История катастрофических провалов военной разведки
Шрифт:
Разведслужбы могут помочь оперативному штабу, но они не могут принимать решения за командующих войсками. Даже когда донесения разведки предельно ясны, точны, своевременны и подкреплены неоспоримыми доказательствами, история являла нам множество примеров, когда упрямые, амбициозные или введенные в заблуждение командиры просто-напросто не обращали на факты внимания. За примером не нужно далеко идти.
В сентябре 1944 года генерал «Бой» Браунинг проигнорировал аэрофотосъемку, сделанную майором Брайаном Урквартом. Кадры недвусмысленно свидетельствовали о перегруппировке танковых дивизий СС в районе голландского города Арнем. Простым игнорированием депо не кончилось — Браунинг незамедлительно
Приказ Браунинга привел к катастрофическим последствиям для 1-й британской воздушно-десантной дивизии во время печально известной операции «Маркет-Гарден». Этого бы никогда не произошло, если бы генерал Браунинг не принял своего решения, продиктованного главным образом желанием не остаться в стороне от заварушки, когда конец войны, как все полагали, был близок. Солдаты британской и польской воздушно-десантных бригад заплатили непомерную цену за тщеславие и высокомерие Браунинга, отказавшегося принять во внимание точную и своевременную информацию, предоставленную ему разведкой.
Что любопытно, годы спустя, когда Уркварт занимал пост старшего советника по безопасности при Генеральном секретаре ООН, он вспомнил эту историю с сожалением, но вместе с тем и с юмором, заметив в конце: «Впрочем, я не осуждаю генерала Браунинга: что еще можно было сделать в его положении?»
Конечно, военное командование не состоит преимущественно из глупцов. Даже самый твердолобый генерал понимает, что в войне по меньшей мере две противоборствующих стороны, и желает в ней восторжествовать. Победа принесет ему почести, награды, славу и обожание соотечественников, так почему же при всех этих позитивных стимулах почти половина военачальников наступает на одни и те же грабли?
В подавляющем большинстве случаев поражение обусловлено недостатком информации о враге. Что бы ни было тому причиной — самоуверенность, невежество, доверчивость или простое неумение проанализировать информацию,— военное поражение практически всегда будет ассоциироваться с провалом разведки. В 1941 году английское командование в Малайе считало японцев хилыми коротышками-азиатами, неспособными воевать в джунглях, не говоря уже об управлении современными истребителями. О, как мы ошибались!
Оглядываясь назад, трудно даже понять, как такие вздорные суждения могли стать частью национальной военной политики. Соответственно, нам надо более пристально взглянуть на механизм работы разведслужб, на которые долгое время смотрели как на секту чернокнижников, вершащих свои дела под покровом ночи. Действительно ли их просчеты и провалы являются причиной поражений на фронтах? Каким образом разведка вообще может столь непоправимо ошибаться?
Впрочем, это не должно нас сильно удивлять. Вполне отдавая себе отчет в важности хорошо поставленной разведки, командующие не слишком охотно оказывали поддержку спецслужбам в тех их действиях, которые порой спасали жизнь всей армии. Для многих армейских или флотских чинов разведка зачастую оставалась чем-то вроде бедной родственницы. Все дело в том, что путь к славе на войне лежит через различные операции: сбивать вражеские самолеты, топить корабли, захватывать в плен целые бригады или хотя бы просто осуществлять оперативное командование — вот гарантированная дорога к почестям и продвижению по службе. Как следствие, разведка (наряду с таким же неприметным героем — снабжением) часто воспринимается как прибежище кабинетных теоретиков или, на худой конец, слишком умных и слишком сложных индивидуумов. Однако, по иронии судьбы, именно разведку и снабжение во всех военных учебных заведениях мира называют двумя ключевыми факторами успеха.
Осознание того, что секретная информация может быть неверно интерпретирована или даже отброшена, показавшись власть имущим неудобной или неточной, заставило современные разведслужбы вести свою деятельность еще более энергично. Теперь их цель — заставить своих «потребителей», военных или политиков, признать правду под давлением неопровержимых доказательств. Для достижения этой цели военная разведка реорганизовалась в своего рода систему, призванную свести к минимуму любые ошибки и отклонения от нормы. Этот процесс получил название «цикл сбора данных» и представляет собой несложную систему, чья цель — превратить информацию в разведданные.
Для нас важно отследить базовые процессы, происходящие в разведке, — только так можно понять причины прошлых ошибок и то, почему они имели место.
ЦИКЛ СБОРА ДАННЫХ
Секретные данные — не что иное, как информация, подвергшаяся систематической обработке и профессиональному анализу. Существует еще много различных определений, но любой профессиональный разведчик совершенно четко понимает, что от него требуется. Для такого профессионала разведданные — это «отсортированная, точная информация, своевременно предоставленная лицу, ответственному за принятие решений, чтобы оно смогло предпринять надлежащие действия».
Что такое неточная информация, понятно без лишних слов — никто не любит лжи, и даже начинающего репортера уволят за то, что он не удосужился проверить свои источники. Понятно и то, что вопль «Осторожней!», раздавшийся после того, как автомобиль переехал пешехода, вряд ли можно назвать своевременной информацией, однако перед разведчиком обычно встает другая, более сложная проблема: проблема несоответствия возможностей и намерений.
Уяснить разницу между потенциальными возможностями врага и его намерениями — ключевой момент для понимания всей трудности, с которой сталкивается поставщик информации. Например, если в ящике стола у меня долгое время пылится пистолет, то я, безусловно, способен на насилие, однако нет никаких свидетельств моего намерения осуществить это. Я являю собой лишь потенциальную угрозу, основанную единственно на том, что владею смертоносным оружием.
Если же, с другой стороны, я вооружен всего лишь заточенным карандашом, но размахиваю им перед вашим лицом с недвусмысленным намерением выколоть вам глаз, то я, напротив, являюсь крайне опасным субъектом. Несмотря на весьма ограниченные возможности для агрессии (в каждом доме или офисе вы найдете пару таких карандашей), мои намерения не оставляют никаких сомнений. Таким образом, мы видим, что возможности и намерения суть вещи разные.
Эта проблема будет напоминать о себе снова и снова, когда придется говорить о просчетах разведки. Цикл сбора информации имеет целью разграничить две эти составляющие (другой вопрос, насколько успешно он это делает, но проводимое различие, тем не менее, получается достаточно четким). Определить возможности довольно легко — каждый может сосчитать, сколько у врага танков и самолетов,— но с намерениями все во много раз сложнее. Намерения человека — субстанция чертовски переменчивая. Даже самого проницательного разведчика может ждать конфуз, когда он столкнется с непредсказуемостью оппонента. Каковы, например, были истинные намерения Саддама Хусейна перед вторжением Ирака в Кувейт в 1990 году?