Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

История России с древнейших времен до 1861 года
Шрифт:

Герцен писал в "Былом и думах", что "Философическое письмо" Чаадаева произвело сильное впечатление на передовую Россию того времени. Это был, по его словам, "выстрел, раздавшийся в темную ночь", всколыхнувший многих и заставивший задуматься о судьбах России. Передовая Россия оценивала "Философическое письмо" Чаадаева неоднозначно. Считая положительным сам факт протеста автора против мрачной николаевской действительности и постановку вопроса о судьбах России, она осудила пессимизм Чаадаева, его негативное отношение к прошлому России и неверие в ее будущее. Герцен расценивал письмо Чаадаева как "голос из гроба". А. С. Пушкин направил Чаадаеву письмо, в котором выражал решительное несогласие с его взглядами. "Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя, - писал Пушкин, - но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, той, какой нам Бог ее дал". П. А. Вяземский указывал, что нельзя смешивать официальную власть и народ. Впоследствии в рукописи "Апология сумасшедшего" (1837) Чаадаев признал односторонность и

несправедливость своих суждений об отсутствии будущего у России. Он писал, что Россия будет призвана сказать миру свое слово, "решить большую часть проблем общественного порядка".

Первые годы после восстания декабристов были временем деятельности небольших кружков, в основном студенческой молодежи, малочисленных по составу, быстро раскрываемых полицией. Этот так называемый кружковый период конца 20-х - начала 30-х годов XIX в. в освободительном движении был связан не только с усилением реакции, но и с изменением самого состава участников. На смену декабристам пришла в основном студенческая молодежь, полная революционного задора, но с не совсем еще ясными взглядами и без опыта конспиративной работы. Эти люди рассматривали себя продолжателями и наследниками декабристов, предпринимали робкие попытки возродить их дело. Наиболее известны студенческие кружки Московского университета, который после восстания декабристов становится главным центром общественно-политической жизни страны. С ним были связаны первые выступления Герцена, Огарева, Белинского. Из Московского университета вышли многие славянофилы и западники.

Николай I настороженно следил за Московским университетом. Во время своей коронации в сентябре 1826 г. он узнал о распространении крамольной поэмы "Сашка", автором которой оказался студент университета А. И. Полежаев. Царь сам расследовал это дело, лично допрашивал Полежаева и распорядился отдать его в солдаты. Появление в стенах университета этой поэмы царь рассматривал как "следы" 14 декабря 1825 г.

В 1830 г. в Московском университете сложился кружок "казеннокоштного" студента В. Г. Белинского под названием "Литературное общество 11-го нумера" (кружок собирался в комнате No 11 общежития для "казеннокоштных" студентов). На собраниях кружка много читали и спорили на литературные темы, члены кружка переписывали запретные стихи Пушкина, Рылеева и Полежаева, сами сочиняли вольнолюбивые произведения. Среди них была драма "Дмитрий Калинин", написанная Белинским и обсуждавшаяся в кружке. Слабая в художественном отношении, она содержала резкий протест против крепостнических порядков в России. Текст драмы Белинского стал известен университетскому начальству, которое в 1832 г. поспешило исключить ее автора из университета под предлогом "слабого здоровья" (Белинский по болезни пропускал занятия) и "по ограниченности способностей". В 1834 г. раскрыт полицией кружок Герцена и Огарева. Официально их обвиняли в "пении пасквильных песен", подслушанных доносчиком. Герцен был арестован, сослан в Пермь, затем в Вятку, а в 1837 г. по ходатайству В. А. Жуковского переведен на службу во Владимир. Огарева сослали в Пензу, остальные члены кружка отданы под надзор полиции.

Заметное место в общественно-культурной жизни России тех лет занимал литературно-философский кружок Н. В. Станкевича (1813 - 1840), действовавший в 1831 - 1837 гг. Основатель кружка, человек большого личного обаяния, разносторонних познаний, необычайно одаренный, обладавший удивительным умением открывать таланты, впоследствии привлек к кружку видных общественных деятелей и ученых нового поколения - В. Г. Белинского, М. А. Бакунина, К. С. Аксакова, Т. Н. Грановского, О. М. Бодянского, М. Н. Каткова. Всех участников кружка объединяла любовь к литературе и философии, особенно к классической немецкой. Они изучали произведения Ф. Шеллинга, И. Канта, И. Фихте, затем обратились к изучению философии Г. Гегеля и Л. Фейербаха. Задачей кружка они ставили пропаганду просветительских идей и гуманизма. Он был связан с кружком Герцена и Огарева. После отъезда Станкевича в 1837 г. для лечения за границу кружок прекратил свое существование.

2. ТЕОРИЯ "ОФИЦИАЛЬНОЙ НАРОДНОСТИ".

СЛАВЯНОФИЛЫ И ЗАПАДНИКИ

На рубеже 30 - 40-х годов происходит заметное оживление идейной жизни русского общества. К этому времени уже четко обозначились такие течения и направления русской общественно-политической мысли, как охранительное, либерально-оппозиционное, и положено начало формированию революционно-демократического течения.

Идейным выражением охранительного направления была так называемая теория "официальной народности". Принципы ее были кратко сформулированы в 1832 г. С. С. Уваровым (с 1833 г.
– министр народного просвещения "православие, самодержавие, народность". Однако основные положения ее были изложены еще раньше, в 1811 г., Н. М. Карамзиным в его "Записке о древней и новой России". Этими идеями проникнуты коронационный манифест Николая I от 22 августа 1826 г. и последующие официальные акты, обосновывавшие необходимость для России самодержавной формы правления и незыблемость крепостнических порядков. Уваров добавил лишь понятие "народность".

Надо сказать, что за "народность" выступали все направления русской общественной мысли - от реакционной до революционной, вкладывая в это понятие совершенно различное содержание. Революционное рассматривало "народность" в плане демократизации национальной культуры и просвещения народных масс в духе передовых идей, видело в народных массах социальную опору революционных преобразований. Охранительное направление в условиях роста национального самосознания русского народа тоже апеллировало к "народности"; оно стремилось представить самодержавно-крепостнический строй якобы соответствующим "народному духу". "Народность" трактовалась как приверженность народных масс к "исконно русским началам" самодержавию и православию. "Официальная народность" являлась формой казенного национализма. Она спекулировала на темноте, забитости, религиозности и наивном монархизме широких масс, в первую очередь крестьянства, стремилась укрепить их в его сознании. Вместе с тем "официальная народность" рассматривалась самим ее автором С. С. Уваровым как "последний якорь спасения", "умственная плотина" против проникновения с Запада и распространения в России "разрушительных" идей.

Социальная задача "официальной народности" заключалась в том, чтобы доказать "исконность" и "законность" крепостничества и монархического правления. Крепостное право объявлялось "нормальным" и "естественным" социальным состоянием, одним из важнейших устоев России, "древом, осеняющим церковь и престол". Самодержавие и крепостничество назывались "священными и неприкосновенными". Патриархальная, "спокойная", без социальных потрясений Россия противопоставлялась "мятежному" Западу. В этом духе предписывалось писать литературные и исторические произведения, этими принципами должно было быть пронизано и все воспитание.

Главным "вдохновителем" и "дирижером" теории "официальной народности", несомненно, был сам Николай I, а министр народного просвещения, реакционные профессора и журналисты выступали в роли усердных ее проводников. Основными "толкователями" теории "официальной народности" являлись профессора Московского университета - филолог С. П. Шевырев и историк М. П. Погодин, журналисты Н. И. Греч и Ф. В. Булгарин. Так, Шевырев в своей статье "История русской словесности, преимущественно древней" (1841) высшим идеалом считал смирение и принижение личности. По его утверждению, "тремя коренными чувствами крепка наша Русь и верно ее будущее": это "древнее чувство религиозности"; "чувство ее государственного единства" и "осознание нашей народности" как "мощной преграды" всем "искушениям", которые идут с Запада. Погодин доказывал "благодетельность" крепостничества, отсутствие в России сословной вражды и, следовательно, отсутствие условий для социальных потрясений. По его представлению, история России хотя и не имела такого разнообразия крупных событий и блеска, как западная, но она была "богата мудрыми государями", "славными подвигами", "высокими добродетелями". Погодин доказывал исконность в России самодержавия, начиная с Рюрика. По его мнению, Россия, приняв христианство от Византии, установила благодаря этому "истинное просвещение". С Петра Великого Россия должна была многое заимствовать от Запада, но, к сожалению, заимствовала не только полезное, но и "заблуждения". Теперь "пора возвратить ее к истинным началам народности". С установлением этих начал "русская жизнь наконец устроится на истинной стезе преуспеяния, и Россия будет усваивать плоды цивилизации без ее заблуждений".

Теоретики "официальной народности" доказывали, что в России господствует наилучший порядок вещей, согласный с требованиями религии и "политической мудрости". Крепостное право хотя и нуждается в улучшении, но сохраняет много патриархального (т. е. положительного), и хороший помещик лучше охраняет интересы крестьян, чем они смогли бы сделать это сами, а положение русского крестьянина лучше положения западноевропейского рабочего.

Кризис этой теории наступил под влиянием военных неудач в годы Крымской войны, когда несостоятельность николаевской политической системы стала ясна даже ее приверженцам (например, М. П. Погодину, который выступил с критикой этой системы в своих "Историко-политических письмах", адресованных Николаю I, а затем Александру II). Однако рецидивы "официальной народности", попытки взять ее на вооружение, подчеркнуть "единение царя с народом", предпринимались и позднее - в периоды усиления политической реакции при Александре III и Николае II.

В конечном счете "официальной народности" не удалось поработить людей духовно, несмотря на мощную поддержку со стороны правительства. Вопреки ей и всей мощи репрессивного аппарата, цензурных гонений шла огромная умственная работа, рождались новые идеи, разные по своему характеру, как, например, идеи славянофильства и западничества, которых тем не менее объединяло неприятие николаевской политической системы.

Славянофилы - представители либерально настроенной дворянской интеллигенции. Учение о самобытности и национальной исключительности русского народа, его мессианской предопределенности, неприятие им западноевропейского пути социально-политического развития, даже противопоставление России Западу, защита самодержавия, православия, некоторых консервативных, точнее, патриархальных общественных институтов сближали их с представителями "официальной народности". Однако славянофилов никоим образом нельзя смешивать с представителями этого идейного направления. Славянофильство - оппозиционное течение в русской общественной мысли, и в этом смысле оно имело больше точек соприкосновения с противостоящим ему западничеством, нежели с теоретиками "официальной народности". Славянофилы выступали за отмену крепостного права сверху и проведение других, буржуазных по своей сущности, реформ (хотя субъективно славянофилы выступали против буржуазного строя, особенно западноевропейского образца, с его "язвой пролетариатства", падением нравов и прочими отрицательными явлениями) в области суда, администрации, ратовали за развитие промышленности, торговли, просвещения, не принимали николаевскую политическую систему, выступали за свободу слова и печати. Но противоречивость взглядов славянофилов, сочетание в их воззрениях прогрессивных и консервативных черт до сих пор вызывают споры об оценке славянофильства. Следует также иметь в виду и то, что среди самих славянофилов не было единства мнений.

Поделиться:
Популярные книги

Искушение генерала драконов

Лунёва Мария
2. Генералы драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Искушение генерала драконов

Идеальный мир для Лекаря

Сапфир Олег
1. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря

Третье правило дворянина

Герда Александр
3. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Третье правило дворянина

Третий. Том 2

INDIGO
2. Отпуск
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Третий. Том 2

Лорд Системы 11

Токсик Саша
11. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Лорд Системы 11

Обыкновенные ведьмы средней полосы

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Обыкновенные ведьмы средней полосы

Купеческая дочь замуж не желает

Шах Ольга
Фантастика:
фэнтези
6.89
рейтинг книги
Купеческая дочь замуж не желает

Para bellum

Ланцов Михаил Алексеевич
4. Фрунзе
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.60
рейтинг книги
Para bellum

Неверный

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.50
рейтинг книги
Неверный

Неудержимый. Книга VI

Боярский Андрей
6. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга VI

Огненный князь

Машуков Тимур
1. Багряный восход
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Огненный князь

Вперед в прошлое 6

Ратманов Денис
6. Вперед в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 6

Без шансов

Семенов Павел
2. Пробуждение Системы
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Без шансов

Истребители. Трилогия

Поселягин Владимир Геннадьевич
Фантастика:
альтернативная история
7.30
рейтинг книги
Истребители. Трилогия