История Похитителя Тел
Шрифт:
«Прости меня».
«О, дорогой!»
Мы вместе опускались на ковер, любовники на шершавом лоскутке с поблекшими цветами. Я видел упавшую книгу и рисунок на обложке, но все казалось ненастоящим. Я осторожно обнял ее, чтобы не сломать. Но пустой скорлупой в данном случае был я, не она. Смерть наступала быстро, словно она сама шла мне навстречу по широкому коридору в каком-то совершенно определенном и чрезвычайно важном месте. Ну конечно, желтая мраморная плитка… Нью-Йорк, слышен даже доносящий снизу автомобильный шум и тихий удар хлопающей в другом конце холла двери.
–
У меня слуховые галлюцинации? Как она до сих пор может произносить слова?
«Я люблю тебя».
– Да, дорогой. Я тоже тебя люблю.
Она стояла в холле и улыбалась. Густые рыжие волосы красиво завивались на уровне плеч; чуть раньше ее каблучки громко и соблазнительно стучали по мрамору, но сейчас ее окутывала тишина, хотя складки шерстяной юбки все еще колыхались; она смотрела на меня с очень странным хитрым выражением, а потом направила на меня маленький черный тупоносый пистолет.
«Какого черта ты делаешь?»
Она умерла. Раздавшийся выстрел был столь оглушительным, что какое-то время я не слышал ничего, кроме звона в ушах. Я лежал на полу и тупо смотрел в потолок, ощущая лишь запах кордита в нью-йоркском коридоре.
Но я был в Майами. На столе тикали ее часы. Из перегревшегося телевизора доносился сдавленный, еле слышный голос Кэри Гранта – он говорил Джоан Фонтейн, что любит ее. А Джоан Фонтейн была так счастлива. Ведь прежде она была уверена, что Кэри Грант собирается ее убить.
Я тоже.
Саут-Бич. Вернуться бы к Неон-Стрип. Но на этот раз я удалялся от шумных улиц, вышел к песку и направился к морю.
Я шел и шел, пока не остался совсем один – ни ночных купальщиков, ни любителей прогуливаться по пляжу. Только песок, с которого уже стерлись все дневные следы, и огромный серый ночной океан, без отдыха бьющийся о покорный берег. Какое высокое небо, полное быстрых облаков и далеких, едва различимых звезд.
Что я наделал! Убил ее, его жертву, выключил свет жизни той, кого обязан был спасти. Вернулся к ней, лег с ней и убил, а она слишком поздно выстрелила из невидимого пистолета.
Меня опять мучила жажда.
Потом я уложил ее на маленькую, аккуратно застеленную блеклым нейлоновым одеялом кровать, сложил ей руки и закрыл глаза.
Господи, помоги мне. Где мои безымянные святые? Где ангелы с крыльями, готовые отнести меня в ад? А когда они придут, станут ли они последним прекрасным зрелищем, которое мне суждено увидеть? Можно ли, падая в огненное озеро, проследить за их поднебесным полетом? Стоит ли надеяться в последний раз лицезреть их золотые трубы, их обращенные к Небесам лица, отражающие свет лика Господня?
Что я знаю о Небесах?
Я долго стоял и смотрел на далекие ночные облака, а потом повернулся назад, к мигающим огням новых отелей и сиянию уличных фонарей.
Вдалеке, на тротуаре, стоял одинокой смертный; он смотрел в мою сторону, но меня, скорее всего, даже не замечал – маленький силуэт на краю великого моря. Наверное, он, как и я, просто любовался океаном, словно тот мог сотворить чудо, словно океанская вода способна омыть и очистить наши души.
Когда-то мир представлял собой сплошное море; сто миллионов лет шел дождь. Но теперь космос буквально кишит чудовищами.
Он все не уходил, одинокий смертный с пристальным взглядом. И постепенно я осознал, что взгляд его сосредоточен именно на мне. Через пустынную гладь пляжа и прозрачную темноту наши глаза встретились! Да, он смотрит на меня.
Поначалу я едва обратил на это внимание и продолжал наблюдать за ним лишь потому, что не хотел отворачиваться. Потом меня охватило любопытное ощущение – ничего подобного я прежде не испытывал.
У меня слегка закружилась голова, затем последовала мягкая покалывающая вибрация, распространившаяся по всему телу. Мои ноги как будто напряглись, сжимая заполняющее их вещество. В самом деле, это чувство было настолько отчетливым, что мне показалось, будто меня вытесняют из собственного тела. Я изумился. В этом было нечто неуловимо восхитительное, особенно для такого твердого, холодного и невосприимчивого к различным ощущениям существа, как я. Необыкновенное чувство поглотило меня целиком, как кровь, хотя не имело никакого отношения к внутренним органам. И не успел я проанализировать это ощущение, как оно исчезло.
Я вздрогнул. Может быть, я все это выдумал? Я продолжал изучать странного смертного, в то время как он – бедная душа – в ответ смотрел на меня, не подозревая о моей истинной сущности.
На его молодом лице возникла робкая, полная безмерного удивления улыбка. И постепенно до меня дошло, что это лицо мне знакомо. Еще большее потрясение я испытал, увидев ясно читавшееся на нем выражение узнавания и непонятного ожидания. Вдруг он поднял правую руку и помахал мне.
Я был совершенно сбит с толку.
Но я знал этого смертного. Нет, вернее будет сказать, что я уже видел его, и не один раз. И тогда ко мне с полной силой вернулись некоторые ясные воспоминания.
В Венеции он болтался на углу площади Сан-Марко, а через несколько месяцев – в Гонконге, рядом с ночным рынком, и оба раза я обратил на него внимание только потому, что он обратил внимание на меня. Да, несомненно: то же самое крепкого сложения тело и те же густые волнистые коричневые волосы.
Невозможно. Или, лучше сказать, невероятно, ибо это действительно был он! Он повторил приветственный жест и поспешно, довольно-таки неловко побежал ко мне странными неуклюжими шагами; я наблюдал за ним с холодным неугасающим изумлением.
Я попытался прочесть его мысли. Ничего. Прочно заперты. Лишь по мере его приближения к более ярко освещенной прибрежной полосе все отчетливее видится улыбающееся лицо. В ноздри мне ударил запах его страха и крови. Да, он был напуган, однако при этом ужасно возбужден. Внезапно он показался мне очень соблазнительным – еще одна жертва кидается прямиком в мои объятия.
Ах, как блестят его большие карие глаза! И как сияют зубы!
С отчаянно колотящимся сердцем он остановился в трех футах от меня и влажной дрожащей рукой протянул мне пухлый мятый конверт.