История любви
Шрифт:
— Но ведь вы приехали на обед, не так ли?
— Э-э, мы не можем остаться, — сказал я.
— Именно так, — ответила Дженни почти одновременно со мной.
— Мне необходимо вернуться, — объяснил я Дженни совершенно серьезно.
Она бросила на меня взгляд, означавший: «Что ты такое несешь?» И тогда Камнелицый произнес:
— Вы остаетесь обедать. Это приказ. Даже наигранная улыбка не смягчила резкости его тона. Ну нет, такой фигни я не потерплю даже от финалиста Олимпиады.
— Мы не
— Мы должны, Оливер, — проговорила Дженни.
— Почему?
— Потому что мне хочется есть, — ответила она. Мы сели за стол, покорные желанию Оливера III. Он низко склонил голову. Мать и Дженни последовали его примеру. Я тоже опустил глаза.
— Благослови нашу трапезу для нашего блага и нас для служения Тебе и помоги нам всегда помнить о нуждах и желаниях других. Об этом мы просим Тебя, во имя Сына Твоего Иисуса Христа. Аминь.
Господи Иисусе, я был просто раздавлен. Мог бы хоть сегодня не утомлять нас своим благочестием. Что подумает Дженни? Ведь это же какой-то пережиток Средневековья!
— Аминь! — произнесла моя мать. (Дженни тоже, очень тихо.)
— Свисток — мяч в игре! — сострил я. Никто не улыбнулся. А Дженни вообще отвела взгляд и стала смотреть куда-то в сторону. Оливер III быстро глянул на меня через стол.
— Очень жаль, Оливер, что ты хоть изредка не играешь в бейсбол.
Обед проходил не в полном молчании, благодаря замечательному дару моей матери поддерживать светскую беседу.
— Так, значит, вы родом из Крэнстона, Дженни?
— Частично. Моя мать из Фолл Ривер.
— Бэрретты владеют несколькими предприятиями в этих местах, — заметил Оливер III
— …веками эксплуатируя несчастных бедняков, — подхватил Оливер IV.
— В девятнадцатом веке, — уточнил Оливер III. Моя мать улыбнулась, очевидно, довольная тем, что ее Оливер выиграл эту подачу. Ну, нет уж!
— А как насчет планов автоматизации производства и сокращения рабочих мест? — отбил я мяч с лету.
Наступило молчание. Я ждал сокрушительного ответного удара.
— А как насчет кофе? — спросила Элисон Форбс Типси Бэрретт.
Для заключительного раунда мы перешли в библиотеку. Назавтра меня и Дженни ожидали занятия, Камнелицего — дела в банке и многое другое. Разумеется, и Типси запланировала какое-нибудь неотложное дело на раннее утро.
— Сахару, Оливер? — спросила моя мать.
— Оливер всегда пьет кофе с сахаром, дорогая! — сказал мой отец.
— Спасибо, только не сегодня, — ответил я. — Без молока и без сахара, мама.
Вот так мы и сидели, с чашками кофе, нам было очень уютно и абсолютно нечего сказать друг другу. Поэтому я и решил подбросить тему для разговора.
— Послушай, Дженнифер, — поинтересовался я, — что ты думаешь о Корпусе Мира? Она только нахмурилась в ответ.
— О, значит, ты уже рассказал им об этом? — спросила моя мать у моего отца.
— Сейчас не время, дорогая, — отозвался Оливер III с той наигранной скромностью, которая буквально взывала: «Ну расспросите меня, расспросите». Деваться было некуда.
— А что случилось, отец?
— Ничего особенного, сын.
— Не понимаю, как ты можешь так говорить, — воскликнула моя мать и повернулась ко мне, чтобы без потерь донести до меня эту важную новость. (Я же говорил, что она всегда и во всем принимает его сторону.) — Твой отец собирается возглавить Корпус Мира.
— О-о!
Дженни тоже сказала «О-о», но с надлежащей радостью в голосе. Мой отец пытался изобразить смущение, а моя мать, кажется, ожидала, что я паду ниц или сделаю еще что-нибудь в этом роде. Подумаешь, тоже мне госсекретарь нашелся!
— Поздравляю вас, мистер Бэрретт! — Дженни взяла инициативу на себя.
— Да. Поздравляю вас, сэр. Мать так и распирало от желания поговорить об этом.
— Я уверена, что подобная деятельность исключительно облагораживает.
— О, несомненно, — согласилась Дженни.
— Да, — сказал я без особого воодушевления. М-м, передайте мне сахар, пожалуйста.
Глава 8
— Ну, Дженни, подумаешь — тоже мне госсекретарь нашелся!
Слава Богу, мы наконец-то возвращались в Кембридж.
— Все равно, Оливер, ты мог бы проявить побольше энтузиазма.
— Я же сказал: «Поздравляю».
— Ужасно великодушно с твоей стороны.
— А ты-то чего хотела?
— Боже мой, — ответила она, — да меня просто тошнит от всего этого.
— И меня тоже, — добавил я. Довольно долго мы ехали в полном молчании, но что-то было не так.
— Отчего тебя тошнит, Джен? — спросил я как бы вдогонку.
— От того, как отвратительно ты ведешь себя со своим отцом.
— Так же отвратительно, как и он со мной. Дженни развернула широкомасштабную кампанию по пропаганде отцовской любви. Ну, в общем, типичный итало-средиземноморский синдром. И еще она говорила, какой я наглец.
— И ты к нему все цепляешься, и цепляешься, и цепляешься…
— Это взаимно, Джен. Ты могла бы заметить.
— Я думаю, ты ни перед чем не остановишься, лишь бы «достать» своего отца.
— Невозможно «достать» Оливера Бэрретта III. Последовало непродолжительное, но странное молчание, и потом Дженни сказала:
— Невозможно… Разве что жениться на Дженнифер Кавиллери…
У меня хватило хладнокровия, чтобы припарковаться возле рыбного ресторанчика, после чего я повернулся к Дженнифер — злой как черт.
— Ты в самом деле так думаешь?