История религии (Том 6)
Шрифт:
Не следует покидать пустыню, разве что в случае крайней нужды; с "сынами тьмы" нельзя поддерживать никаких отношений, даже торговать с ними. Нужно забыть о деньгах, на которых начертаны имена язычников и недостойных царей Иудеи (2). В жизни ессеев царило отвращение к греху; они жаждали чистоты - нравственной, телесной, ритуальной. О ней должны были напоминать и белая одежда братьев, и постоянные омовения, и отказ принимать участие в "делах тьмы". Истинные бедняки Господни обязывались быть непорочными, как священники пред алтарем, и тогда лишь они могли стать достойными своего избрания.
Но, готовясь к вступлению в Царство Божие, кумранскйй Учитель
Устав гласил, что члены яхада (союза) должны "любить всех сынов света, каждого сообразно его жребию в Совете Божием, и ненавидеть всех сынов тьмы, каждого по его прегрешениям" (3). Между Израилем и царством дьявола-Велиала полагалась "вечная вражда". А к этому царству относились, по существу, все, кроме ессеев.
Человек из "мира", раскаявшийся в грехах и поверивший Учителю Праведности, мог, разумеется, войти в общину. Но добиться этого было не просто. На пути неофита ставили множество препятствий. Его подвергали тщательной проверке и испытаниям, а до этого он не имел права даже входить в лагерь.
Невольно вспоминается порядок подготовки посвящаемых в мистерии. Не исключено, что Учитель кое-что заимствовал из практики эллинистических религиозных обществ. Во всяком случае, структура его ордена родственна им, а в Ветхом Завете не имеет аналогий. Таким образом, осуждая весь мир, ессеи, однако, были обязаны ему многим, и не только в правилах, но и в мировоззрении. Допускали в яхад только мужчин. Брак отвергался ввиду близости последних времен (4) . Слепые, хромые и вообще лица, имевшие телесные недостатки, не могли стать полноправными членами секты (5).
Послушник обязан был два года ждать, пока удостоится принятия в общину. По истечении этого срока он приносил страшные клятвы, обязуясь хранить в тайне ессейские законы и подчиняться им, что давало ему право отдать яхаду свои "знания, свой труд и имущество".
Община была построена по военному образцу, в ней господствовала жесткая дисциплина. Основателям ее, иерусалимским священникам, принадлежала верховная власть, им подчинялись выборные надзиратели и комментаторы Писания. "Лишь сыны Аарона,-говорится в Уставе,-управляют судом и имуществом, и по их приказу исходит жребий для всякого правила людей общины" (6). Три священника и двенадцать "старших", по числу колен Израилевых, составляли своего рода орденский совет. Каждую десятку возглавлял священник. Во всем соблюдалась строгая субординация. На торжественных сходках духовенство шло впереди, за ним-левиты, а уже потом-"Израиль" и обращенные из иноплеменников.
Поскольку сношения с внешним миром были почти прерваны, у ессеев возникла нужда самим обеспечивать себя всем необходимым. Собственность была отменена, работали сообща, пользуясь вместе плодами труда. Жилища, инвентарь и даже одежда принадлежали всей общине. Рабов, естественно, никто не имел, и на первых порах рабство в принципе осуждалось.
День колонистов начинался с молитвы, которую пели, обратясь к востоку. Потом все расходились по своим делам, получив задания.
Там, где это было возможно, кумранцы занимались обработкой земли и скотоводством. Они освоили оазис к югу от крепости, добывали на берегах соль и асфальт, изготовляли посуду и прочую утварь. Спартанское воздержание считалось нормой. Пища сектантов была проста, повседневный быт свободен от излишеств. "Они презирают богатство,-писал Флавий,-поэтому среди них нет ни унизительной бедности, ни чрезмерного богатства".
Режим братства был весьма похож на монастырский, а еще больше на проекты Фурье и порядки в коммунистических сектах Америки и Европы. Сомнительно, чтобы Учитель был знаком с утопией Платона, но социальный идеал ессеев сходен с тем, который предлагался в "Государстве" и "Законах". И так же, как у греческого философа, этот древний "коммунизм" оказался неотделим ог строгой регламентации и авторитарности.
В Уставе разработана целая система наказаний: от недельного покаяния до полного изгнания из общины. Карали не только за клевету, оскорбление "старших" или критику правил, но и за мелкие проступки: глупый смех, плевки, несвоевременное вмешательство в беседу.
Кажется странным, почему Наставник яхада одобрял столь нелепый педантизм. Но, во-первых, следует помнить, что его понятие о праведности было еще вполне законническим. Хотя говорили, что Учитель постиг все тайны пророческих книг, он был не столько наследником пророков, сколько истинным сыном Закона. А во-вторых, его целью было сформировать такое общество, которое было бы всецело проникнуто благолепием и благочестием. Во имя этого он пожертвовал духовной свободой профетизма.
Сплоченность сектантов поддерживалась, разумеется, не только казарменным распорядком. Беседы, молитвы, богословские диспуты скрепляли духовное единство этих людей. Особую роль играли трапезы. У многих народов им издавна придавали религиозное значение. Для кумранцев же трапезы были почти обрядом. Одетые в белые одежды, в глубоком молчании входили они в чистый освещенный зал. Рассаживались неторопливо, по "чинам"; главе братства принадлежало особое место на возвышении. Священник произносил молитву, благословляя хлеб и виноградный сок. Во время трапезы разговаривали вполголоса, сознавая торжественность минуты.
Столь же серьезно относились и к совместному чтению и толкованию Слова Божия. Говорили по очереди, в порядке старшинства. Тех, кто повышал голос или засыпал на обсуждении, подвергали взысканиям. Словом, во всем царила атмосфера строгой иноческой обители.
Руководители яхада хотели, чтобы братья хорошо знали Писание и религиозную литературу. С этой целью для книжников была отведена специальная комната, где они, чередуясь, день и ночь переписывали манускрипты (при раскопках были найдены их папитры и чернильницы). Огромная библиотека ессеев показывает, с каким рвением трудились неутомимые писцы.
Треть всех ночей "старшие" отдавали изучению священных текстов. Были выделены и комментаторы-профессионалы, освобожденные от физическою труда и занимавшиеся только богословием.
Кумранские толкователи исходили из принципа-в общем глубоко верного,-что в Библии заключен гораздо более емкий смысл, чем видно с первого взгляда. Возможно, здесь сказалось влияние евреев диаспоры с их аллегорической экзегезой. Некоторые кумрановеды полагают даже, что ессеи заимствовали ее непосредственно от греков.
Подобно автору Книги Даниила, кумранские комментаторы искали в древних пророчествах объяснение смысла событий своего времени и указаний на будущее. Так возник особый жанр иудейской письменности-пешарим. Рядом с текстом Библии помещалось толкование, дающее ответ на запросы дня. Пешарим стал впоследствии прообразом для раннехристианской экзегезы. Среди библейских авторов особенно привлекали ессеев те, кто возвещал грядущее спасение. Чаще всего в их собрании встречаются копии с Книги Исайи.