История политических учений
Шрифт:
Ключевое значение для утверждения идеологии становящейся деспотической системы, развивавшейся в эпоху III династии Ура, имел так называемый «Царский список». В нем (возможно, впервые в человеческой истории) письменно засвидетельствована доктрина сакральности царской власти, воплощенной в особой субстанции – «нам-лугаль». Именно обладание данным свойством харизматического характера, имевшим одновременно материальную и идеальную природу, давало право на власть и в то же время обосновывало ее деспотический характер.
В поздневавилонский период в жанре дидактической литературы, восходящем еще к шумерской эпохе, появляется произведение, которое можно рассматривать как политический трактат, – так называемое «Поучение», адресованное абстрактному правителю. В данном произведении неизвестный
Важным памятником, зафиксировавшим значительные изменения в государственном строе и идеологии, является кодекс вавилонского царя Хаммурапи (1792–1750 до н. э.). Созданное путем завоеваний, Вавилонское царство представляло собой достаточно крупную по тем временам региональную державу. Одной из главных задач принятого при Хаммурапи свода законов было идеологическое конституирование политически единой Месопотамии и, что особенно важно, нового качества царской власти. Во введении к законам провозглашается иерархическая реформа пантеона, во главе которого раз и навсегда ставится бог Мардук, а сам царь провозглашается исполнителем его воли на Земле.
Далее следует перечисление заслуг царя перед всеми номами его царства, их богами, и тем самым отдельно обосновывается власть над каждым из них. Мы видим, что, несмотря на достаточно длительные традиции деспотической власти в Двуречье, даже могущественный верховный царь должен был идеологически оформлять свое владычество как своего рода личную унию с каждым номом* царства. Само по себе введение в действие кодекса рассматривается как царское благодеяние для всех подданных.
Введение унифицированных норм, заменявших массу местных традиций и обычаев, а также установление принципов ответственности должностных лиц не только перед царем, но и перед законом, отразило значительную эволюцию государственности в Двуречье. Единообразными в законах Хаммурапи выглядят и социальные градации. Субъектами права в кодексе признаются две категории подданных: лично свободные общинники – главы семей (авилумы) и царские служащие (мушкенумы). Таким образом, всякого рода местные династы и представители аристократии не составляют для законов отдельной правовой категории, что закладывало основы регулярного государства, целиком опиравшегося на профессиональную бюрократию.
И согласно законам Хаммурапи это государство выглядит почти что всепроникающим: регламентации подвергаются поземельные отношения, торговые и ростовщические сделки. При этом государственная опека далеко не всегда оборачивается дополнительными тяготами для простого общинника. Напротив, многие законы имеют выраженную социальную направленность, защищая массу подданных от злоупотреблений как госслужащих, так и частных лиц. Можно сказать, что с точки зрения идеологии законы Хаммурапи являются одними из первых и наиболее последовательных манифестов этатизма*, возникших в обществе, где самодержавно-бюрократической тенденции пришлось преодолевать традиции общинной автономии.
Древний Египет. В отличие от древнего Междуречья, политические системы которого длительное время сохраняли общинно-номовый характер, препятствовавший развитию самодержавной власти, генезис древнеегипетских политических институтов с самых ранних этапов протекал в русле сакрально-монархической традиции. Как предполагает ряд исследователей, еще на стадии раздробленности, предшествовавшей объединению Египта под властью единой династии (около ХХХI в. до н. э.), сложился прообраз политической системы, отвечавшей всем представлениям о восточной деспотии*.
Сакральный статус правителя был закреплен уже в древнейшем письменном произведении, дошедшем к нам из Египта, – «Текстах пирамид». Согласно им фараон, имевший божественные черты при жизни, в загробном царстве восседает рядом с богами и, возможно, становится равным им.
Ценным источником, отражающим особенности политической идеологии Древнего Египта, являются заупокойные надписи, найденные в захоронениях древнеегипетских вельмож. В текстах данных памятников четко вырисовывается нравственный облик идеального сановника, преданно служащего своему фараону и считающего главными достижениями своей жизни правильно выполненные царские поручения. Со временем заупокойные надписи превратились из коротких биографических сводок в развернутые повествования, составившие особый жанр древнеегипетской литературы – поучения.
В последующие эпохи (Среднего и Нового царства) поучения древних вельмож рассматривались как эталон жанра. Наиболее известны поучения элефантинского наместника Хархуфа и везира фараона Исеси (V династия) Птаххотепа.
Последнее можно рассматривать как своеобразный древнейший кодекс идеального бюрократа. В частности, там можно встретить такие наставления сановникам, желающим сделать карьеру: «Гни спину перед начальниками [своими] и будет процветать дом твой… Когда не сгибается рука для приветствия, плохо это для противопоставляющего себя [таким образом] начальнику»; «Скрывай свои мысли; будь сдержан в речах своих [досл.: контролируй рот твой]… Да скажешь ты нечто значительное, пусть скажут знатные, которые услышат [тебя]: “Сколь прекрасно вышедшее из уст его!”» [История всемирной литературы, 1983, с. 63]. Идеалом чиновника для Птаххотепа служит писец – как высококомпетентный и опытный бюрократ, знающий свое дело и людей, перед которыми он выступает олицетворением власти. Владение приемами карьерного продвижения для Птаххотепа не означает абсолютизации сервилизма и отрицания моральных начал. Напротив, идеальный руководитель должен тщательно взвешивать свои решения и в качестве высшего принципа руководствоваться справедливостью.
В эпоху Среднего царства к жанру поучений обращаются уже представители царской власти, примером чего может служить «Поучение гераклеопольского царя». В нем в форме наставлений отца сыну формулируются принципы царского правления, которые, по замыслу автора, должны сочетать в себе принципы гуманного и мудрого правления с приемами политической интриги и умением при необходимости защитить свою власть любыми средствами.
Можно сказать, что данный памятник является одним из первых наставлений в искусстве политики, поскольку имеет ярко выраженный прагматический уклон. В начале сохранившегося текста содержатся призывы к безжалостному истреблению мятежников и заговорщиков. Однако далее помещаются рекомендации следовать праведности, что обосновывается в первую очередь рациональными соображениями, поскольку хорошая репутация правителя – лучшая гарантия от народного недовольства и мятежа. Способность же правителя выступать нравственным эталоном делает повиновение ему естественным и добровольным. Вообще одной из главных забот царя должна стать хорошая репутация власти в народе. К этой мысли автор возвращается неоднократно.
Необходимость жестоких наказаний для политических преступников уравновешивается мягкостью мер против всех прочих правонарушителей: «Не убивай – бесполезно это тебе. Наказывай битьем и заточением, и порядок воцарится в стране; казни только мятежника, чьи замыслы обнаружены…» [Поучение гераклеопольского царя, 1978, с. 48–49].
Особое внимание уделяется организации аппарата власти и отношениям царя с бюрократией: «Возвеличивай вельмож своих, дабы соблюдали они предначертанное тобою… Могуществен царь, владыка двора своего, прекрасен царь, богатый сановниками» [там же, с. 43–45]. При этом кадровая политика царя должна строиться исключительно на соображениях эффективности: «Не отличай сына знатного от простолюдина, но приблизь к себе человека за умение его владеть искусством всяким… благодаря владыке» [там же, с. 61–62].