бляшки. Наконец, на бляшку стали наносить символ, удостоверяющий ее стоимость и происхождение, и так появились первые настоящие монеты, то есть кусочки металла, «узаконенные использованием» (nomisma). При чеканке более мелких монет первая монета получала известность как стандартная монета фиксированного веса (stater). Монеты были изобретены в VII в. в Лидии, где их появлению способствовали особые обстоятельства. Здесь имелись богатые месторождения электрона – природного сплава золота и серебра, в котором процентное содержание компонентов было непостоянно, а следовательно, и стоимость металла колебалась. Гиг, царь Лидии (ок. 687–652 гг.), провел стандартизацию образцов электрона по их оттенкам и гарантировал стоимость монет из электрона, официально выпускавшихся Лидийским царством. На крупных монетах изображалась львиная голова, на более мелких – львиная лапа. Вес монет разного выпуска, вероятно, регулировался как степенью содержания в них золота, так и стоимостью при обмене на слитки чистого золота.
Изобретение Гига тут же оценили в Милете и Эфесе, поддерживавших тесные контакты с Лидией; там стали выпускать собственные монеты из электрона с вычеканенными на них государственными символами: львом, повернувшим голову, и пчелой или оленем. Их примеру последовали Фокея, Хиос и Самос. Два последних вскоре выпустили и серебряные монеты. Электрон Гига, или «золото», как его называет Геродот, вскоре стал знаменит по всему греческому миру. Но его славу затмила биметаллическая валюта Креза Лидийского (561–541). Он выпускал статиры из чистого золота и чистого серебра; золото для них извлекалось, вероятно, из местного электрона. Его статиры стали образцом для персидских золотых монет и серебряных шекелей (sigloi), чистейших и изящнейших монет Древнего мира, вплоть до правления Филиппа Македонского.
На Греческом полуострове не имелось месторождений золота и электрона. В нескольких местах, особенно на Эвбее и в Лаконии, добывалось железо, на Эвбее – медь, в Аттике – серебро. Изобретателем денег на полуострове стал Фидон, царь Аргоса, чьи серебряные монеты связываются с введением новых мер и весов, вскоре принятых большинством материковых государств. Хождение новых денег регулировалось по их отношению к железу. Дело в том, что жители материка прежде использовали для обмена и, несомненно, продолжали использовать позже железо в форме прутков (oboloi), пригоршней прутков (drakhmai) и крупных слитков. Поэтому и новые монеты получили старые названия – «оболы» и «драхмы»; шесть оболов составляли одну драхму. В Аргосе, как и в Лидии, выпуск монет являлся официальным государственным актом. Вследствие этого Фидон посвятил железные прутки Гере, богине государства; такие железные прутки и железный слиток были найдены при раскопках аргосского Гереона. Чеканка серебряных монет осуществлялась в Эгине, центре обмена, куда серебро ввозилось, вероятно, с Сифноса. На монетах чеканили морскую черепаху и глубокую отметину. Промежуточные этапы, которые мы наблюдали при возникновении лидийской валюты, здесь отсутствовали. Поэтому эгинские монеты были скопированы с лидийских монет и появились позже, вероятно около 670–660 гг. (см. Приложение 4). Эгинские черепахи оставались стандартными пелопоннесскими монетами (кроме Олимпии) более двух столетий и продолжали находиться в обращении еще долгое время спустя. Таким образом, происхождение монет в Лидии и Эгине иллюстрирует знаменитые слова Аристотеля: «В целях обмена люди пришли к соглашению давать и получать нечто полезное само по себе, но вместе с тем и сподручное в житейском обиходе, например железо, серебро или иные металлы; сначала простым измерением и взвешиванием определяли ценность таких предметов, а в конце концов, чтобы освободиться от их измерения, стали отмечать их чеканом, служившим показателем их стоимости» [13] .
13
Однако большинство ученых относят возникновение монет к более раннему времени.