История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины
Шрифт:
Это мемориал жертвам катастрофы аэроплана «Максим Горький», случившейся в Москве на Центральном аэродроме 18 мая 1935 года. Этот аэроплан был сконструирован А. Н. Туполевым и считался в то время самым большим в мире. Он вмещал до восьмидесяти человек пассажиров и членов экипажа. В то время авиация была еще в диковину, и присутствовать на «авиашоу», а уж тем более самому подняться в воздух считалось совершенно выдающимся достижением. На последнее могли рассчитывать разве что какие-нибудь заслуженные люди. Это было своего рода поощрением. И вот 18 мая — а это было воскресенье, — на Ходынке собрались всякие передовики производства, ударники коммунистического труда. За свои заслуги они были удостоены высокой награды — пролететь над Москвой на бесподобном «Максиме Горьком». В первый полет отправились тридцать семь пассажиров при одиннадцати членах экипажа. Возглавлял экипаж летчик ЦАГИ Николай Семенович Журов.
Чтобы еще более усилить впечатление от «Максима», чтобы показать, какая же это махина, одновременно с ним в воздух поднялся небольшой тренировочный аэроплан ЦАГИ, который пилотировал летчик Николай Павлович Благин. В небе «Максим Горький» смотрелся совсем уже впечатляюще:
По официальной версии виновником катастрофы был летчик Благин. Начальник главного управления Гражданского воздушного флота. Ткачев тогда даже сказал: «Благин с хулиганским упорством начал делать фигуры высшего пилотажа». Это, видимо, понимать нужно было так: исполнять мертвые петли вокруг могучих крыльев «Максима» Благин принялся единственно, чтобы продемонстрировать свою удаль и вопреки предостерегающим его от этого инструкциям.
Естественно, не могла не появиться и версия, что-де Благин хулиганил в воздухе не по своей прихоти, но лишь покорствуя чьему-то неразумному повелению. Всегда же найдутся любители сенсаций, которые и непогоду объяснят происками какого-то закулисья. Впрочем, это нисколько не оправдывает Благина: если в первом случае он позволил себе преступное своеволие, то во втором проявил не менее преступный непрофессионализм. Не все ли равно.
Кремированные останки жертв катастрофы, вместе с Благиным, были выставлены для прощания в Колонном зале Дома Союзов. На церемонии присутствовало все политбюро во главе с И. В. Сталиным. Похоронили их на Новодевичьем исключительно торжественно, как выдающихся национальных героев. И опять же не отделяя от прочих виновника происшествия. Его ниша в стене находится в одном ряду с нишами пассажиров и экипажа «Максима Горького». И, возможно, ничего предосудительного или неэтичного, как иногда оценивают такое соседство, в этом нет: это же, очевидно, был несчастный случай, и Благин такая же его жертва, как и все остальные.
К тому же не исключена еще и такая версия, совершенно снимающая вину с Благина: почему-то отнюдь не принимается в расчет возможная ошибка летчика Журова, пилотирующего «Максима Горького», — а может быть, тот выполнял свой маневр так, что Благин, как бы безукоризненно он ни выделывал фигуры, не сумел отвернуться от неловко подставленного Журовым гигантского крыла «Максима». Кто их теперь разберет. Поэтому похоронили всех вместе, устроили единый мемориал, — и правильно сделали.
Не меньше, чем политиков и военных, на Новодевичьем похоронено известных ученых и деятелей культуры. Нужно заметить, что в прежние годы, где-то еще до 1960-х, к деятелям культуры, и особенно к писателям, для того, чтобы им оказаться на Новодевичьем, не предъявлялись слишком высокие требования. Для сравнения можно вспомнить, что за 1990–2000 годы здесь было похоронено лишь несколько писателей: Владимир Яковлевич Лакшин (1933–1993), Юрий Маркович Нагибин (1920–1994), Леонид Максимович Леонов (1899–1996), Анатолий Степанович Иванов (1928–2000), Сергей Владимирович Михалков (1913–2009). На кладбище, правда, еще стоит памятник Юлиану Семеновичу Семенову (1931–1993), но это так называемый кенотаф — символическое надгробие. Семенов здесь не похоронен: по завещанию покойного кремированные останки его были развеяны над Черным морем. Одним словом, в последние годы писателей на Новодевичьем почти не хоронили.
А вот список лишь кремированных в 1930–60 годы писателей, прах которых хранится в колумбариях кладбища. Причем в список вошли только те, у кого на нише или на самой урне написано «писатель», «поэт» и т. п. Но, наверное, по стенам покоятся еще и такие инженеры человеческих душ, как, например, Осип Максимович Брик (1888–1945) или Тихон Васильевич Чурилин (1885–1946), род деятельности которых по разным причинам не указан. Итак, вот самые их надгробные надписи:
Сергей Яковлевич Елпатьевский. Род. 23 окт. 1854 сконч. 9 янв. 1933. Писатель народоволец, врач-общественник;
Писательница Любовь Копылова 1886–1936;
Писатель Михаил Гордеевич Сивачев 1878–1937;
Литератор Клара Наумовна Беркова 1881–1938;
Поэт — сатирик Александр Архангельский 1889–1938;
Писатель Иван Васильевич Евдокимов 1886–1941;
Писатель Владимир Феофилович Боцяновский 1869 г.–1943 г.;
Писательница Вера Александровна Барбашева 1875–1943;
Писатель моряк Зюйд-Вест /Бывалов/ Евгений Сергеевич. Род. 1875 г. скончался 3/1943 г. Здесь отдал он в последний раз свой якорь;
Драматург Дмитрий Николаевич Долев 1883–1944;
Драматург Федор Владимирович Ильинский 1889–1944;
О. М. Брик;
Писатель Кеймах Яков Исаакович (Яков Кейхауз) 14. V. 1912–4. X. 1945;
Герой труда, писатель, капитан дальнего плаванья Дмитрий Афанасьевич Лухманов 1867–1946;
Литератор Евгения Константиновна Николаева 1902–1946;
Писатель Александр Федорович Насимович 12. XII. 1880 г. — 7. I. 1947 г.;
Писатель Савелий Моисеевич Лев-Савин 189<нрзб.>–1947;
Писательница Полина Самойловна Бернштейн 1879–1949;
Писатель Яновский Евгений Григорьевич 1888–1950;
Писатель Александр Георгиевич Митрофанов 18. VIII. 1899–I. 1951;
Писатель драматург Борис Викторович Липатов 18. I. 1904–0. X. 1954;
Писатель профессор Михаил Кузьмич Добрынин 1899–1955;
Писатель Шапиро Лев Яковлевич 1908–1955;
Писатель Тарасенков Анатолий Кузьмич 1909–1956;
Писатель Валерий Иоильевич Язвицкий 25. I. 1883–2. X. 1957;
Писатель Семен Дмитриевич Фомин 1881–1958;
Писательница Софья Захаровна Федорченко 1880–1959;
Василий Каменский. Поэт. Авиатор. 1884–1961;
Писатель Павел Сычев 1890–1961. Певец Приморья;
Ант. Ладинский. Писатель. 1895–1961 гг.;
Писатель Григорий Исаакович Резвин 1895–1961;
Солдат революции, писатель, генерал-майор Николай Федорович Гарнич. Член КПСС с мая 1917. 1901–1961;
Писатель Иосиф Григорьевич Горелик, член КПСС с 1930 г. 1907–1961;
Щеглов Дмитрий Алексеевич. Писатель. Воин. Коммунист. 1896–1963;
Писатель Евгений Германович Лундберг 1883–1965;
Поэт Агатов Владимир Исидорович 1901–1966. Темная ночь, только пули свистят по степи;
Писатель Накоряков Николай Никандрович 1881–1970;
1897–1971 Азарх Раиса Моисеевна. Член КПСС с марта 1917 г. Писатель, Боец, Друг.
Многие ли среди них теперь известны? Да и были ли они вообще когда-нибудь известны? За что же тогда удостоились лежать на главном кладбище страны? А, скорее всего, лишь за то, что состояли в ССП. Тогда одно только членство в Союзе Писателей доставляло человеку прав и привилегий больше, чем теперь дает, например, звание героя России или лауреата государственной премии.
Конечно, и среди этого списка есть авторы, даже с точки зрения современных высоких требований достойные Новодевичьего. И все-таки они составляют скорее исключение. А значит, подтверждают принятое прежде правило.
Поэт Александр Архангельский был известным в 1930 годы сатириком и пародистом. Особенно часто жертвами его сатир и пародий становились собратья-литераторы. Жизнь Александра Архангельского оборвалась трагически — он утонул в Малаховском пруду. Когда об этом доложили И. В. Сталину, а великий вождь и учитель не только знал всех своих писателей по именам, но и каким-то непостижимым образом успевал прочитывать почти все, что издавалось в его стране, когда ему доложили о смерти Архангельского, он сострил в обычной своей манере: это его сами писатели утопили! — за пародии.
В 1912 году Василий Каменский раскрыл газету и прочитал некролог… на себя самого. Убитые горем близкие мнимого покойного извещали, что известный поэт и авиатор Василий Каменский погиб в катастрофе в городе Ченстохова. Катастрофа действительно была, но поэт отделался лишь травмами и чуть было не утонул в болоте. После этого он еще прожил почти полвека.
Василий Каменский, как и прочие его соратники-футуристы — Хлебников, Маяковский, Бурлюк, Крученых, — значительное место в своем творчестве уделял созданию новых слов. По мнению футуристов, поэзия будущего не могла уже довольствоваться лексикой Пушкина и Блока, — ей требовались какие-то новые слова и конструкции. И они доходили в этом «словотворчестве» порой до откровенных чудачеств, вроде «Дыр бул щыл…» Алексея Крученых. В сущности, все это было эпатажем и не больше. Чаще всего такие слова не выходили за пределы поэтических опытов. Не отставал от соратников и Каменский. В ранних его стихах встречаются такие неологизмы: «шелесточки», «звенидень», «чурлюжурль». Звучит, может быть, и эффектно и даже — как ни удивительно! — понятно, но в обиходную речь это войти не могло, потому что язык очень чувствителен к фальши и отнюдь не всегда стремится к краткости. Разве «шелесточки» заполнили какую-нибудь пустующую лексическую нишу? Вовсе нет. Этим словцом поэт предлагает заменить привычное — «шелестящие листочки». Но зачем? Вот когда у носителя языка не возникнет в подсознании такого вопроса — но зачем? — тогда только он и примет неологизм. И все-таки Василий Каменский обогатил русский язык. Хотя бы одним словом. Но оно и одно, как говорится, дорогого стоит. Каменскому принадлежит авторство слова «летчик». Недаром же он был одним из первых российских авиаторов. «Летчик» появился очень вовремя. Ниша пока что не была занята. Заграничные заменители — «авиатор» и «пилот» — еще не прижились и, главное, они были непонятны, они требовали объяснения. А «летчик» оказался понятен даже тем, кто и не слышал ничего об авиации. Скажи: «летчик» — и самый темный невежда сообразит, что речь идет о ком-то, кто летает.
На Новодевичьем кладбище на многих памятниках написано — летчик, летчик. А ведь не было бы у нас вообще никаких «летчиков», если бы не поэт Василий Каменский.
Антонин Петрович Ладинский прославился, прежде всего, тем, что он был одним из немногих эмигрантов первой волны, кто возвратился на родину. Особенных литературных заслуг он не имел. Впрочем, переводчиком он был замечательным. И некоторые его переводы издаются до сих пор. Короткую, но вполне исчерпывающую информацию об этом литераторе дает Нина Берберова в книге «Люди и ложи»: «Белый офицер, поэт, писатель. Эмигрант в Париже, 24, rue Fosses — St. Jacques. Служащий в конторе „Последних новостей“. Вступил в „Северную Звезду“ в 1931. После 1944 — „советский патриот“; в конце 1940-х гг. был выслан из Франции в СССР». Газета «Последние новости» была крупнейшим изданием всей белой эмиграции. Возглавлял «Новости» П. Н. Милюков. А «Северная Звезда» — это самая известная русская масонская ложа во Франции. Кроме Ладинского в нее входили — Н. Д. Авксентьев, М. А. Алданов, Г. И. Газданов, Д. М. Одинец, М. А. Осоргин и другие.