История Персидской империи
Шрифт:
Эти реформы может проиллюстрировать дело нашего старого знакомца, проходимца Гимиллу, сына Иннинашум-ибни, который, как мы теперь узнаем, был не кто иной, как крепостной богини Урук. В течение так называемого «первого года» правления Дария с 9 сентября по 27 ноября 521 г. до н. э. в Вавилонии полыхало восстание под предводительством последнего Навуходоносора. Гимиллу воспользовался последовавшим за этим крахом административной системы. Он получил 1000 kur семенного ячменя, 200 быков, приводивших в движение ирригационные механизмы, и железо для их изготовления. В обмен на это он должен был поставить Урукскому храму 10 тысяч kur ячменя и 12 тысяч kur фиников. После сбора урожая он отказался выплачивать долги, сказав, что не будет ничего платить, пока ему не дадут еще 400 крестьян, 600 быков и еще одну 1000 kur семенного ячменя. В этом случае
Боясь ареста, Гимиллу бежал, но перед этим он передал документы с датами и платежами по полям, принадлежавшим богам Урука, своему брату Иддине. Жена Иддины Андия оставила эти документы в доме раба, который их похитил. Те же самые высокопоставленные чиновники потребовали документы. В присутствии собрания горожан Иддина поклялся Белом, Набу и царем Дарием, что их никто не брал, по крайней мере, он об этом ничего не знает. Когда его спросили, почему он не отдал документы кому следует, Иддина оправдал свои действия, заявив, что Гимиллу сам предупредил его: «Никому не отдавай эти документы!» С такими последними словами открытого неповиновения законным властям Гимиллу исчезает из поля нашего зрения.
Но документы были найдены. 3 сентября 529 г. до н. э., в тот же день, когда был написан последний документ, был составлен еще один, в котором было записано количество фиников, которые Гимиллу получил за последний год. Законная власть победила.
Глава 10
ИЗ ИНДИИ В ЕВРОПУ
Связи с европейскими греками
Еще до овладения Египтом Дарий подумывал о новых завоеваниях, чтобы округлить границы своей империи. Среди пленников, привезенных в Сузы, из числа слуг Ороэта был его личный врач, знаменитый Демосед из Кротона (Италия). О нем, затерявшемся в толпе рабов, вспомнили, когда египтянам, которые тогда обладали монополией на врачевание при дворе, не удалось вылечить растяжение связок ступни у царицы. И хотя он получил богатую награду и место за царским столом, Демосед думал только о доме. Благодаря посредничеству своей пациентки царицы Атоссы он убедил царя отправить его из Сид она на западное побережье с целью провести предварительный его осмотр. И хотя он сам бежал в Кротон, сопровождавшие его персы в конечном счете вернулись к Дарию с первыми сообщениями о европейских греках.
К счастью для Дария, как раз в это время в Сузах находился другой грек — Силосон, брат Поликрата, который, будучи высланным с Самоса в Египет, отдал свой красный плащ копьеносцу Камбиса. Теперь, когда Дарий стал царем, Силосон напомнил о себе, царском благодетеле. Он не желал никакой другой награды, кроме возвращения на Самос. Ответственным за экспедицию был назначен Отан, а противники Силосона согласились покинуть остров без борьбы. Вероломное нападение на головной отряд персов заставило Отана истребить население Самоса, хотя позднее он помог Силосону с переездом. [7] Был сделан первый шаг к завоеванию европейских греков.
7
Если Геродот прав, говоря, что восстание в Вавилоне произошло во время экспедиции на Самос, то тогда она состоялась в 521 г. до н. э.
Националистические движения в Иудее
Египет восстал, и его следовало вновь покорить. В качестве предварительного шага к успешному вторжению в Египет следовало прочно удерживать территорию, которая контролировала путь через пустыню к Нилу. Сирия была частью провинции Заречье, которая со времен завоевания Кира оказалась административно присоединенной к Вавилонии; объединившись, они образовали сатрапию Вавилон и Заречье. Ее лояльность, вероятно, была серьезно скомпрометирована двумя восстаниями в Вавилоне под предводительством двух Навуходоносоров. Если бы Палестину, единственный имеющийся в распоряжении персов плацдарм в пустыне, мог удержать в повиновении еврейский принц, который был обязан своим положением царской милости, вторжение в Египет должно было пройти так же гладко, как и при Камбисе.
При дворе Дария находился юный Зерубабель, сын Шеалтиля, старшего сына Иехонии, бывшего царя Иудеи, которого Амель-Мардук в качестве протеста против политики своего отца Навуходоносора планировал восстановить на троне. Этот Зерубабель был выбран правителем Иудеи. Вскоре после празднования Нового года 3 апреля 520 г. до н. э. он выехал с царского двора и менее чем через четыре месяца добрался до Иерусалима где-то в начале августа. Прибытие отпрыска рода Давидов разбудило националистические надежды. Вскоре после своего приезда, 29 августа, с Зерубабелем и верховным жрецом Иошуа, сыном Иехозадака, встретился пророк по имени Хаггай, который принес им «слово Божие». Восемнадцать лет спустя после заложения фундамента люди все еще оправдывались, говоря: «Еще не настало время строить дом Бога». Хаггай стал неистово упрекать их: «Как вы сами можете жить в хороших домах, когда этот дом стоит в развалинах?» Он объявил, что по этой причине Бог отказался благословить их на процветание; пусть они взойдут на гору и нарубят деревьев, чтобы построить ему дом, и тогда Бог будет доволен и явит Свое сияние.
Такое действие предвещало мятеж, намек на который содержался в последней фразе. Тем не менее работы по восстановлению начались 21 сентября, а шесть дней спустя был установлен и начал использоваться алтарь для жертвоприношений. Но новая постройка была настолько явно хуже старой, что старики, которые в молодости видели храм Соломона, плакали. Для противодействия этому чувству разочарования 17 октября Хаггай объявил новое «слово Божие»: «Кто среди вас видел этот дом в былые дни и каким он вам кажется теперь? Разве он не кажется вам жалким? Все равно будьте сильными и трудитесь, ибо я с вами, и мой дух обитает среди вас. Не бойтесь! Ведь так глаголет Господь Воинств: Еще немного, и я потрясу небеса и землю, море и сушу; я потрясу все народы. Также и сокровища всех народов придут, и этот дом я наполню богатством. Серебро и злато — мои; будущее богатство этого места будет больше, чем былое, и на этом месте я воцарю мир».
Те, кто были против этого безумного проекта — объявить о независимости Иудеи, могли ссылаться на вести об одной победе Дария за другой над различными мятежниками, объявлявшими себя местными царями. Среди этих противников был, очевидно, верховный жрец, который больше всех был в курсе текущих событий и после столь длительного признания единственным официальным главой еврейской общины едва ли был готов одобрить подчинение земному монарху.
Через несколько дней после предсказания Хаггая, где-то после 27 октября, его поддержал Захария, сын Иддо, который сам был жрецом. К этому дню писания пророков, которые жили во времена царства, стали поистине каноническими, и к ним воззвал Захария от имени Бога: «Не уподобляйтесь своим отцам, которым проповедовали предыдущие пророки: «Так глаголет Господь Воинств: Отвратитесь от ваших грешных привычек и деяний». Но они не прислушались ко мне. Ваши отцы, где они? И пророки, живут ли они вечно? Но мои слова и законы, которые я дал своим слугам и пророкам, разве они не овладели вашими отцами? Они раскаялись и сказали: «Как Господь Воинств предложил нам поступать по обычаям и делам нашим, так он и поступил с нами». Их потомки должны слушать Хаггая, как предыдущие пророки — того, кто произносил «слово Божие».
Тем временем представители смешанного населения, переселенного ассирийцами в Шехем, предложили принять участие в восстановлении храма. Предложение было сделано по доброй воле, потому что со времени депортации переселенцы поклонялись местному еврейскому богу, хоть и сохранили своих былых богов. Иошуа был, видимо, склонен принять их помощь, так как на протяжении всего царствования Ахеменидов верховные жрецы были обычно в хороших отношениях со своими соседями-самаритянами. Хаггай же, напротив, был не предусмотрительным руководителем, а неистовым пророком, жестким монотеистом и ярым националистом. 18 декабря он издал официальное предостережение от осквернения, которое будет навлечено на народ в случае принятия предложенной помощи. В тот же день появилось второе пророчество. Когда-то раньше он провозгласил, что небо и земля содрогнутся. К этому теперь добавились низвержение тронов языческих царств, уничтожение их народов, опрокидывание колесниц со своими седоками; кони и их наездники падут каждый от меча своего брата. Как символ того, что Иехонию покинул Бог, Иеремия использовал сорванное с пальца кольцо; для его внука символ был обратный: «В тот день, говорит Господь Воинств, я возьму тебя, о Зерубабель, слуга мой, и дам тебе знак».
Крушение надежд вавилонян на независимость после пленения и смерти второго Навуходоносора лишь еще больше подстегнуло ожидания еврейских националистов. К концу года из Вавилона в Иерусалим выехали четыре человека. Они везли золото и серебро, из которых впоследствии была сделана корона для долгожданного царя евреев. Их прибытие было объявлено Захарией 15 февраля 519 г. до н. э. в длинном пророчестве, полном апокалиптических образов. Тайна была отброшена; благодаря толкованию имени Зерубабеля через игру слов — «семя Вавилона» предполагаемый монарх был указан: «Так глаголет Господь Воинств: Узрите человека, имя которого Стремительный рывок, ибо он взлетит высоко и построит храм Божий. Он получит величие и будет править на своем троне». Другие пророки, имена которых неизвестны, выступили даже с еще более поэтическими обращениями для признания Стремительного рывка.