История России с древнейших времен до 1861 года
Шрифт:
В рассматриваемый период продолжало разиваться русское искусство. В XIV в. в Новгороде строится много посадских, сравнительно небольших храмов, из которых наиболее известны церкви Спаса на Ильине улице и Федора Стратилата на Федоровом ручье. В XV в. идет интенсивное строительство в Москве. Столицу великой державы хотели сделать парадной и монументальной. Иван III привлекает для работы итальянских архитекторов - самых умелых в то время. Среди них выделяется болонец Аристотель Фиораванти, не только архитектор, но и фортификатор, пушечный мастер-литейщик и чеканщик монет. В 1475 - 1479 гг. под его руководством в Кремле был построен Успенский собор - кафедральный храм митрополита всея Руси. Фиораванти обязали взять за образец Успенский собор во Владимире - тем самым как бы подчеркивалось, что столицей Руси стала Москва. Итальянскому архитектору действительно удалось создать храм в русском национальном стиле. Вероятно, Фиораванти составил проект и новых кремлевских стен, которые были сооружены в 1485 1516 гг. под руководством нескольких итальянских мастеров. Они заменили обветшавшие белокаменные стены времен Дмитрия Донского, построенные в соответствии с военной техникой своего времени, кирпичными, на белокаменном фундаменте. В Кремле были возведены Грановитая палата для торжественных приемов, Архангельский собор - усыпальница московских великих князей и царей, домовая церковь государей - Благовещенский собор (построен псковскими мастерами) и т. д.
Строительство московских укреплений продолжалось в течение всего XVI в. При Елене Глинской к Кремлю пристроили полукольцо укреплений Китай-города, защищавшее центральную часть посада. В конце XVI в. "городовых дел мастер" Федор Савельевич Конь возвел кольцо укреплений "Белого города" длиной ок. 9,5 км с 27 башнями (проходило по линии нынешнего Бульварного кольца). Ф. С. Конь построил также кремль в Смоленске, считается, что он воздвигал стены Симонова (в Москве) и Пафнутьева (в Боровске) монастырей. В самом конце XVI в. была создана последняя внешняя линия укреплений Москвы - "Скородом", деревянные стены на Земляном валу (проходил по линии нынешнего Садового кольца).
Со второй трети XVI в. в каменное зодчество проникает из народной деревянной архитектуры шатровый стиль. Его шедевром и одновременно наиболее ранним образцом является церковь Вознесения в селе Коломенском (ныне в черте Москвы). В 1554 - 1561 гг. архитекторы Постник Яковлев и Барма закончили на Красной площади строительство собора Покрова, что на Рву, посвященного взятию Казани (Казанью русские войска овладели на следующий День после праздника Покрова). Эту церковь по одному из позднее пристроенных приделов чаще называют храмом Василия Блаженного. Это вершина русского зодчества XVI в. Вокруг огромного центрального шатра - восемь глав, в чем-то похожих и вместе с тем разнообразных. Как Москва объединила вокруг себя разные земли Руси, так и центральный шатер объединяет в нерасторжимое целое красочное разнообразие отдельных главок.
Во второй половине XIV - первой половине XV в. работали два великих русских художника - Феофан Грек и Андрей Рублев. Феофан, выходец из Византии, во второй половине XIV в. работал в Новгороде, а затем и в Москве. Для стиля фресковых росписей Феофана и его икон характерна особая экспрессивность, эмоциональность. Феофан не всегда тщательно прорисовывал свои изображения, но достигал огромной силы воздействия на чувства зрителя. Этот характер живописи соответствовал и темпераменту художника, о котором говорили, что он "изограф нарочитый и живописець изящный во иконописцех". Современник рассказывает, что во время работы он никогда не стоял на месте ("ногами бес покоя стояше"): вероятно, для того, чтобы все время видеть, как смотрится мазок издали. Не прерывая работы, Феофан вел беседы с друзьями - и об искусстве, и о философии.
Иной характер носит живопись Андрея Рублева (ок. 1360 - 1430). Великолепный колорист, Андрей Рублев создавал умиротворенные композиции. В годы кровавых феодальных междоусобиц, вражеских набегов он отразил в живописи народную мечту о мире, спокойствии, благополучии, человеческой близости. Эти черты особенно ярко проявились в его самом знаменитом произведении - "Троице". На иконе изображены трое прекрасных юношей, ведущих неторопливую, дружескую и вместе с тем печальную беседу. Андрей Рублев работал и в области книжной миниатюры. Во времена, когда искусство было большей частью безымянным, он оставил после себя прочную память. Даже в середине XVI в. в одном из завещаний среди множества икон без указания авторов особо выделялся образ "Ондреева письма Рублева".
Традиции Андрея Рублева продолжались в живописи второй половины XV XVI в. Особенно выделяются фресковые росписи Дионисия (лучше всего они сохранились в Ферапонтовом монастыре в Белозерском крае), не только своеобразные по композиции, но и с неповторимо нежным колоритом. Во второй половине XVI в. в живописи появляются уже и первые портретные изображения - "парсуны".
Характерными чертами русского быта XVI в. оставались консервативность и большая, чем в предыдущие периоды, но все еще незначительная дифференцированность: разница в быте между господствующим классом и "черными" людьми по-прежнему была скорее количественной, чем качественной. Мало отличались друг от друга в это время городские и сельские жилища. Город был комплексом усадеб, на улицы и переулки выходили не дома, а высокие глухие заборы. В каждой усадьбе были изба, хозяйственные постройки, небольшой огород с садом. Боярская усадьба имела большие размеры, разнообразнее были хозяйственные постройки, кроме господского дома, стояли "людские" избы, в которых жили холопы. Горожане держали также домашний скот, а потому за городской чертой обязательно устраивались выгоны.
Жилища и представителей высших сословий, и рядовых горожан, и крестьян были, за редким исключением (у самых богатых бояр изредка встречались каменные хоромы), срубными, из сосновых бревен, топились чаще всего по-черному, дым выходил через специальное дымовое отверстие. Каменные печи с дымоходами встречались в самых богатых домах, "белая изба", "белая горница" обычно специально отмечались. Основная постройка называлась избой. Избы феодалов состояли из нескольких срубов, иногда на высоких подклетях; бывали двух- и трехэтажными. На дворе могла стоять и башня - "повалуша" или "терем". Дома украшались высокохудожественной затейливой резьбой. Окна были небольшими, в богатых домах - слюдяные, в бедных - закрытые всего лишь бычьим пузырем.
Больше различий было в одежде. Крестьянское платье этого периода не отличалось от одежды предшествующего времени. Зато знать одевалась богато и разнообразно. Уже в первой половине XVI в. известны щеголи-модники, которые, по словам митрополита Даниила, "красятся и упестреваются... о красоте сапожней весь ум имея и о прочих ризах" (т. е. одеждах). Щеголи размышляют "о ожерелиях, о пуговицах... о стрижении главы, о повышении косм... о кивании главе, о уставлении перст, о выставлении ног", они "украшаются вящше жен умывании различными и натирании хитрыми". Среди боярства были распространены одеяния из дорогих привозных тканей фландрского сукна и венецианского бархата, из восточного "рытого" бархата и из атласа, из тафты и парчи. Если простые люди носили шубы из дешевых мехов - овчины и белки, то на боярские шел соболь, а то и одни "пупки собольи" (брюшко); встречались даже горностаевые шубы. Шуба беличья или даже кунья была недостаточно престижна для знатного боярина. Иван Грозный, презрительно говоря об одном из Шуйских, замечал, что у него бедного была всего одна шуба, к тому же "мухояр (полушерстяная ткань) зелен на куницах, да и те ветхи". Цена шубы зависела не только от стоимости меха: серебряные или даже золотые пуговицы могли стоить столько же, а то и еще дороже, чем сама шуба.
Одежды и украшения знатных женщин стоили не меньше. К платьям боярынь пришивали куски цветной ткани или кожи, часто с вышивками, с драгоценными камнями - "вошвы". Они стоили немало - недаром ходила пословица: "Дороже кожуха вошвы стали".
Отличались и головные уборы. У крестьян - дешевые войлочные шляпы, зимой - шапки из недорогих мехов, у горожан - разнообразные колпаки. Колпаки для знати изготовляли из тонкого фетра с оторочкой из дорогого меха, украшали драгоценными камнями. Так, в одном из завещаний упомянут колпак, унизанный жемчугом, с пуговицами из яхонтов и жемчугов. При дворе в моде были восточные головные уборы - "тафьи", тюбетейки. Иной раз их даже не снимали, входя в церковь, что сурово осуждал в особой статье "Стоглав", предписавший, во-первых, всем, начиная с царя, князей, бояр и "прочих вельмож", снимать в церкви шапки, а во-вторых, чтобы "тафьи... отныне и впредь на всех православных крестьянех никогда же не являлися". Но церковь оказалась бессильной перед модой: Иван Грозный и его опричники входили в церковь в тафьях.
Военное снаряжение, естественно, использовали только феодалы, но у "верхов" и у "низов" этого класса оно различалось. Рядовой сын боярский выходил на службу в стеганом "тегиляе" с нашитыми на него кольчужными кольцами, со старой дедовской саблей, в простом металлическом шлеме. Боярское же военное снаряжение состояло из дорогих привозных вещей, украшенных золотом и серебром.
Различалась и утварь богатых и бедных людей. В боярских домах парадная посуда была из серебра ("суды серебряны"), повседневная - из олова, в домах среднего достатка "суды оловянные" были посудой для гостей, а ежедневно пользовались глиняной и деревянной; наконец, у большинства населения парадной посуды не было вовсе.