История первого дракона
Шрифт:
— Мне кажется, это какая-то его личная теория. Может, он потому и отказался от божественных сил, решив, что лишь человек-смертный способен стать недостающим звеном? Пожалуй, он больше всех нас верит в то, что делает, и во многих ситуациях эта вера подменяет ему знание. Не забывай, боги богами, но натуру не изменишь, и Стерх, даже со всеми приобретёнными знаниями, при всём моём к нему уважении, остаётся тем варваром, каким погиб несколько сотен лет назад. Да, чему-то он научился за это время, ведёт себя несколько иначе, но по сути — всё тот же прямолинейный храбрый командир, способный на беспримерное личное мужество и при этом бесконечно далёкий от сложных интриг. Он хороший, но отличающихся гуманизмом или особой хитростью поступков от него ждать не стоит. Я не разочаровал тебя? — осторожно уточнил он.
— Не сказала бы, — я вздохнула. — Я примерно чего-то подобного и ожидала; но твои слова действительно кое-что объясняют. Есть ещё вопрос относительно этой упрямой личности; почему даже Лу ничего не высказала на тему отказа Стерха от своих божественных сил? Если все вы знаете, что сделал он это по собственному желанию, а не потерял их из-за катастрофы.
— Она его боится, — рассмеялся Мрак. — Не веришь? Зря. Стерх был одним из сильнейших богов. И, в отличие от Лу, которая при всём своём показном нахальстве, грубости и независимости, остаётся эльфийкой, то есть — весьма чувствительной женщиной, Стерх — человек. Причём человек даже по человеческим меркам тех лет весьма волевой и жёсткий, даже порой жестокий. Можешь себе представить, кем надо быть, чтобы даже угрюмые варвары сочли жестокосердным? Впрочем, другого его народ и не принял бы в качестве верховного бога. Это то, что известно всем вокруг. А теперь изнанка; при всём при этом он человек чрезвычайно совестливый, катастрофически замкнутый, неспособный высказать свои проблемы, неуверенный… Короче, там такой букет комплексов и фобий, — он устало махнул рукой. — Это, как мне кажется, уже благоприобретённые качества; или просто в короткой человеческой жизни они не успели проявиться, будучи загнанными в глубины подсознания. В общем, это я понимаю, что холодный жестокий громовержец — своего рода самозащита, Эо — чувствует. Но я психолог, а она обладает гипертрофированной и обострённой интуицией, замешенной на эмоциональной эмпатии. А все остальные разумно опасаются.
Я вздохнула. М-да. И поругаться-то на него теперь не получится. Жалко балбеса; что я, совсем изверг что ли? Но провести воспитательно-разъяснительную беседу придётся.
Потом мы ещё посидели, поговорили на более отвлечённые темы, обсудили грифонов, хозяева рассказали несколько интересных историй, я тоже кое-какие анекдоты вспомнила. В общем, болтали долго, пока я не раззевалась. Луна предложила поспать у них, а утром Мрак обещал отправить меня на корабль, и я не возражала: для выяснения отношений со Стерхом слишком хотелось спать.
— Стерх? — растерянно хмыкнул Рем, обнаружив бывшего бога сидящим на фальшборте юта. Корабль неторопливо и почти бесшумно скользил сквозь ночь, а зеленоватые огоньки, усыпавшие его от киля до верхушек мачт, делали Элу похожей на призрак. Освещение же на палубах, к счастью, было традиционного жёлтого цвета. — Ты что тут делаешь, да ещё с такой кислой физиономией?
— Да. Не спится, — вздохнул воин и махнул рукой. — Тревожно как-то.
— Предчувствие? — насторожился эльф.
— Похоже на то, — пробормотал Стерх. Потом опомнился и пояснил. — Нет, это точно не что-то смертельно опасное, да и вообще с нашей основной целью не связанное. По-моему, оно касается Васи, но тоже как-то странно. Сижу вот, думаю, что это может быть. Зря её Лу утащила, — он поморщился.
— Лу мало у кого спрашивает совета, но обычно она не склонна к откровенным глупостям, — дипломатично хмыкнул Рем. — Хотя тут я склонен с тобой согласиться. Было бы лучше, если бы эони осталась тут; она очень понравилась Элу.
— Не называй её так. Хотя бы при мне, — с излишней резкостью проговорил воин.
— Ревнуешь? — искренне опешил Рем. — Ко мне?! — совсем уж ошарашенно уточнил он. — Стерх, вот сейчас ты выглядишь полным идиотом.
— И всё-таки, — упрямо тряхнул головой ревнивец. — Пожалуйста.
— Ну, если тебе это настолько важно, — протянул растерянный эльф. Было видно, что просьба кажется ему на редкость глупой, и выполняет он её исключительно из вежливости. — Но, поскольку ей это обращение нравится, уж извини, в её присутствии тебе придётся потерпеть.
Стерх сумрачно вздохнул и кивнул. Мужчины некоторое время помолчали.
— Да сам понимаю, что виду себя как полный придурок, — вдруг раздражённо проговорил бывший бог. — Очень хочется спрятать её от всего мира. И чтобы мир на неё не посягал, и чтобы у неё даже мысли сбежать не возникло. Мания какая-то просто, жутко делается от этих мыслей.
— Это нормально, — рассмеялся Рем. — Это, Стерх, все нормальные люди называют простым словом «любовь». Просто у тебя она вот такая собственническая получается. Наверное, с непривычки, или просто особенность характера. Но запирать её я тебе категорически не советую; это самый лучший способ навсегда с ней разругаться.
— Вот я и не пытаюсь, — хмыкнул Стерх. — Не думал, что это всё так сложно, — мрачно вздохнул он. Рем в ответ вновь рассмеялся.
— Иди, спать ложись. Нахохлился… Всё хорошо будет, если только ты сам не постараешься всё испортить.
— Вот почему мне кажется, что всё, что мог, я для этого уже сделал? — тяжело вздохнул воин.
Глава 10. На грани возможного
«Я к вам пришёл навеки поселиться!»
Утром мне было тревожно. То ли из-за предстоящего объяснения волновалась, то ли предчувствовала что-то, то ли просто настроение такое было, безо всякой на то причины. Луна оказалась редкой соней, поэтому провожать меня вызвался один Мрак, он же и компанию за завтраком составил.
— Ты только не слишком его ругай, хорошо? — улыбнулся кот. — Он, конечно, глупо поступает, но из лучших побуждений.
— У меня дома была популярна мысль, что благими намерениями вымощена дорога в ад, — хмыкнула я, потягивая какой-то пряный горячий напиток, предоставленный мне вместо кофе.
— Не лишено логики, — он задумчиво кивнул. — Во всяком случае, для Стерха подходит. Ну, готова?
— К этому нельзя подготовиться, — я вздохнула. — Это у меня хроническая беда; когда предстоит серьёзный разговор, я себе заранее навоображаю, придумаю, что и как говорить, отрепетирую, а потом и двух слов связать не в состоянии.
— Ничего страшного, главное — начать. Пойдём.
Он протянул мне лапу, в которую я вцепилась едва не со всех сил. Волнение неуклонно нарастало, и руки у меня уже мелко подрагивали. От внимательного взгляда хвостатого психолога это тоже не укрылось.