История моего попаданства
Шрифт:
Едва увидев вошедшего, Мира всплеснула руками:
— Гляди, это же дракон! Как жаль, что он сел не за мой столик!
Отличительной особенностью драконов были глаза: всегда чёрные, лишь всполохи отличались многообразием цветов.
Обслуживать драгоценного посетителя пришлось мне, и вместо того, чтобы взять заказ, я на некоторое время застыла, заворожённо глядя в две бездны с сияющими звёздами. А когда кое-как справилась с наваждением, поняла, что дракон тоже изучающе рассматривает меня.
— Качественная работа, — сказал он наконец, — вот только зачем… — мужчина осёкся, — хотя, вообще-то тебя можно понять.
И начал делать заказ. Я ничего не поняла из его слов, а спросить постеснялась. Дракон довольно-таки быстро расправился с обедом, расплатился и ушёл, а я впервые получила чаевые.
Уже потом Мира рассказала, что драконы спокойно разгуливают в одиночестве где и когда угодно, потому что одним взглядом легко останавливают любое количество противников. Сопротивляться им не может никто. Это, уже не говоря об их умении летать. Правда, когда я поинтересовалась, насколько большими ящерами обращаются местные драконы, Мира сначала удивлённо переспросила, что я имею в виду, а потом долго хохотала. Оказывается, местные драконы ни в кого не превращаются, а называются так от древнего слова «», означающего «взгляд, видеть», что как раз указывает на их расовую особенность.
И летают они совсем иначе. Мира объяснила: «Вот он тут, и вот через секунду уже там, где ему нужно», так что, речь, скорее, о телепортации, а не о полёте как таковом.
После встречи с драконом я стала чаще всматриваться в посетителей, потому что подсознательно хотела снова увидеть его. И с этого момента заметила одну странность — оказывается, некоторые гости таверны, правда, их можно было пересчитать по пальцам, поглядывали на меня с любопытством. Что именно являлось предметом их интереса, я не понимала и не спрашивала, чтобы не нарваться на очередную грубость, а сами они ничего не говорили…
Из подавальщиц своё нынешнее положение легче всех переживала полненькая хохотушка Сали — она умела находить плюсы во всём, казалось, предложи ей гроб — и его в хозяйстве пристроит, а уж сделать из лимона лимонад для неё вообще не проблема. Симпатичная румяная девушка шла нарасхват. Сали повторяла, что здоровье у неё отменное, а внимание многих мужчин — это здорово. То, что внимание это сиюминутное и за деньги, умалчивалось, но никто из нас не пытался умерить её радостное настроение. Как только Сали приходила, сразу появлялась атмосфера праздника, а её острый, всё время поддевающий кого-нибудь язычок, мы прощали.
Возможно, спокойное отношение к нынешней «работе» объяснялось прежде всего тем, что Сали выбрала её добровольно. Она рассказала о себе почти сразу — болтливость была её вторым я. Девушка выросла в очень бедной семье и, несмотря на тяжёлый труд, постоянно голодала. В итоге она просто-напросто сбежала от родителей и сама предложила свои услуги в таверне.
Миру всегда заказывали меньше — её строгая внешность, чёрные, как крыло ворона, волосы, и тёмные, будто бархатные, глаза многим казались ведьмовскими, отчего посетители её опасались. По этой же причине «дополнительными услугами» Миры интересовались, так сказать, «смельчаки», и частенько это были мужчины, склонные к жестокости, поэтому ей приходилось очень тяжело. Девушка никогда не жаловалась, только время от времени посещала каких-то местных бабок-знахарок для покупки лечебных снадобий. Маги помогли бы значительно качественнее и быстрее, но на них не хватало средств.
Вообще-то, Мира всегда имела при себе запас всевозможных зелий, но иногда требовались какие-нибудь специфичные лекарства. Например, однажды клиент оставил на память о себе глубокие раны, залечить которые обычными средствами не получилось.
Мира тоже пришла в трактир по своей воле. Вместе с Сали девушка до сих пор не теряла надежды когда-нибудь встретить принца на белом коне, в их интерпретации это был знатный эльф или демон. Такие действительно изредка появлялись в нашем трактире, однако услугами девочек никогда не пользовались.
Пределом же мечтаний были, конечно, драконы, но это уже из области местной фантастики. На мой взгляд, Сали и Мира выбрали абсолютно неподходящее место для знакомства, но учить их жизни я не стала, кто знает, что здесь считается нормальным? Смешная Сали, например, частенько приглашала к себе домой очередного нахлебника, путая потенциальных «принцев» с обычными проходимцами, а потом плакала от разочарования. Что, впрочем, не мешало ей быстро приходить в себя, отряхивать потрёпанные перья, и снова в бой.
Самой высокой популярностью в трактире пользовалась очень тихая и скромная Зира, совсем не красавица, с болезненным бледным лицом и запавшими огромными глазами василькового цвета. Девушка-тростинка, едва появляясь в зале, привлекала внимание особей мужского пола и почти сразу шла на заказ. Она мало работала подавальщицей, потому что её то и дело уводил очередной желающий.
Для меня это было загадкой до тех пор, пока Мира не объяснила, что Зира — представительница редкой вымирающей расы сэддэков. Мужчины не только пользовались телом, они пили её дэви (нечто, вроде разновидности энергии, которая продлевает «пьющему» жизнь), получали неимоверное наслаждение и возвращались в трактир снова и снова за очередной порцией своеобразного местного наркотика.
Сыновья Валтасара и он сам первое время столько пили Зиру, что она чуть не умерла, после чего отец строго ограничил и их, и себя, и пустил девушку «в хозяйство».
Для Гран и Валтасара покупка Зиры была удачным вложением средств. Непонятно, как получилось, но продавец девушки не знал о её происхождении, и Зира досталась брату с сестрой по бросовой цене. Девушка-сэддэк приносила больше дохода, чем весь трактир, потому что её стоимость для желающих была чрезвычайно высока.
Зира работала у Гран и Валтасара больше двадцати пяти лет — срок, после которого купленная «собственность» забывала свои корни и прошлое, окончательно становясь рабом хозяина. Именно поэтому она уже жила в деревне — не смогла бы уйти, даже если бы захотела. Но она и не хотела, потому что все желания и надежды после двадцати пяти лет привязки атрофировались.
Эта информация меня потрясла. Во-первых, если Зира служит уже двадцать пять лет, а она и выглядит на двадцать пять — сколько ей сейчас? Во-вторых, получается, после двадцати пяти лет я тоже не смогу и не захочу уйти отсюда? Конечно, если вообще выживу.
— Зире не меньше трёхсот, сэддэков моложе не существует, они очень давно перестали размножаться, потому постепенно и вымирают. Но скорее всего, ей намного больше, — просветила Мира, — дольше них живут только драконы.
— А сколько живут люди?