История России с начала XVIII до конца XIX века
Шрифт:
Самым кардинальным актом правительственной политики 50-х годов была отмена внутренних таможенных и мелочных сборов указом от 20 декабря 1753 г . В 1760 г . в Сенат уже был подан проект указа об уничтожении всех монополий и откупов, а 10 октября был разослан на места, хотя и не опубликован, указ о свободе торговли всеми изделиями русского производства.
Таким образом, перед нами явные признаки демонтажа (либерализации?!) традиционной политики феодальной регламентации в области экономики. Причем постепенность изменений и их явная противоречивость свидетельствуют, скорее всего, о чисто прагматическом характере этой политики, т.е. об отсутствии в ее основе каких-либо теоретических концепций.
С вступлением на престол Екатерины II отказ от традиционной политики «насильственного»
В 70-е годы правительство Екатерины II идет на еще более кардинальные решения. Указом от 17 марта 1775 г . была объявлена свобода заведения промышленных предприятий для всех отраслей промышленности, отменены были все сборы от мелких промыслов. В 1777 г . были отменены сборы с домашних станов, принадлежащих фабрикам, т.е. резко улучшены были условия деятельности так называемых рассеянных мануфактур. В 1784 г . снова был именной указ о поощрении местной легкой промышленности.
Таким образом, усиление крепостничества и поощрение промыслов практически происходило одновременно.
Историки в попытках объяснения причин столь сложного явления прибегали к весьма разным интерпретациям и трактовкам. Часть из них считала Екатерину II просто лицемерным политиком, надевшим на себя маску либерала, но по своей внутренней сути являвшимся завзятым крепостником. Другие считали либеральные реверансы великой императрицы вполне искренними, но целиком разбивавшимися о реакционные силы помещичьего класса. Корень зла подобные историки видели (и видят) в постоянном стремлении помещиков к безмерной эксплуатации крепостных крестьян. Именно под нажимом помещичьего сословия екатерининское правительство и привело к резкому усилению режима крепостничества, к установлению диктатуры помещиков, их полному господству в стране, обществе, государстве.
Подобная оценка социально-экономической политики в России во второй половине XVIII в. оставляет слишком много вопросов. Главное же остается неясным: как могли ужиться в политике единой правящей элиты столь принципиально различные направления — субъективно осознанный либерализм и столь же осознанное «реакционное» феодально-крепостническое начало.
Между тем, на наш взгляд, есть вполне реальная возможность дать наиболее убедительную оценку такой политике как вполне целостному явлению. Для этого необходимо еще раз осознать кардинальнейшую особенность истории Российского государства, заключающуюся в том, что природно-кли-матические условия создавали в стране из века в век крайне неблагоприятную обстановку для развития основы основ ее существования — сельского хозяйства.
Российское общество вплоть до XX века развивалось как общество с относительно низким объемом совокупного прибавочного продукта, что в принципе навсегда обрекало бы его на судьбу примитивного земледельческого социума.
Поэтому историческая необходимость уже в средневековье привела в России к формированию особого, необычного для запада Европы типа государственности с весьма жесткими рычагами государственного механизма, ибо основной функцией Российского государства были концентрация и перераспределение относительного минимума прибавочного продукта в интересах развития и самого общества и его господствующего класса. Поэтому далеко не случайна была на востоке Европы многовековая традиция централизованной, самодержавной, по сути своей деспотической власти. Не случаен был и необычайно суровый режим крепостного права. Долгие века этот режим был призван обеспечивать поступательное развитие и общества и государства. Это развитие осуществлялось главным образом путем использования сверхнапряженного труда крестьянства, экономическое положение которого было на грани потери собственного воспроизводства.
Огромные пространства российского Нечерноземья веками были ареной практически убыточного сельского хозяйства. Во второй половине XVIII в. во Владимирской губернии лишь один уезд из 12-ти (Покровский) имел некоторый излишек зерна (по сравнению с тем количеством зерна, которое шло на собственное потребление). В четырех уездах своего зерна хватало лишь на 6—8 месяцев в году. Такое же положение было и в соседней Ярославской губернии. Здесь лишь три уезда обходились «своим хлебом» и в случае удачного урожая могли иметь некоторый товарный излишек зерна. В Тверской губернии в 80-е годы XVIH в. «по расчислению нескольких лет» годовой бюджет средней крестьянской семьи из 4-х человек (глава семьи, жена и двое детей) по расходам должен был составлять 26 руб. 43 с половиной копейки. В то же время реальный доход такой семьи был в год не более 6—10 руб. Остальные надо было добывать путем различного рода промыслов или жить впроголодь, разоряя свое собственное хозяйство. Последнее встречалось нередко. Достаточно сказать, что в среднем потребление всей зерновой продукции составляло лишь 1500 килокалорий на человека в сутки (норма 3—4 тыс. килокалорий).
Видимо, такая же ситуация была почти на всем пространстве Нечерноземья России. Во всяком случае, в одном из докладов комиссии о коммерции (от 21 июня 1764 г .) общая оценка состояния земледелия в России такова: «крестьянин, трудясь через целое лето, насилу на платеж своих оброков может заработать». Иначе говоря, большую часть необходимой для расходов суммы русский крестьянин должен был добывать на стороне, точнее, вне сферы сельского хозяйства. Поэтому в Нечерноземье России издавна были развиты различного рода крестьянские промыслы.
С основанием новой столицы на берегу Финского залива, с сооружением сети каналов, соединяющих Петербург с остальной частью страны, возможности применения крестьянского труда резко расширились. Это способствовало усилению развития мелкой промышленности в виде различного рода ремесленных заведений, а в некоторых случаях капиталистических коопераций и даже мануфактур.
Вместе с тем важно подчеркнуть, что продукция земледелия Нечерноземья оставалась общественно необходимой. Иначе говоря, о сокращении объема сельскохозяйственного производства в этом гигантском регионе не могло быть и речи! Однако сравнительно быстрый процесс развития крестьянских промыслов и торговли объективно создавал условия для сокращения объема земледельческого производства на территории исторического ядра Российского государства. В то же время помещики стремились не только сохранить прежнюю запашку, но кое-где и увеличить. Отсюда и необычно резкий протест крестьян (хотя эксплуатация еще отнюдь не становилась «непомерной»).
Именно эта сложная и противоречивая ситуация и лежала в основе правительственной политики монархов середины и второй половины XVIII в. Основной массе населения страны нужны были условия для приложения своего труда в сфере промышленности как способ дополнительного к сельскохозяйственному производству заработка, и политика правящей верхушки должна была отвечать этим потребностям. Больше того, политика правительства конца 50-х — начала 60-х годов, запрещая промысловые монополии и откупа, часто поощряла в первую очередь именно мелкие промыслы, а не развитие крупных мануфактур. В одном из сенатских указов об этом заявлено со всей откровенностью: «а в заведении для того фабрик не позволять, дабы чрез то у мастеровых людей пропитание отъемлемо не было». Таким образом, прямое поощрение вовлечения основной массы крестьянства в торгово-промышленную деятельность было продиктовано суровой необходимостью помочь выживанию громадной массы населения Нечерноземья. Это была чисто прагматическая линия правительственной политики.