История религии (Том 2)
Шрифт:
Библейская критика есть наука, изучающая Св. Писание как литературное произведение. Перед ней стоит множество обширных проблем. Она рассматривает вопросы разночтении в рукописях, определяет время возникновения той или иной книги, исследует проблему авторства. На помощь библейской критике приходят история древнего Востока, археология, восточная филология. Они помогают уточнять подлинный смысл того, что хотел сказать священный автор. Ведь совершенно бесплодными были бы попытки детального комментария "Божественной комедии" или "Слова о полку Игореве", если не иметь представления о жизни тех эпох, когда они были написаны. Это относится и к Библии.
Библейская
Людям, которые с детства сжились со старыми концепциями Священной Истории, многое в нашей повести должно показаться странным, непривычным и даже режущим слух. Но поиски правды должны быть для нас дороже любых привычек и традиций. А реальная история, реальная жизнь всегда прекрасней вымысла, даже самого причудливого.
2. О БИБЛЕЙСКОЙ РЕЛИГИИ И БИБЛЕЙСКИХ ЧУДЕСАХ
Одной из важных ошибок, которая связана со старым представлением о Ветхом Завете, является уравнение его с Новым Заветом. Между ними, однако, существует колоссальная разница как в плане исторической достоверности, так и в плане религиозном. В новозаветных книгах, написанных непосредственными учениками Христа или миссионерами первоначальной Церкви, историк обязан взвешивать каждое слово, ибо перед ним драгоценный документ первостепенной достоверности и важности. Ветхий же Завет во многом касается эпох, на века предшествовавших его написанию; больше чем наполовину он - анонимное произведение, прошедшее через руки многочисленных редакторов и компиляторов, и использовать его как исторический документ нужно с большой осторожностью.
В отношении же духовном, внутреннем, Новый Завет - это провозвестие нашего христианского миросозерцания, то, чем он в корне отличается от Ветхого. Да и вообще в Ветхом Завете нет единой религии, а в нем мы имеем динамическую картину становления монотеизма, прошедшего сложный путь от простых верований кочевников через смутное двоеверие эпохи Судей и первых царей к этическому единобожию пророков. Эта духовная эволюция совершается в рамках гражданской истории Израиля. Поэтому в Библейскую Св. Историю внесены исторические предания и летописи еврейского народа.
Для христианина религия и этика Ветхого Завета XIII или Х века до н. э. уже не может быть приемлемой. Ветхий Завет потому и называется Ветхим, что в целом ряде моментов он является устаревшим, пройденным этапом. Непонимание этого в свое время привело ко многим уродливым явлениям. Ветхий Завет не должен быть принимаем целиком, а должен проверяться при свете Нового. Это самый верный критерий. Нужно отдавать себе отчет в том, что у нас другая религия, отличная от религии, которую исповедовали, например, Самуил или Саул; в их миросозерцании были лишь элементы, зачатки нашего мировоззрения.
x x x
В связи со всем этим важно раз и навсегда уяснить отношение к необыкновенным фактам и чудесам, описанным в древних израильских летописях. На этот счет существуют две противоположные точки зрения. Одна, принятая в старых учебниках, полагает, что мы без разбора должны принимать за исторический факт любое чудо, описанное в Библии. Другая, напротив, отрицает поголовно все, что выходит за пределы естественного, во имя догматической предубежденности вообще отрицает чудо как таковое.
Более правильным должно быть среднее решение проблемы. Только плоский материализм, ограничивающий бытие рамками своих догм, упорно закрывает глаза на сложность, многоплановость бытия. Для христианского сознания вторжение одного плана в другой вещь совершенно естественная. Если для видимого мира основной закон - необходимость, то в духовном мире царствует свобода. Властно врываясь в течение материи, дух может оказывать на нее совершенно преображающее действие. Налицо будет то, что мы называем чудом или сверхъестественным явлением. В нем не будет ни бессмыслицы, ни нарушения законов природы, а лишь проявление иных, высших, неведомых нам законов. О том, что в истории человечества, как и в индивидуальной жизни людей, такие преображающие, чудесные встречи с запредельным божественным миром имели место, существует бесчисленное количество достоверных свидетельств. Более того, даже в естественных явлениях, в том, что называют "случаем" и "стечением обстоятельств", нельзя не видеть направляющего воздействия из таинственных глубин Духа.
Однако чудесные явления никогда не посягают на человеческую свободу. Они не носят характера эффектно-театрального. Такие чудеса-демонстрации, совершаемые для "доказательства", были отвергнуты Христом, когда фарисеи требовали от него "знамения".
"Истинные чудеса, - по глубоко верным словам Карташева, - не чудовищны и не безмерны (это признак лжечудес): они скромны; они интимны и большею частию зримы только очами веры и не существуют для неверующих и посторонних" (А. Карташев. Ветхозаветная библейская критика, с. 42). Подлинное чудо всегда оставляет место для сомнения, для свободного принятия и отвержения. Навязанное чудо противоречило бы всему, что нам открыто о Боге и Богочеловеке.
Однако в Ветхом Завете мы как будто сталкиваемся с рядом таких чудес: расступается море, движется в стане Столп Огненный, останавливается течение Иордана, замирает солнце по повелению Иисуса Навина... Демонстративность и внешняя доказательность этих чудес не раз приводили к мнению, что "чудес теперь не бывает" и что "они случались лишь в древности". А между тем душа, открытая миру священной тайны, видит чудеса и сегодня и повседневно живет под знаком непрекращающихся чудес. Эти чудеса потрясают больше, чем остановка солнца, но протекают они внешне ненавязчиво, как бы призывая угадать их величие под покровом обыденности. Несомненно, такими же были и чудеса библейские.
Откуда же эта форма изображения чуда в виде монументального действа, видимого для всех? Разгадка кроется здесь в особенностях фольклорного языка многих библейских книг. "Древнему языку свойственна народно-поэтическая форма,- говорит Карташев.
– В библейские книги включено много готовых кусков народной песенной литературы... А поэзия вообще, народная в частности немыслима без гипербол и фантазий... Девора поет, что "звезды с неба, с путей своих сражались" с Сисарой (Суд 5,20). Не только в этом случае, но и в сражении под Гаваоном Иисуса Навина с Амореями, когда было остановлено солнце (Ис. Навин 10,15), чтобы одной кучке сражающихся было удобнее добить другую, вовсе не нужно было беспокоить небесные светила и нарушить всю небесную механику. Это просто язык народной поэзии" (Л. Карташев. Цит. соч. с. 41).