История папства
Шрифт:
В 1367 году папа, в конце концов уступивший немецкому и итальянскому давлению, решил возвратиться в Рим и в октябре 1367 года въехал в покинутый город. Он немедленно приступил к реставрации разрушенного собора Святого Петра и Латеранской базилики. В 1368 году он назначил пять новых французских кардиналов. Однако ему не удалось одержать верх над внутренними раздорами, царившими в Церковном государстве, и, опасаясь трудностей, он поспешил возвратиться в свою авиньонскую крепость, которая казалась ему более надежной. Итак, несмотря на предупреждения Святой Екатерины Сиенской, Урбан V в 1370 году снова оказался в Авиньоне. В его смерти, наступившей через несколько недель, современники усмотрели исполнение проклятия святой монахини.
Последний авиньонский папа — Григорий XI (1370–1378) был племянником Климента VI. Главной задачей своего понтификата он считал возвращение в Рим. Ему тоже пришлось преодолевать французское сопротивление.
Уже многие современники — естественно, антифранцузские, проимператорские круги — интерпретировали авиньонскую эпоху папства как вавилонский плен (проводя параллель с вавилонским пленом евреев). Эту концепцию позднее восприняла и куриальная история церкви, и она, по существу, до наших дней встречается в литературе. В настоящее время на основании последних исследований уже и католическая история церкви подвергла ревизии эту оценку. Позитивные стороны авиньонской эпохи признаются, главным образом, в области создания куриальной системы. Отрицательный фактор пребывания папства вне Рима и Италии усматривают в том, что политическое подчинение папства французской державе воспрепятствовало реализации вселенских устремлений папства и на заре формирования национальных государств способствовало укреплению идеи национальных церквей, формированию конциляризма. Очевидно, что именно этой тенденции авиньонские папы пытались противостоять с помощью централизованного церковного аппарата управления, доведенного до совершенства. Безудержный непотизм пап и налоговая система, вызвавшая повсеместно в Европе ненависть, также ставятся в вину Авиньону. Несомненно, что авиньонский период папства совпадает с кризисом, охватившим средневековое, феодальное общество, и тем самым остро поставил вопрос о необходимости коренных реформ также в средневековой, феодальной церкви, реформ «главы ее и членов».
Можно согласиться с тем, что авиньонский период папства следует рассматривать не только под политическим углом зрения — ведь Авиньон действительно означал для папства годы максимального развития и усиления власти. То, что Григорий VII и Иннокентий III в свое время лишь приближали к осуществлению, осуществилось и приобрело окончательную форму в Авиньоне. При авиньонских папах, и в первую очередь в годы понтификата Иоанна XXII, папская монархия получила черты настоящей государственно-властной организации. Победы предшествующих великих и воинственных пап авиньонские папы, казавшиеся незначительными, закрепили и упрочили, создав папское централизованное управление, администрацию и фискальное дело. Таким образом, папы во времена Авиньона возвысились над европейскими государями не политически, а экономически. Сформировавшийся в Авиньоне куриальный централизм стал образцом для государственного абсолютизма новой эпохи.
Однако этому противостояло общественно-политическое развитие, которое действовало против папского абсолютизма. В XIV веке укрепились феодальные сословные монархии, и они выступали против устремлений папства осуществить контроль Рима над светской властью, вмешиваться во внутренние дела государств и добиваться независимости церкви от светской власти. Национальное развитие представляло собой процесс, действующий в противоположном церковному универсализму направлении. В то время как средневековые процессы развития укрепляли папскую универсальную власть, процессы нового времени ослабляли ее. Переезд папы из Рима в Авиньон усилил центробежные тенденции внутри церкви. Церкви отдельных стран не хотели подчиняться папе, опустившемуся до уровня французского патриарха. И в этих своих стремлениях они вновь обрели себе союзника в лице светской власти. Так сформировалась смычка французской церкви с Филиппом Красивым и его преемниками, а германских иерархов — с Людвигом Баварским и, наконец, английской церкви — с Эдуардом III.
С поражением Людвига Баварского средневековая империя окончательно сошла в могилу. Но середина XIV века — это не только заключительная глава истории империи. Папство, достигнув пика развития в авиньонскую эпоху, пришло в упадок во времена Великого западного раскола.
Когда авиньонский папа и офранцузившаяся курия под немецким и итальянским давлением были вынуждены возвратиться в пришедший в упадок Рим, властные противоречия
Более глубокой причиной церковного раскола явился кризис феодализма и в рамках этого — конфликт между сословным строем и папским абсолютизмом. Таким образом ликвидация раскола лежала вовсе не в плоскости добрых намерений, этого можно было добиться лишь путем прекращения внутрицерковной борьбы между конциляризмом и папизмом и соответственно путем преодоления противоречий между великими державами. А пока в Риме и в Авиньоне на место скончавшихся пап каждый раз избирали новых.
Раскол ослаблял абсолютизм, благоприятствовал сословным и национальным устремлениям и в значительной степени сам был следствием этих явлений. Кризис папства способствовал тому, что государи, стоявшие во главе национальных государств (Франции, Англии, Испании), развивавшихся в рамках сословных монархий, в интересах укрепления своей централизованной власти ограничивали контроль папы также над церковью данной страны и укрепляли автономию национальных церквей. Вторым следствием раскола явилась практическая реализация сословности внутри церкви, временное возвышение конциляризма над папской верховной властью. Конциляризм идейно выкристаллизовался уже в авиньонскую эпоху, но его практическая церковно-политическая реализация произошла лишь в последующие десятилетия на великих реформаторских соборах, предопределивших раскол.
Внутри церкви среди духовенства также сложилась сословная иерархия. К самому авторитетному и самому богатому слою принадлежали кардиналы, которые соответствовали феодальной олигархии. За ними следовало сословие высших священнослужителей, куда входили архиепископы, епископы и богатые аббаты. На крупных соборах XV века организовалась в сословие церковная интеллигенция (преподаватели университетов, теологи, церковные юристы), которая демонстрировала появление демократических и социальных требований среди низшего духовенства. Сложившиеся внутри церкви в основном на основе схожих интересов сословия требовали своей доли участия и в управлении вселенской церковью, форумом которой был высший парламент универсальной церкви — вселенский собор, соответствующий сословному собранию. В церкви, воспринимаемой в виде сословной монархии, папа (как монарх) мог править лишь конституционно, совместно с сословиями.
Возвратившийся в Рим Григорий XI нашел там в развалинах не только папские дворцы и соборы, но и само Церковное государство. В городе кипели бои между сторонниками различных партий, в государстве царила анархия, в обществе отсутствовала даже минимальная безопасность. Григорий XI уже подумывал о возвращении в Авиньон, но смерть помешала ему осуществить это. 19 марта 1378 года, находясь на смертном одре и учитывая чрезвычайные обстоятельства, Григорий XI подписал буллу «Periculis et detrimentis», в которой наделил кардиналов широкими правами в выборах нового папы. Он констатировал, что кардиналы могут избирать папу где угодно и когда угодно и это будет законным даже в том случае, если кандидат получит лишь абсолютное большинство голосов, а не большинство в две трети. Опасения умирающего папы были обоснованы, ибо не успел он закрыть глаза, как делегация римского городского совета обратилась к кардиналам с призывом избрать преемником усопшего папы итальянца.
Собравшийся в Ватикане конклав заседал под защитой городского совета. Римляне, однако, воспрепятствовали тому, чтобы личные войска кардиналов вошли в пределы города; поэтому войска расположились за городом. Нетерпеливая толпа все более угрожающе выступала против кардиналов. Поэтому кардинал Роберт Женевский, например, носил под сутаной кольчугу и не расстался с ней, идя на конклав. В момент смерти Григория XI было 23 кардинала. Из них на конклав прибыло в Ватикан 16; из 7 отсутствующих 6 находились в Авиньоне. 16 кардиналов, составлявших необходимое для избрания папы большинство, подразделялись на 11 французов, 4 итальянцев и 1 испанца. Французское большинство раскололось на две партии. Прежде чем были закрыты ворота конклава, кардиналы, протестуя против угроз народной толпы и городского совета, заявили, что они заранее считают недействительными выборы, проводимые в условиях принуждения.