История России. XX век

Боханов Александр Николаевич

Наблюдалось, таким образом, редкое в истории явление: революция на очередном этапе получила возможность наконец-то в полную меру выявить все богатство своих задач, целей, движущих сил. Этот взрыв гигантской накопленной ранее социальной энергии изменял картину революции. Она растекалась по необозримым просторам России крупными и мелкими потоками; формировались новые центры притяжения политических и социальных сил (в Прибалтике, на Украине, на Дону, Северном Кавказе и в Закавказье, на Волге, Урале, а Сибири и на Дальнем Востоке); возникавшие уже новые — внутриреволюционные — противоречия определяли (в дополнение к дореволюционным) последующую динамику революционного процесса.

Октябрьский переворот ускорил и довел до низшей точки распад государственной власти в России. Бездумно отбросив остатки дореволюционной центральной и местной власти (городские думы, земства, судебную систему и пр.), разрушив зачатки возникавшей после Февраля демократической власти, Советы, претендуя на всю полноту государственной власти, оказались совершенно не готовыми к выполнению новых функций. Предстоял долгий и мучительный путь приобретения практического опыта, выстраивания новой

централизованной системы власти, формирования концепции государственного управления, подготовки новых кадров. Однако основная трудность заключалась в том, что Советы и не желали укладываться в единую структуру общегосударственной власти. Этому мешало то обстоятельство, что широкие демократические круги не признали легитимность II Всероссийского съезда Советов и его правона изменение характера власти в государстве, на принятие основополагающих законов. Большевистское Временное правительство (Временное — до созыва Учредительного собрания) не получило поддержки даже со стороны социалистических партий, требовавших создания однородного социалистического правительства. Сохранив правительство большевистским (при ограниченном участии «левых» эсеров), Ленин до предела сузил первоначальную политическую базу центральной Советской власти. Оборотной стороной господства большевиков в правительстве явилось обеспечение максимального простора для революционизма масс, что могло расширить эту базу в будущем. Поэтому Советы, будучи органами чрезвычайно широкого демократического и социального фронта, решали трудную для себя задачу: идти ли «под руку» большевиков или объявлять им войну как узурпаторам власти. Но, пожалуй, самое парадоксальное заключалось в том, что, передавая в центре и на местах всю полноту власти Советам, II съезд Советов положил начало глубокому расколу, расслоению уже и этой, только что родившейся власти. Советы, вобрав в себя радикализм настроений средних и низших слоев населения города и деревни, стали организаторами местных движений со всем их разнообразием интересов и антагонизмов.

Выборы в Учредительное собрание, состоявшиеся 12 ноября 1917 г ., убедительно показали быстрое полевение масс. Буржуазные партии, растеряв доверие на предыдущих этапах революции, собрали всего 13% голосов избирателей. Не добились решающего успеха и большевики — они получили лишь четверть депутатских мест (учтем при этом временный эмоциональный эффект Октября, пропагандистское воздействие декретов о земле и о мире). Абсолютное большинство избирателей высказалось за социалистов (они получили 427 мест из 715) и за их детище — Советы. Эта возникшая на зыбкой почве революционного настроения связка социалисты— Советы показывала, что проголосовавшие за эсеров, меньшевиков, энесов и другие партии социальные группы в построении Советов пойдут своим путем, предложат свою программу первоочередных мер, противопоставят свои Советы большевистским Советам. Голосование за социалистов не означало убежденности большинства избирателей в идеи социализма. В социализме (в его романтическом, пропагандистском восприятии) искалось нравственное и политическое обоснование для радикализма при решении насущных, злободневных задач. Поэтому социалистическое большинство включало нетерпеливую разношерстную массу населения, решившего использовать социалистический трамплин для броска (разбегания?!) в разные стороны. Неизбежная внутрисоветская борьба была, видимо, не менее, если не более, опасной для советской власти, чем открытые выступления ее противников (генерала Краснова под Петроградом, казачьих атаманов Каледина на Дону, Дутова — на Урале).

Этот этап «разбегания» Советов был естественным, логичным, отражал богатство содержания Великой российской революции. Он вмещал в себя и победу Советов, и их поражение, так как рушилась большевистская идея диктатуры «народа» через Советы. Все более ярко проявлявшееся различие природы Советов подводило их к этапу внутренней схватки по вопросу об их будущности, лидерстве, судьбе побежденных.

В первой половине 1918 г . внутрисоветский конфликт, быстро назревая, прорвался открытым столкновением разных ветвей Советов. Наиболее масштабно и бескомпромиссно это столкновение произошло между городом и деревней, между пролетарскими и крестьянскими Советами. Сельские Советы укрепили свою роль зимой—весной 1918 г . в ходе конфискации частнособственнической земли, «черного передела» крестьянских наделов, организации на новых основах внутридеревенской жизни. Они повели за собой огромные массы крестьянства и на следующем этапе аграрно-крестьянской революции — разрушения государственных налоговых повинностей, государственных монополий, твердых цен, отстаивания под флагом свободной торговли права мелкого частного собственника на «неурезанную» свободу (питаемую идеями утопического социализма и анархизма). В результате государственные заготовки продуктов питания резко упали, над армией и городским населением нависла угроза голода, нормы отпуска продуктов питания в столицах уменьшились до критических размеров. Отстаивая свое революционное право, занятая первоочередными задачами увеличения посевов, расширения поголовья скота, увеличения страховых запасов, деревня поворачивалась к городу спиной. Тенденция натурализации сельского хозяйства становилась угрожающей с точки зрения интересов экономики страны в целом. Весной 1918 г . Ленин вынужден был констатировать, что главным врагом революции стала мелкобуржуазная стихия частного собственника (крестьянина, ремесленника, кустаря, торговца). Революция открылась той своей неожиданной стороной, о которой большевики не думали, старательно развивая «концепцию» союза рабочих и крестьян.

Используя наметившийся в деревне раскол между зажиточной и беднейшей частью крестьянства по поводу характера и результатов аграрно-крестьянской революции, Советское правительство ввело продовольственную диктатуру (апрель—май 1918 г .). Созданием комитетов бедноты (комбедов) и продовольственных отрядов (вооруженных солдат и рабочих) оно фактически предъявило ультиматум деревне, сельским

Советам. Условием его было: или переход на позиции пролетарской диктатуры (выполнение государственных повинностей, неэквивалентность экономических отношений), или вооруженное подавление сопротивления. Этот ультиматум, таким образом, был предъявлен большинству крестьянства, надеявшемуся в ходе революции укрепить свое частное хозяйство. Объявление войны сельским Советам явилось первым крупным политическим столкновением на почве Советской власти.

Второй фронт борьбы — в национальных районах, где Советы, возникшие после Октября, быстро трансформировались в местные национальные органы власти, возглавившие борьбу за самоопределение народов, за автономию, отделение от России.

Таких политических фронтов по всей стране открывалось много, что свидетельствовало о тяжелом недуге Советской власти — тяге к раздроблению, обособлению, защите разнообразных групповых интересов, подводило к черте открытой борьбы. Со стороны центра это вызывало необходимость решительного подавления центробежных тенденций, поддержания лишь тех Советов, которые признавали режим пролетарской (большевистской) диктатуры. Дорогу к унификации Советов прокладывали ревкомы, ВЧК, партячейки, армейское командование. Трагедия российской революции заключалась не только в ее саморазвитии, но и в самораспаде, самоуничтожении. Идеалы революции беспощадно растаптывались ее главными «движителями» — участниками.

Процесс подчинения социальному эгоизму не мог не затронуть и городские Советы. Хотя термин «городские Советы» не вполне точно отражает послеоктябрьскую ситуацию. Острые противоречия разъединяли городские Советы центра и периферии, губерний и уездов и т.п. Они различались по партийному составу, программам и методам работы. Лишь решительная борьба за унификацию (главным образом, методом силового давления, террора) обеспечивала относительное единство этой ветви Советской власти, хотя борьба порой приобретала открытый, военный характер (наподобие восстания в Воткинске и Ижевске осенью 1918 г .). Как и в остальных направлениях советского движения, в городе верх брали классовые, профессиональные, групповые, корпоративные интересы в ущерб государственным. Не получили поддержки попытки правительства предложить разработанную еще до Октября программу постепенного обобществления буржуазной собственности (на основе введения рабочего контроля, трестирования лишь ведущих отраслей промышленности, общественного контроля над доходами и потреблением богатых слоев, использования банков для контроля за движением товаров и т.п.). Волна пролетарского «почина» смела курс на госкапитализм, т.е. соединение нового государства в лице Советов и подконтрольных ему частнокапиталистических предприятий. Стихия национализации промышленных предприятий, конфискации банковских средств для бесконтрольного их распределения между рабочими коллективами, тяга к натуральному продуктообмену, конфискациям товаров в частных лавках и на складах, массовый переход к нормированному карточному распределению и тому подобные методы глубокого и грубого вторжения в хрупкую ткань экономических отношений делали Советы послушным орудием при проведении «красногвардейской атаки» на капитал. В угоду интересам отдельных групп рабочих разрушалась налаженная система хозяйственных связей между городом и деревней, центром и регионами, отдельными отраслями народного хозяйства.

Попытки правительства весной 1918 г . (нашедшие отражение в работе Ленина «Очередные задачи Советской власти») навести элементарный порядок в сфере управления (под лозунгом «учет и контроль»), снизить темп национализации, оздоровить финансы, оживить кооперативное движение, наладить деловые отношения с широкими слоями технической и научной интеллигенции были нейтрализованы тягой «наинизших низов» к «простым» и, с их точки зрения, наиболее эффективным решениям. И городские Советы, таким образом, становились рассадниками антагонизма, борьбы, разрушавших советскую систему. Советское правительство, вынужденное опираться прежде всего на городские рабочие Советы, становилось их заложником. Стараясь находиться хотя бы на полшага впереди этого грозного вала народной революционной инициативы, Ленин вынужден был лихорадочно развивать соответствующую «теорию» революции, фактически обслуживавшую, освящавшую, ссылаясь на марксизм, анархию революции, возводя очередные вынужденные меры в ранг принципов коммунистического строительства. Чего стоят бесконечные смены установок в области кооперативного и профсоюзного движения, роли денег, разверстки, морального и материального поощрения, запретительных мер в отношении торговли и т.п.!

Преобладание стихии обобществления (яркий пример тому — ликвидация частной организованной торговли к осени 1918 г .) не отрицало и важной роли «доктрины», т.е. марксистской характеристики социализма, слепое преклонение перед которой большей части большевистского руководства задавало ориентиры революционным преобразованиям, подстегивало, ускоряло, подправляло их в сторону социализма. Для вынужденного обмена фабричных продуктов на продукты питания выдвигался ориентир будущего коммунистического натурального продуктообмена, для практики огосударствления кооперации — построения единой общегосударственной потребительско-производительной коммуны, для взаимопомощи деревенского пролетариата, бедноты — коммуны, совхозы.

Перед лицом углубляющегося кризиса Советской власти сама собой отпадала идея возможного политического гибрида — соединения Советов с Учредительным собранием. В реальной обстановке конца 1917 — начала 1918 г . Учредительное собрание не могло нести в себе конструктивное начало: его работа неизбежно обострила бы до предела все противоречия в обществе, став открытой ареной ожесточенной политической борьбы, попыткой антибольшевистских сил (т.е. большинства и в стране, и в стенах Собрания) «переиграть» Октябрь. Созвав 5 января 1918 г . Учредительное собрание, Советское правительство на следующий день разогнало его, откровенно продемонстрировав примат голого политического расчета. В антибольшевистском лагере лозунг созыва Учредительного собрания в той же мере стал призывом к свержению Советской власти, возврату к дооктябрьскому режиму.