История России, на Небесах написанная
Шрифт:
В произведениях Н.С.Гумилёва остро, пронзительно, от самого сердца и до боли душевной, которая передаётся читателю, звучит мысль о вечной, неразрывной связи земного с Небесным, дольнего с Горним. Связь эта ощущается, можно сказать, физически. Конечно, отражение своё такое мироощущение находит – не может не находить во многих великих произведениях мировой литературы. И, естественно, что относится всё сказанное не только к произведениям о бранной славе Отечества:
Храм твой, Господи, в небесах
Но земля твоя тоже Твой приют.
Расцветают липы
И на липах птицы поют.
Точно благовест Твой, весна
По веселым идет полям,
А весною на крыльях сна
Прилетают ангелы к нам.
Это – начало Канцоны Второй из незаслуженно слишком мало известной книги «Костёр». Очевидно, эти строки – суть творчества поэта и всего направления, именуемого акмеизмом, т.е. «возвращения к первооснове».
Некоторые исследователи говорят о связи акмеизма, прежде всего, с поэзией Е.А.Баратынского – и вот пример одного из лучших его произведений:
Царь Небес, успокой
Дух болезненный мой!
Треволнений земли
Мне забвенье пошли
И на строгий Твой рай
Силы сердцу подай!
У обоих поэтов Господь – начало всех начал. И восклицает в мучительном поиске Истины лирический герой Н.С.Гумилёва:
Дай мне, Господи, дай мне знак
Что я волю понял Твою…
И поиск Истины часто неотделим от поиска и осмысления любви земной, о чём будет сказано далее.
А вот пример того, когда смысл бытия кажется вообще утраченным.
Я не прожил, я протомился
Половину жизни земной,
И, Господь, вот Ты мне явился
Невозможной такой мечтой.
(Стихотворение без названия из книги «Колчан»).
Такие мысли, наверное, хоть раз посещают любого мыслящего человека.
В обоих произведениях, отражающих суть акмеизма, как будто звучит желание лирического героя «приблизить» небо к земле, к человеку, но, конечно, не отречение от Творца, иначе смысл бытия будет потерян окончательно.
К «первооснове» возвращает читателя и «Солнце духа», которое «наклонилось к нам» и «благостно и грозно разлилось по нашим небесам», а потом даст людям «золотые зрелые плоды».
(Стихотворение «Солнце духа» из книги «Колчан»)
Конечно, «первооснова» прежде всего воплощается в образе природы:
Я за то и люблю затеи
Грозовых военных забав.
Что людская кровь не святее
Изумрудного сока трав.
(Стихотворение «Детство» из книги «Костёр»).
В этом произведении лирический герой как с равными, как с друзьями общается и с «каждым пыльным кустом придорожным», и «с мать-и-мачехой, с лопухом…».
Но всё это – не языческое обожествление природы, а та нераздельная связь, причастность, о чём говорилось в самом начале. Это – воплощение христианской любви ко всему мирозданию!
«Есть божественное нечто, разлитое во всём, но что не всякий видит, так как оно не поддаётся анализу, разуму, а постигается только любовью».
Эти слова принадлежат человеку, который даже не был крещён, но которому Творцом было дано удивительное видение русской природы, – великому И.И.Левитану, покинувшему этот мир на рубеже веков.
«Мы должны определить красоту как преображение материи чрез воплощение в ней другого – сверхматериального начала» – написал философ и поэт В.С.Соловьёв, перешедший в Вечность в один год с великим живописцем. Отражены эти мысли и чувства и у Н.С.Гумилёва.
И вот в стихотворении «Шестое чувство» из последней прижизненной книги «Огненный столп» «скальпель природы и искусства», а по сути, самого Творца, создаёт душу человека, способную узреть нематериальное. Узреть и «розовую зарю над холодеющими небесами», и «царственный покой» природы и, наконец, «бессмертные стихи». Узреть и полюбить, и самому преобразиться ради этой любви! Но любовь не может быть без жертвы, а потому «кричит дух», и «изнемогает плоть»!
Без любви человек не может жить и творить, не может вообще называться человеком, оттого и отношение к любви как к святыне присуще нашей классической литературе. Конечно, у Н.С.Гумилёва нет широко известных традиционных посвящений, как, например, у А.С.Пушкина или А.К.Толстого, но во многих стихах присутствует обобщённый образ прекрасной, возводящей к небу любви:
Но любовь разве цветик алый
Чтобы ей лишь мгновенье жить,
Но любовь разве пламень малый
Что легко ей погасить?
(Упомянутое выше стихотворение «Я не прожил, я протомился» из книги «Колчан»)
Лирический герой вопрошает Творца, но это не ропот, а поиск ответа на жизненно важные вопросы, несмотря даже на печальные мысли о «загубленной жизни» в финале. «А о будущем Ты подумай», – говорит Творцу лирический герой, не надеясь на свои силы. Он «с мучительной тоской», по словам философа В.С.Соловьёва, ищет ответы, потому что без любви жизнь лишается смысла.
И вот в Канцоне Третьей в книге «Костёр» мучительное раздумье сменяется благоговейным восторгом:
Делюсь я с тобою властью,
Слуга твоей красоты
За то, что полное счастье
Последнее счастье – ты!
Но всё же большинство самых известных произведений Н.С.Гумилёва проникнуто любовью божественной и поднимают читателя как будто на следующую ступень той духовной лестницы, «лествицы», которая отражена, например, в осмогласии церковного пения. Рассказ о Святом Иконописце Андрее Рублёве в одноимённом стихотворении из книги «Костёр» от начала до конца проникнут чувством восторга и жаждой духовного восхождения. (Слово «восторг» в переводе с греческого и означает «духовное восхождение»).
Я знаю, я так сладко знаю,
С искусством иноков знаком,
Что Лик Жены подобен раю,
Обетованному Творцом.
Это – начало восхождения.
Известно, что когда в начале 15-го века Святой Никон Радонежский увидел воплощённый Андреем Рублёвым Образ Пресвятой Троицы, то прослезился и сказал, что Сам Господь водил кистью иконописца.
И вот восторг и благодарственная молитва Святого звучит в произведении поэта Серебряного века:
Всё это кистью достохвальной