История религии (Том 6)
Шрифт:
Когда главнокомандующего Суллу называли "Счастливым" - в это прозвище вкладывали особый смысл. На "счастье" смотрели как на дар светил и Рока. Сам Сулла, который, не смущаясь, грабил храмы, верил в свою звезду и не расставался с талисманами. А его соперник Марий повсюду возил за собой сирийскую прорицательницу. В авгуров больше не верили, но зато верили в магию и гороскопы.
Синтез, предложенный апамейским ученым, не смог заменить Риму религии, хотя, по-видимому, претендовал на это. Доктрина Посидония была слишком отвлеченной. Но и как философия она обнаружила некоторую двусмысленность. Посидоний начал с разума и свободы, а пришел к иррациональному фатализму.
Нравственный идеал Посидония, хотя и оказал влияние на римлян, в конце концов оказался доступным лишь узкому кругу философской братии, людям, способным, подобно индийским аскетам, отвернуться от жизни.
Не удавалось и "согласие" (concordia)-тот общественный синтез, который хотел создать Рим, привлекая греческие идеи. Гармоническое сочетание демократии, олигархии и монархии, столь любезное Полибию, оказалось призраком. Империя неуклонно шла по проторенному пути, наращивая военную силу в страхе перед войнами и восстаниями.
В 90 году "союзники", недовольные тем, что им не дают римского гражданства, начали борьбу против Рима. Их едва удалось усмирить. Еще до этого консул Марий ввиду опасного положения провел реформу, в результате которой граждан-ополченцев заменили профессиональные солдаты, вербуемые из пролетариев. Они уже не были "защитниками римского народа", а жили по собственным законам. Состоя на жалованье, подчиняясь только своим начальникам, легионеры были готовы идти куда им прикажут-в далекую Африку или на Рим,-лишь бы после победы получить в награду право на грабежи. Случалось, что солдаты диктовали свою волю полководцам и заставляли их отказываться от намеченных планов.
Естественно, что политики заискивали перед армией: каждый хотел заручиться ее поддержкой. В этом соперничали две партии: сенатская и "народная". Ясных платформ у них не было; склоки враждебных лидеров сводились, как говорили тогда, к "борьбе честолюбий". Многие из сенаторов мечтали о железном кулаке, который пресек бы бесконечные раздоры и неурядицы. На эту роль они выдвинули Корнелия Суллу, который обещал "спасти Рим от тиранов", то есть сторонников Мария. В 88 году его солдаты вторглись в город, как во вражеские владения, и заставили марианцев бежать.
Чтобы укрепить свои позиции, Сулла вынужден был начать войну с новым грозным врагом республики Митридатом Понтийским*. Потомок персидских монархов и Селевкидов, этот царь считал себя новым Александром и вознамерился сокрушить римского орла.
– ---------------------------------------------------------------------
* Понт (греч. Понтика) эллинистическое государство на юго-восточном побережье Черного моря (включало часть Малой Азии, Колхиду, а потом Боспор)
Митридат еще при жизни стал человеком легенды. Исполинского роста, отважный и дерзкий воин, он был не чужд эллинской образованности, знал много языков, писал книги, но при этом сохранил коварство и свирепость необузданного варвара. Казалось, боги ограждали его от всех опасностей: в детстве он избежал руки убийцы, а став царем, месяцами переодетый скитался по стране и возвращался в свой дворец невредимым.
Митридат задумал возглавить восстание греческого Востока против Рима, и первого его знака было достаточно, чтобы в Азии рухнула власть империи. За одну ночь там перебили десятки тысяч римлян; потом поднялась и Греция. Армения и крымский Боспор также покорились Митридату, сделав его тем самым хозяином Черноморья.
Стремительный контрудар, нанесенный Понту армией Суллы, на время остановил Митридата. В 85 году он подписал с республикой мир. А Сулла снова двинулся на Рим, который в его отсутствие перешел в руки "народной" партии Мария. Марианцы во второй раз бежали, и сенат вручил Сулле неограниченные полномочия. На террор противников диктатор ответил жесточайшими репрессиями. "Черные списки" лишили защиты закона тысячи граждан. Политические преследования превратились в ширму для грабежа и сведения личных счетов ...
Спокойствие, достигнутое такими мерами, оказалось, разумеется, мнимым. Новая конституция Суллы пыталась сковать больной организм римского общества, но излечить его была не в состоянии. В любой момент здание, возведенное диктатором, могло дать трещины.
Сулла тратил миллионы на раздачу хлеба и народные гуляния. Однако ни террор, ни демагогия не могли стать выходом из
создавшихся политических трудностей. Эллинский путь полисной демократии был для Рима закрыт: военно- бюрократическая империя и принцип демократии плохо совместимы. Республике нужна была сильная централизованная власть, а сенат раздирали противоречия. Словом, Риму предстоял выбор: либо свобода, либо порядок. Порядок был предпочтен, и Сулла явился основателем единоличной тирании в Италии. Он же предсказал будущее некоему молодому человеку, которого пощадил в дни террора. Этого юношу звали Гай Юлий Цезарь .
Те, кто, подобно Цицерону, мечтали о возврате старых добрых времен, убеждались, что законность и свобода обречены. Хотя римляне всегда заявляли, что навязать им чужую волю нельзя, политики без труда подкупали мятежную толпу болтунов, состоявшую в основном из пролетариев. "Народ,- писал позднее Саллюстий,-который был господином и повелевал всеми остальными племенами, пришел в упадок; вместо разделяемой всеми власти каждый в отдельности создал себе рабство" (18).
Как это обычно бывает, разрушение устоев переживалось апокалиптически. "Необъяснимые ужасные явления,-говорит Аппиан,-наблюдаемы были многими, и отдельными лицами, и массами по всей стране. Стали вспоминать об ужасных старинных предсказаниях. Было много чудес: мул разрешился от бремени, беременная женщина родила змею вместо ребенка, бог послал сильное землетрясение, в Риме рухнули некоторые храмы. Все это римляне восприняли с тяжелым настроением" (19).
В довершение всего на Капитолийской скале по неизвестной причине вспыхнул пожар, уничтоживший храм Юпитера, символ величия Рима, в огне погибла и большая часть книг Сивиллы. Сулла отправил на Восток комиссию, которая привезла новые рукописи Сивиллиных пророчеств. Передаваемые из уст в уста, они волновали людей больше, чем в минувшие годы. Уже прямо стали говорить о гневе богов и гибели всей Италии.
И не только Италии.
Те десять веков, которые, согласно Сивилле, начались с Троянской войны, истекали в 83 году (20). Для римлян это означало конец человеческого рода, последний акт драмы, предначертанной вечными звездами.
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава двадцать четвертая
ПОПЫТКИ СИНТЕЗА
1. Сочинения Панеция (или Панэтия) не сохранились. О его воззрениях известно из ссылок Цицерона и других античных авторов. Эти фрагменты собраны в книге: Panaetii Rhodii Fragmenta. Ed. M. van Straaten. Leiden, 1962.
2. Диоген Лаэртский, VII, 149.
3. См.: Секст Эмпирик. Против ученых, XI, 73.
4. Люцилий, XX, 1.
5. Варрон. Цит. по бл. Августин. О Граде Божием, VI, 5.
6. Цицерон. О дивинации, II, 33.