История Дзен - Буддизма
Шрифт:
Позднее у Дэ-шаня появились и свои ученики, наставляя которых он не расставался со своим посохом. Он никогда не поднимался на алтарь дзэн без короткой палки в руках, которой потрясал в воздухе, приговаривая: «Если вы промолвите слово, получите тридцать ударов! Если сохраните молчание, получите тридцать ударов!» В школе Рин-дзай удары и крики играют огромную роль. Удары раздаются не в качестве наказания, но как средство практического руководства, своего рода трюк (упайя), способствующий постижению реальности. Было бы ошибочным усматривать в такой практике заурядную грубость. И все же некоторый элемент жесткости здесь присутствует.
Как мало наставники дзэн боялись крови и боли,
Любая жизнь облечена в соответствующие ей формы. В период расцвета дзэн, то есть в эпоху Тан, Бай-чжан (749–814) сформулировал правила жизни дзэнских монахов. В то время как в Индии «одежда и чашка на камне под деревом» представляли единственную собственность странствующего аскета, в Китае, с его более суровым климатом и иными культурными обычаями, подобная непритязательность была неуместна. В период становления дзэн Дао-синь установил правила жизни для своих пятисот учеников, согласно которым они должны были выполнять повседневную работу для удовлетворения собственных нужд. Так, мы уже упоминали, что пришелец с юга, Хуай-нэн, в течение восьми месяцев был вынужден колоть дрова и молоть рис в монастыре пятого патриарха, Хун-жэня.
Хуай-нэн был не единственным членом монашеской общины, кто занимался ручным трудом для всеобщего блага. В хрониках рассказывается о посадках риса, о возделывании полей, заготовке бамбука и другой общественно полезной деятельности буддийских монахов. При этом от практики сбора милостыни полностью не отказались, ибо она служила напоминанием об отречении от собственности — одном из правил буддийского монашества.
В более ранние времена монахи, во избежание кривотолков, отказывались даже от права коллективного владения землей. Этическую ценность труда в контексте учения дзэн впервые сформулировал наставник Бай-чжан, который благодаря своим прославленным правилам поведения монахов был удостоен титула «Патриарха, который посадил лес» (то есть сплотил сообщество своих учеников).
Этические нормы монашеской жизни не получили четкого определения в учении Махаяны. Поэтому большинство китайских буддистов, в том числе и последователи дзэн, придерживались предписаний Хинаяны, в которых для общины учеников (сангха) устанавливались строгие ограничения. На основе хинаянских и махаянских правил, принятых в школе Винайя, Бай-чжан создал свой устав, свободный от влияния других буддийских школ. Согласно по-этому уложению жили монахи в построенном им монастыре. Со временем дзэнская община достигла процветания. Избранные ученики сами стали авторами некоторых новых предписаний. Строгие правила древней буддийской общины вызывали одобрение даже у представителей конфуцианства.
Основным заветом была обязательность ручного труда. Бай-чжан так сформулировал этот принцип: «День без работы — это день без пищи». Усердно трудились не только его ученики, но и сам наставник. Уже в преклонном возрасте он продолжал работать в саду. Когда члены его общины, боясь за здоровье учителя, спрятали садовый инвентарь, он отказывался принимать пищу до тех пор, пока ему не позволили вновь взяться за мотыгу.
Устав Бай-чжана определял архитектуру монастырской застройки, расположение зданий, ежегодные занятия аскетической практикой и наказания для нарушивших эти правила. Кроме того, для членов общины вводился распорядок дня. Медитация, молитва и ручной труд — все было строго регламентировано. Во время аскетического служения монахи спали в зале для медитации, где каждому из них отводилось особое место для отправления своих повседневных нужд и обязанностей.
В наши дни каждый, кто посетит дзэнский монастырь в Японии, будет поражен царящими там чистотой, порядком и религиозной дисциплиной. Китайские правила монашеской жизни были восприняты японцами лишь частично, а с течением веков в них произошли существенные изменения. Тем не менее основные заветы наставника Бай-чжана выполняются и поныне. Примечательно, что исторические источники с большой симпатией относятся к его личности. В хрониках он описан как простой и немногословный человек, добрый и предупредительный в своих действиях, изобретательный и энергичный в работе.
Ручной труд и хозяйственная деятельность могли привести к ослаблению духа и отказу от медитативной практики. Новые привязанности могли стать существенным препятствием на пути к просветлению. Бай-чжан отдавал себе отчет в наличии подобной опасности и искал способы ее избежать. Излюбленной темой его бесед с учениками была внутренняя свобода просветленного: «Ни к чему не привязывайся, ни в чем не нуждайся». Именно этот базовый принцип он прививал своим ученикам: «Когда вы забудете о добре и зле, мирских радостях и религиозной жизни и обо всех остальных дхармах и не позволите возникнуть ни одной касающейся их мысли, отречетесь от тела и ума — вы обретете полную свободу. Когда ум подобен куску дерева или камню, в нем не остается места для различий». Таким образом, Бай-чжан унаследовал дух своего учителя Ма-цзу, в суровой школе которого он был выпестован. С помощью его правил приверженцы медитации спасались от искушений, свойственных людям, ведущим праздный образ жизни и потворствующим своим страстям.
Китайский дзэн испытывал период расцвета вплоть до третьего-четвертого поколения Хуай-нэна и его учеников. Эти просветленные наставники сжигали изображения Будды и сутры, смеялись в лицо вопрошающим или кричали на них и совершали тысячи несуразных и абсурдных поступков. Несмотря на то что внешне дзэн-буддисты вели себя как полоумные и не имели никакой собственности, они тем не менее ощущали себя истинными королями в искусстве спонтанного просветления. Они не ведали страха, ибо ничего не желали и ничего не могли потерять.
Со временем индийский буддизм полностью укоренился на китайской почве, индийская метафизика приобрела черты даосской философии, а китайская культура обогатилась древнебуддийским наследием. Ежедневно в дзэнских храмах совершались странные поступки, но вцелом движение оставалось в границах, очерченных буддийской религиозной доктриной. Ни на йоту дзэнские наставники не отклонялись от основного направления буддийской веры. Проявления иконоборчества имели место, но сжигание образов Будды и сутр отнюдь не считалось выпадом по отношению к основателю учения — святому Шакьямуни. Не следует воспринимать подобные поступки превратно, так как они носили чисто символический характер. Сразу же после того, как экстатический порыв иссякал, дзэнские монахи собирались перед образом Будды для ритуальной декламации сутр. Такое продолжается и поныне. Школа дзэн является ответвлением от буддийского древа, и мистицизм просветления представляет важнейшее направление буддийской религии.