История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты

Анисимов Евгений Викторович

Система ЧК была быстро организована по всей стране, сразу же вслед за утверждением власти большевиков во всех городах. На работу в ЧК попали как местные большевики и левые эсеры, так и самые разные люди с темным прошлым, опасные фанатики, чьи комплексы усиливала данная чекистам (или, как тогда писали, – «чеке») неограниченная власть, полная безнаказанность в борьбе против контрреволюционеров, реальных и мнимых. Почти тотчас возникли слухи о страшных женщинах-палачах вроде одесской чекистки Доры, получавшей наслаждение от пыток и убийств мужчин. Дора была повинна в смерти не менее 400 узников ЧК. Главной идеологической формулой, обосновывавшей репрессии, стали слова «диктатура пролетариата».

Политика большевиков в отношении рабочих и крестьян

Важнейшими законами большевики признавали декреты о национализации земли (Декрет о земле) и о национализации промышленности. Декретом от 14 ноября 1917 г.

был создан заменивший управляющих и хозяев «рабочий контроль» над производством, куплей-продажей сырья и товаров, финансовой деятельностью. Этим было положено начало разрушению основ «капиталистической экономики». Вскоре большевики национализировали все банки, железные дороги. Были упразднены все виды займов (т. е. власть отныне не признавала своих прежних внешних и внутренних долгов) и введена государственная монополия на внешнюю торговлю. В декабре 1917 г. был создан Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), который начал осуществлять «строительство коммунизма» в экономике.

Но к весне 1918 г. стало ясно, что экономический эксперимент провалился. «Рабочий контроль» оказался фикцией: производительность труда на предприятиях резко упала. Промышленное производство составило 20% от уровня 1913 г. Рабочие стали жить хуже, чем до Февральской революции. На своих собраниях они начали выражать недоверие большевикам. Власти ответили репрессиями, ибо при «диктатуре пролетариата» никакого рабочего движения существовать не могло.

Особая ситуация сложилась в деревне. Ленин открыто признавал, что Декрет о земле 1917 г., основные положения которого были взяты из программы эсеров, обеспечил до лета 1918 г. поддержку большевикам в деревне, так как осуществил давнюю крестьянскую мечту о разделе помещичьих земель. Rрестьяне захватывали земли, скот, имущество помещиков, чинили расправу над владельцами имений. В 1918 г. по всей стране запылали тысячи имений, разгромленных и разграбленных толпами крестьян. Не удалось даже отстоять пушкинские Михайловское и Тригорское, блоковское Шахматово и другие памятники русской усадебной культуры – все разграбили и сожгли. Не без основания Александр Блок увидел в этом социальную месть, шедший из глубины веков антагонизм: «Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? – Потому, что там насиловали и пороли девок, не у того барина, так у соседа. Почему валят столетние парки?.. ведь за прошлое отвечаем мы? Мы – звенья единой цепи. Или на нас не лежат грехи отцов?»

Насильственный захват и раздел помещичьих земель обернулся «долгом» крестьянства перед новой властью, которая стала требовать от крестьян продовольственных поставок для городов в огромных, немыслимых ранее размерах. Мысль большевиков была проста: облагодетельствованное Декретом о земле крестьянство даст по разверстке хлеб – для фабрик и заводов. В итоге, как писал Ленин, «и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение», т. е. быстрый переход от товарообмена (торговли) к безденежному прямому продуктообмену. Однако стремительное обесценивание денег (в 1920 г. – в 20 тыс. раз по сравнению с 1913 г.), отсутствие промышленных товаров для обмена на продукты сельского хозяйства – все это сделало схему Ленина нежизнеспособной, а поставки хлеба невыгодными для крестьян. Тогда власть прибегла к силе: начались конфискации у крестьян хлеба.

Нарком продовольствия А. Д. Цурюпа, в мае 1918 г. объявленный «продовольственным диктатором», получил «чрезвычайные полномочия по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Это привело летом 1918 г. к недовольству крестьян новой властью и все большему сопротивлению ей, тем более что большевики начали быстро «строить коммунизм» и на селе: они объявили курс на «социализацию земли», создание колхозов и коммун, число которых в 1918 г. достигло 4 тыс. Летом 1918 г. правительство установило продовольственную повинность для крестьян, а декретом 9 января 1919 г. ввело «продразверстку» – обязательную поставку «излишков» хлеба (а с 1920 г. и других продуктов) государству по твердым, установленным декретом ценам. Всякая частная торговля продуктами была объявлена государственным преступлением.

При этом тактика власти менялась. Вначале аграрная политика большевиков строилась на разжигании классовой борьбы на селе при безусловной поддержке меньшинства, так называемой «бедноты», – по большей части малоземельных, а порой и ленивых крестьян. В июне 1918 г. создаются комитеты бедноты (комбеды), члены которых вместе с уполномоченными властей «разоблачают» прячущих «излишек» хлеба односельчан. Однако к осени 1918 г. стало ясно, что опора на бедняка ошибочна. Вся сила деревни заключалась в середняке. Комбеды срочно ликвидировали и на VIII съезде партии (в марте 1919 г.) заговорили о союзе с середняком, об уменьшении насилия в отношении именно среднего крестьянина. 9 апреля вышел закон о «льготах крестьянам-середнякам в отношении взыскания единовременного чрезвычайного революционного

налога». Но выдержать эту линию не удалось. Продразверстка стала разящей всех дубиной. Ленинский принцип «С бедняка – ничего, с середняка – умеренно, с богатого – много» не действовал: со всех драли по три шкуры. Иначе и быть не могло. В письме ЦК РКП(б) 1920 г. всем губернским комитетам партии разъяснялось: «Разверстка, данная на волость, уже является сама по себе определением излишков». Иначе говоря, «излишки» – это не то, что оставалось у крестьянина сверх потребностей семьи, а установленная сверху обязательная норма сдачи.

Лишенцы – новый класс России

Формально революция установила равенство граждан России перед законом и друг перед другом. На самом деле произошел раскол общества на полноценных и неполноценных граждан. Конституция РСФСР (июль 1918 г.) ввела понятие «лишенец», т. е. человек, лишенный по своему социальному положению и происхождению или роду занятий гражданских прав. Категория «лишенцев» была огромна и расплывчата – от членов императорской фамилии, крупных чиновников, священников, дворян до мелких «эксплуататоров», имевших в своей лавке одного наемного рабочего. Лишенцем мог стать и крестьянин, нанимавший на время сева и уборки своих односельчан. При этом не существовало четкого критерия, отделявшего «эксплуататора» от «пролетария», «трудовой элемент» от «нетрудового». И это вело к произволу, невиданному даже в самодержавной России унижению человеческой личности. Социальное происхождение стало «несмываемым пятном», неизменной данностью вроде национальности или пола. Лишение прав перекрывало множеству людей путь не только к власти, но и к образованию, ограничивало их возможности буквально во всем – начиная с размера выдаваемого продовольственного пайка и заканчивая правом на защиту в суде.

5 января 1918 – Учредительное собрание

Придя к власти, большевики неоднократно повторяли, что сделают все для того, чтобы давно ожидаемое обществом Учредительное собрание состоялось. Известно, что его созыв стал давней мечтой всех слоев русского общества. Казалось, что выбранные «по совести и справедливости» депутаты «земли Русской» соберутся, сядут, подумают – и найдут такую формулу русской политической жизни, которая удовлетворит всех на века. И действительно, выборы в Учредительное собрание 12 ноября 1917 г. стали самыми свободными в истории России XX в. Буржуазные партии не набрали на них и 17%, большевики собрали 24% голосов, а победили эсеры, представлявшие интересы сельского населения страны, – 40,4%. Это позволяло им, в союзе с кем-либо из социалистов, главенствовать на Собрании и даже сформировать правительство.

5 января 1918 г. Учредительное собрание открылось. Ленин и его окружение, не получив в нем большинства, утратили всякий интерес к этой, как они выражались, «говорильне». Они решили всем «дать выболтаться», а потом распустить делегатов по домам. Сподвижник Ленина В. Бонч-Бруевич в своих мемуарах рассказывает о происшедшем 5 января как о некоем забавном анекдоте. Он пишет, что для охраны Собрания в Таврический дворец командировали 200 матросов под командованием известного матросского вожака Железнякова. Матросы, окружив зал заседания и проникнув внутрь, вели себя крайне вызывающе. Бонч-Бруевич заметил, что двое из них иногда поднимали винтовки и прицеливались в председателя собрания В. М. Чернова, авторитетного и особо ненавистного большевикам лидера правых эсеров. Тогда Бонч сказал «шутникам», что Ленин убивать председателя не разрешает. «Ну что же! Раз папаша говорит нельзя, так нельзя, – заявил мне за всех один из матросов», – пишет Бонч-Бруевич. Ночью заседание продолжалось. Однако «братки» из охраны утомились. Вышедший на сцену их главарь Железняков произнес историческую фразу, которой была убита русская демократия: «Прошу немедленно покинуть зал, караул устал!», и предложил делегатам закончить заседание. Новое собрание уже не созывалось никогда. Декретом ВЦИК от 7 января 1918 г. Собрание было распущено. Демонстрация рабочих с красными знаменами против фактического разгона Учредительного собрания была жестоко расстреляна Красной гвардией. Горький в своей газете «Новое время» сравнил этот расстрел с бойней 9 января 1905 г.

«Красный террор»

Несомненно, к лету 1918 г. в обществе скопился «горючий материал сопротивления». Уж очень круто взялись большевики, как писал Ленин, «за очистку земли российской от всяких вредных насекомых», которыми он считал огромные массы своих врагов – от «классово-чуждого элемента» до лентяя-рабочего. Неизвестно, когда бы «горючий материал» вспыхнул, но толчок к фактическому началу Гражданской войны дали сами революционеры, часть которых, недовольная властью большевиков, прибегла к старому, испытанному методу борьбы – индивидуальному террору. 30 августа 1918 г. в Петрограде революционер Леонид Канегиссер убил председателя петроградского ЧК Моисея Урицкого, а в Москве эсерка Фанни Каплан ранила Ленина.