История Франции. С древнейших времен до Версальского договора
Шрифт:
Непосредственным поводом для этой вражды был спор о том, вправе ли король облагать налогом богатое французское духовенство. Филипп утверждал, что имеет это право, Бонифаций с ним не соглашался, а Филиппу, разумеется, совершенно не хотелось, чтобы богатства как минимум пятой части французских земель навсегда ускользнули из рук его казначеев. Однако этот спор был частным случаем более широкого вопроса: может ли папа в мирских делах быть главнее короля? Может ли он считать себя чем-то вроде монарха над монархами, который просто передает земную власть над миром государям, готовым верно служить ему коронованными наместниками? Такой же спор был основной причиной кровопролитных войн между папами и императорами Германии, и казалось, что тогда папский престол в основном победил. Но короли из династии Капетингов теперь держали свое государство в руках гораздо крепче, чем до этого любой император из Саксонского рода или из семьи Гогенштауфен держал в руках Германию. Французы совершенно не желали, чтобы итальянский князь (которым, несомненно, был Бонифаций) вмешивался в их явно нецерковные дела. Когда папа, после предварительных переговоров и компромиссов, стал угрожать, что отлучит Филиппа от церкви, король в ответ нанес ему мощный и наглядный удар.
В 1302 г. он созвал в Париже Генеральные штаты Франции. Филипп был в высшей степени
52
Главными причинами того, что эта, на первый взгляд многообещающая, попытка создать представительное правительство ни к чему не привела, было, во-первых, то, что три сословия собирались каждое отдельно и имели очень разные интересы, то есть среди участников не было единодушия, без которого ничего нельзя было сделать, и, во-вторых, то, что Генеральные штаты никогда не имели полного контроля над казной и не могли действовать на короля принуждением, отказываясь голосовать за налоги.
Таким образом, Франция твердо поддержала Филиппа, и все угрозы и проклятия Рима не смогли расшатать трон короля. Король даже послал своих вооруженных сторонников в Италию и арестовал Бонифация как незаконного папу (в 1303 г.) [53] . Папа вскоре был освобожден из тюрьмы своими друзьями, но плен и унижение стали таким потрясением для него, что прожил он еще недолго и умер, полностью опозоренный. Его преемники (люди робкие и покладистые) поспешили помириться с монархом, который дал им такой ужасный урок. В 1309 г. они переселились из Рима в город Авиньон на юге Франции и оставались там до 1376 г. Во время этого долгого «вавилонского пленения» папы были под самым боком у грозного «старшего сына церкви», который царствовал в Париже, и часто всю их политику определяли мирские интересы Франции. С церковной точки зрения это был ужасный скандал, но, конечно, покорность пап усилила влияние французского короля во всех частях христианского мира [54] .
53
Это была знаменитая «осада Ананьи» – маленького города возле Рима, где тогда находился папа.
54
Позорным эпизодом царствования Филиппа IV было преследование рыцарей-тамплиеров и их истребление. Этот орден был братством монахов-воинов, давших клятву проявлять свое усердие в вере войной против иноверцев, а не так, как обычно, – аскетической жизнью в монастыре. Он приобрел огромное могущество и соответствующее ему богатство. Орден владел огромной собственностью во Франции и в других европейских странах. Сохранились свидетельства, что в 1306 г. великий магистр тамплиеров, вернувшись во Францию из Леванта, привез с собой 150 тысяч золотых флоринов и десять конских вьюков серебра. К тамплиерам начали относиться с большим подозрением из-за их тайных собраний, возникли слухи, что на этих своих встречах они вели себя очень безнравственно. Высокомерие и алчность тамплиеров давали пищу для этих зловещих рассказов.
Такая богатая, полусекретная и подозрительная организация была очень удобной жертвой для алчного и неразборчивого в средствах короля Филиппа IV. В 1307 г. он внезапно арестовал великого магистра тамплиеров де Моле и шестьдесят виднейших братьев ордена. Чуть позже обвинение было предъявлено и всем остальным тамплиерам, находившимся во Франции. Сломленные угрозами и пытками, де Моле и его собратья признались в том, что «отреклись от Христа и плевали на крест», но все же не признали обвинений в серьезных преступлениях против нравственности. Папа Климент V был полностью в руках Филиппа. После напрасных протестов он приказал запретить орден тамплиеров во всем христианском мире. Филипп же продолжал допрашивать своих несчастных узников по обвинениям в ереси, богохульстве и различным гнусным преступлениям. С 1310 по 1314 г. большинство из них были сожжены на костре. Де Моле был казнен в 1314 г. и, умирая, призвал короля-тирана и сговорчивого папу вскоре явиться вместе с ним на суд Бога. И люди позже вспоминали, что вскоре после этого вызова и король, и папа умерли. Все единодушно считают, что тамплиеры были невиновны в большинстве предъявленных им обвинений. Их признания были вырваны принуждением и пыткой. Филипп желал завладеть их огромным имуществом и не останавливался ни перед чем, чтобы иметь возможность его конфисковать.
После Филиппа IV осталось три сына, но ни один из них не имел сыновей-наследников. Людовик X умер, процарствовав два лишенных событий года (1314–1316), и оставил после себя только дочь. Его следующий по возрасту брат сразу же заявил, что женщины не имеют права наследовать корону Франции. Ответственным мужчинам не нравилось слабое женское правление: при нем открывалась возможность для всяческих беспорядков. Поэтому королевские юристы и Генеральные штаты подтвердили, а вернее, придумали так называемый Салический (якобы первоначально существовавший у салических франков) закон, по которому женщина не могла быть царствующей королевой Франции [55] . Брат-претендент, Филипп V, царствовал после своего брата согласно этому закону (в 1316–1322 гг.), но это было еще одно короткое правление без событий. Он тоже умер, не оставив сына, и его место на престоле занял третий брат, Карл IV (правил в 1322–1328 гг.). Ему повезло не больше, чем двум старшим: он тоже умер молодым, не оставив наследников мужского пола. Набожные французы качали головой и говорили, что род Капетингов проклят за оскорбление, нанесенное папе Бонифацию VIII. В любом случае Карл был последним прямым представителем прямой линии рода Капетингов на французском троне. Корона перешла к его двоюродному брату Филиппу Валуа, отец которого был младшим братом Филиппа IV. С этой смены династии для Франции начались тяжелые дни.
55
Этот закон кажется еще более странным оттого, что мало было королевств, где женщины имели больше реального влияния на политику, чем во Франции.
Филипп VI Валуа (1328–1350) был не совсем бездарным правителем, но непоследовательным и безрассудным. Такой правитель плохо подходил для руководства страной в дни, когда на нее напал опасный внешний враг.
Филипп не умел проявить такт в переговорах со знатнейшими аристократами Франции и, в частности, быстро поссорился с князем Робером Артуа, родственником королей. Робер вскоре бежал ко двору короля Англии Эдуарда III и начал разжигать вражду между двумя странами. Кроме того, король увяз во фламандских делах. Свободолюбивые фламандские князья сопротивлялись своему местному правителю, Филипп встал на сторону своего вассала, графа Фландрии, и выступил против них. Богатые и могущественные горожане, «самый трудолюбивый, богатый и свободный народ в Европе», сразу же начали переговоры с Эдуардом III, который был вынужден помочь им потому, что Фландрия была большим рынком для английской шерсти.
Эдуард тем охотнее хотел вмешаться во французские дела, что сам мог, и с большими основаниями, претендовать на корону Филиппа. Если бы не было Салического закона, Эдуард, возможно, правил бы не только в Лондоне, но и в Париже благодаря правам своей матери Изабеллы, дочери Филиппа IV. Английский король был вполне способным монархом, умелым военачальником и обладал (о чем вскоре узнала Европа) военной силой – лучниками с большими луками, которые позже сделали его могущественным правителем в Европе.
Боевые действия начались в 1337 г. и велись бессистемно. Сначала англичане попытались вывести Фландрию из-под контроля французов, но не добились решающих результатов. Позже, в 1341 г., вражда стала более ожесточенной, когда два претендента начали борьбу за корону герцогов Бретани [56] . Филипп поддержал одну партию, другая, естественно, обратилась за поддержкой к Эдуарду. Тот, чтобы иметь приличный предлог для вторжения во Францию, довольно дерзко заявил о своих претензиях на французскую корону. Война в Бретани не принесла никому бесспорной победы, но в общем закончилась выгодно для французской партии. Только в 1346 г. руки у Эдуарда оказались свободны, и он смог отправить за Ла-Манш большую армию. В июле этого года он высадился у мыса Ла-Хог во главе 32 тысяч солдат; для Средних веков это, несомненно, было большое войско.
56
Бретань, с трех сторон окруженная океаном, была последним крупным феодальным государством, перешедшим под власть французской короны. Правда, ее зависимость от Франции оставалась чисто формальной до ее аннексии в 1491 г.
До этого времени Филипп имел значительное преимущество в войне. Англичанам не удалось стать хозяевами ни во Фландрии, ни в Бретани. Но теперь Эдуард уже не верил, что ему могут помочь местные восстания, и надеялся только на собственные силы. Он быстро захватил город Кан, прошел через Нормандию почти до самых ворот Парижа, а потом повернул на север, сжигая и разоряя сельскую местность, но редко останавливаясь для осады городов. Если бы Филипп последовал примеру древнего Фабия и применил тактику выжидания, англичане, вероятно, вскоре ушли бы обратно с опустошенной ими земли, причинив мало вреда. Но для короля Франции было невыносимо видеть, как его страну разоряют, словно поля какого-то мелкопоместного барона. Он созвал все войска своего королевства. Французские дворяне быстро и охотно откликнулись на его призыв. Чтобы противостоять английским лучникам, было нанято большое количество итальянских арбалетчиков. У местечка Креси возле Абвиля в Пикардии 26 августа 1346 г. французы наконец создали тяжелое положение для англичан и навязали противнику большое сражение.
Тогда весь мир узнал, что на полях войны появилась новая сила. До этого дня при любых, но равных условиях рыцари-феодалы на своих огромных боевых конях и в тяжелых доспехах почти всегда могли одолеть даже самых лучших и храбрых пехотинцев. Но Эдуард очень умело использовал своих английских лучников. Эти стрелки выпускали из больших тисовых луков стрелы «длиной в ярд». С расстояния во много десятков шагов они вели стрельбу с высокой скоростью и большой точностью, а их стрелы пробивали любые доспехи, кроме самых лучших. Длинный лук, в сущности, был мощнее позднейшего мушкета и оставался мощнее при жизни многих поколений после изобретения пороха. В течение всего дня французские рыцари с безумной и губительной отвагой старались пробиться домой сквозь тучи смертоносных стрел. Вечером остатки нападавших отступили с поля боя. Никогда еще французы не терпели столь ужасного поражения. Король Богемии (союзник Филиппа) пал в этой битве. Вместе с ним погибли 11 князей, 80 рыцарей, имевших право вести свое войско под собственным знаменем, 1200 обычных рыцарей и, как утверждают, 30 тысяч простых воинов. Такие потери ошеломили Францию.
Эдуард трезво и расчетливо использовал свою победу. Он осадил Кале – главные ворота во Францию для тех, кто попадал в нее через Ла-Манш, и голодом заставил жителей этого города сдаться, хотя они очень храбро защищались. Филипп пытался прислать им подкрепление, но безуспешно. С этого времени у англичан были в руках очень удобные для вылазок ворота, из которых они в любой момент, стоило им пожелать, могли вторгнуться во Францию. Кале оставался в руках англичан до 1558 г.
Филипп Валуа умер в 1350 г. От новых поражений и потерь его спасла не снисходительность или терпение Эдуарда, а Черная смерть – ужасная эпидемия, которая пронеслась по Европе в 1348 г., уничтожая одинаково и англичан, и французов, и на время остановила все войны так же, как и все мирные разновидности жизни. Вместо Филиппа стал править его сын Иоанн, храбрый, с пылким и порывистым характером, но совершенно легкомысленный и сумасбродный. Новый правитель скоро опустошил казну расходами на свою роскошь и беспечной щедростью к своим придворным, а потом почти разрушил экономику Франции столь же необдуманной мерой – уменьшил содержание благородных металлов в монетах, напрасно пытаясь делать деньги из ничего. Такой король не мог противостоять англичанам во время их второго большого нападения.