История Российская. Часть 3

Татищев Василий Никитич

Война литвы с немцами. В тот же год король Ягайло польский и князь великий Витовт литовский ходили опять ратью к Марьину городу и рать немецкую побили, и с города взяли 300 тысячей пенязей золотых откупа, и мир сотворили, и возвратились восвояси.

Война шведов к Кореле. Шведы побиты. Охабень. Первые деньги артуги. Война заволочан на мурман. В тот же год приходили шведы ратью и взяли новгородский пригородок Корельский. И пошли за ними новгородцы с князем Семеном, называемым Лугвенем, Ольгердовичем. И пришли в землю Шведскую, села повоевали и пожгли, а шведов взяли, а иных посекли, а у города Выборга слободу (охабень) взяли и пожгли. В том же году завершена была церковь пречистой Богородицы ростовская соборная, которая было сгорела от пожара, и освящена была Григорием владыкою, архиепископом ростовским. В тот же год в Новгороде Иоанн, владыка новгородский, поставил церковь каменную святых исповедников Григория, Симона и Авива. В тот же год в Новгороде начали новгородцы торговать беличьими лобками, и грошами литовскими, и артугами немецкими, а куны отложили, что были мортки куньи, при посадничестве Григория Богдановича и при тысяцком Василие Осифовиче. В тот же год заволочане ходили ратью на мурман новгородским велением, а воеводой был Яков Стефанович, и воевали их.

1412. Змей огненный. В год 6920 (1412) в сентябре приехал из Литвы во Тверь князь Александр Иванович, честь многую приняв от Витовта. Той же осенью князь Иван Михайлович тверской заложил град на Новоторжском рубеже. Месяца декабря в 8 день был князь Василий Михайлович кашинский на праздник святого Зачатия в своем селе в Стражкове, и пели они вечерню уже после прокимена, и в то время полетел от града от Кашина змий великий очень и страшный, дыша огнем, и летел от востока к западу к некоему озеру, как заря, светясь. И видел его князь Василий Михайлович,

и его бояре, и все люди, и по всем селам около града, а видели его все в одно время.

Брак Александра. Января в 17 день князь Иван Васильевич ярославский выдал дочь свою Марью за князя Александра Федоровича.

Хан Зелени. Той же зимой сел в Орде на ханство Зелени-Салтан, Тохтамышев сын, а Едигея князя прогнал.

Дороговизна. В тот же год засуха была в Новгороде Нижнем, покупали меру ржи по сорок алтынов и по четыре алтына старыми деньгами.

Союз тверских с литовскими. В тот же год из Орды от хана Зелени-Салтана, Тохтамышева сына, пришел во Тверь посол лютый, зовя с собою князя Ивана Михайловича тверского. А в то время между братиею, князем Иваном Михайловичем и князем Василием Михайловичем кашинским, нелюбовь великая была. И повелел князь Иван Михайлович брата своего князя Василия Михайловича поймать, и бояр его, и слуг его месяца июня в 28 день, а в Кашин послал своего наместника, а княгиню его повелел привести во Тверь. А также на следующий день, в четверток после вечерни, послал под стражей брата своего Василия Михайловича на Новый городок. И были они на Переволочье, и там сошли с коней, и князь прежде всех погнал на коне в одном терлике (кафтане) и без кивера, и перешел вброд реку Тмаку, и погнал не дорогами. И случилось ему в некоем селе обрести такого человека, который принял его, печалясь о нем, и хранил его втаю в лесе, и перехватывал вести; и побежал с ним к Москве. Посланные же за ним, много искав, не нашли, и была брату его князю Ивану печаль и страх не малый. Но вскоре послал в Литву, прося князя великого Витовта о единстве. И князь великий Витовт литовский и князь Иван Михайлович тверской взяли единство, что быть им всюду заодно. В тот же год за два дня до Ильина дня было знамение в городе Кашине: при вечере видели серп из облака.

В тот же год князь Василий Михайлович кашинский пошел с Москвы в Орду к хану Зелени-Салтану Тохтамышевичу и жаловался на племянника своего князя Ивана тверского.

Нижний опять отдан. Князь великий в Орду. Кн. Иван ярославский. В тот же год вышли из Орды князи Нижнего Новгорода, пожалованные от хана Зелени-Салтана Тохтамышевича Большой орды, взяв от него ярлык на всю свою вотчину, Нижний Новгород и Городец. А августа в 1 день, на память святых Елеазара и Соломонии и 7 сынов ее, князь великий Василий Дмитриевич пошел в Орду к хану Зелени-Салтану со множеством богатства и со всеми своими вельможами, да с ним князь Иван Васильевич ярославский.

В тот же год была паводь в Спожинное говенье, вода великая во всех реках.

Умер хан Зелени. Керим-Бердей. Августа в 15 день, на Успение пречистой Богородицы, пошел в Орду князь Иван Михайлович тверской к хану Зелени рекою Волгою в судах, благословясь у отца своего епископа Антония и у всего священного собора; и проводили его сыновья его и все великое множество народа со слезами, а с ним бояр и слуг множество; а иные бояре и слуги множество проводили его до Нижнего Новгорода. И там отпустил их назад, а сам пошел в Орду. А в то время в Орде до его прихода Божиею милостию тот злой наш недруг хан Зелени-Салтан Тохтамышевич умер, застрелен на войне от брата своего Керим-Бердея.

1413. Дорогомилово. В год 6921 (1413) в сентябре Григорий, владыка ростовский, второй архиепископ в Ростове, ибо первый был Федор, племянник святого Сергия, игумена радонежского, а второй сей Григорий, благословением Фотия митрополита поставил церковь каменную Благовещения пречистой Богородицы на Дорогомилове над рекою Москвою, а от земли митрополитовой Кудринского села отступился, потому что оно было митрополитово.

Князь Лугвень в Литву. В ту же осень в сентябре князь Семен, называемый Лугвень, Ольгердович, внук Гедиминов, из Новгорода отъехал в Литву по отзыву тайно братьи своей и наместников своих с пригородов Новгородских свел. Той же осенью в Новгороде завершена была церковь святого Николы на Вереже у моста. В ту же осень месяца октября 25 дня, на Дмитриев день, вышел из Орды князь великий Василий Дмитриевич московский, а с ним князь Василий Михайлович кашинский, и пришел в Москву по добру и по здорову, а о Нижнем Новгороде волнения ради не докончил.

Хан Керим-Бердей. В ту же осень сел в Орде на царстве Керим-Бердей хан, сын Тохтамышев. В ту же осень месяца октября в 31 день на ночь во Твери погорел Городень на Волге, и церковь пречистой Богородицы, и двор княжий, и много имения княжьего, и жита, и запас всякий погорел. Той же зимой месяца декабря в 24 день, канун Рождества Христова, пришел князь Василий Михайлович в Кашин с татарами. И князь Иван Борисович и застава тверская в город его Кашин не пустили, и князь Василий Михайлович опять пошел в Орду.

Разрыв Литвы с Новгородом. Причина войны. Лугвеня объявления. Федор смоленский в Немецкую землю. Января в 2 день польский король Ягайло и литовский князь великий Витовт и князь Семен Лугвень Ольгердович вскинули грамоты разметные на Новгород, говоря: «Что было и есть, принимали нас на том, что если к нам сложат немцы крестное целование, и мир, и докончание, и вам было также к немцам сложить крестное целование и мир, и докончание оставить, а с нами быть заедино. И о том мы к вам посылали панов Немира и Зиновия Братошича, стоите ли в том слове. И вы им отвечали: „Новгород не может иначе учинить; как мы с литовским мирны, так мы и с немцами мирны; и мы для того князя Лугвеня вывели к себе от вас, а с немцами мы мир вечный взяли, и с пруссами, уграми, и со всеми нашими граничными странами мирны мы“. А вы свое слово забыли, как нам давались, чтоб было вам быть с нами заедино; и вы то все нам лгали, и неправда в вас великая чинится. Да еще ваши люди нас ругали и бесчестили и язычниками нас звали и неверными, а мы христиане, а язычество и сами ненавидим. Еще ж надо всем тем приняли вы нашего врага князя Феодора Юрьевича, внука Святославова, смоленского. И вот мы ныне из-за вашего непослушания к нам разрываем с вами и слагаем с себя к вам крестное целование, и мир, и докончание». А князь Семен, называемый Лугвень, Ольгердович сложил же с себя целование крестное к Новгороду, сказав так: «Мы с королем Ягайлом польским и с Витовтом Кестутьевичем, великим князем литовским, один человек. А что меня держали вы у себя добротою и кормлением, то добро было, а я стоял с вами заедино на ваших недругов, и трудился, и кровь свою проливал за вас. А ныне у братии моей старшей с вами нелюбовь, у Ягайло, короля польского, и Витовта, великого князя литовского, тогда и мне нелюбовь с вами, потому что я им брат и нельзя мне быть с ними в розни; и вам бы на меня в сем злобы не было». Слышал же сие князь Федор Юрьевич смоленский, внук Святославов, что его ради собирается брань быть и кровопролитие, и сказал к новгородцам так: «Братия и друзья новгородцы, что меня вы в безвремении моем держали у себя добротою своею и кормлением, за сие вам Бог воздаст; а что ныне вам мятеж, и брань, и кровопролитие хочет быть меня ради, вы из-за меня нелюбия с Витовтом не держите, но отпустите меня туда, где меня Бог наставит». И отъехал в Немецкую землю с плачем и со многими слезами. Той же зимой владыка Иоанн новгородский был на Москве у пресвященного Фотия, митрополита киевского и всея Руси, приезжал с дарами и с честию. И на Москве тогда преставился архидьякон владыки новгородского Иоаким, и положен был в монастыре Иоанна Златоустого вне града Москвы.

Городень. Морозов. Той же зимой месяца марта в 19 день, в день воскресный, князь Александр Иванович тверской снова заложил Городень и собрал людей множество, и тверичей, и кашинцев, и срублен был вскоре. Той же весною вышел из Орды князь Иван Михайлович тверской, отпущен от хана Керим-Бердея Большой орды с честию и с пожалованием и пришел во Тверь во свое отечество на княжение Тверское месяца апреля в 9 день ранним утром. Епископ же тверской Антоний и весь священнический чин встретили его с крестами с честию и со многою радостию. В тот же год в Новгороде Великом поставили Церковь каменную святого Николы в Порхове при князе Юрие. В тот же год владыка Иоанн новгородский с воеводами новгородскими поставил церковь каменную, собор святого архангела Гавриила, на Хревковой улице, и освящал ее владыка сам на праздник ее. В тот же год в Новгороде Иван Морозов поставил церковь каменную Зачатия святого Иоанна Предтечи. [В тот же год от Можайска 15 верст в вотчине князя Андрея Дмитриевича, внука Иванова, правнука Иванова ж, праправнука Даниила московского, явилось знамение. Некий человек, именем Лука, из простых людей, ратников убогих, последний в нищете, на неком древе в неком месте нашел икону пречистой Богородицы, держащую на руке младенца, Господа нашего Иисуса Христа, с одной стороны иконы той на затворке Николай чудотворец, а с другой Илья пророк; и, взяв, целовал с верою многою, и поставил ее у нивы своей на месте простом, на дереве. И пришел иной некий человек, и взял ее у него. Лука ж умолив его, дал ему хлеб овеянный, и взял к себе снова икону, и пошел с нею в дом свой. И был в дому его расслабленный человек, лежавший

много лет. Лука ж показал ему икону и как нашел ее поведал ему все. Человек же он расслабленный удивился и молил Луку, да принесет к нему икону ту. Лука ж принес к нему, расслабленный же приложил чело, очи и устье ко святой иконе Божией матери и в тот час встал весь здрав, словно никогда не болел. И сие слышано было от всех там живущих, и стеклись многие, и приносили болящих и недужных, и все здравые становились. И начали приходить отовсюду людей множество, приносили недужных и расслабленных, и исцелялись, и чудеса многие бесчисленные бывали; и начали Луку чтить все люди, как пророка или апостола его имели в великой чести и славе. Лука ж пошел с иконою из Колочи ко граду Можайску; и как приблизился ко граду, и вышел для встречи его князь Андрей Дмитриевич с боярами своими и весь град от великих и до малых, даже и до сосущих молоко. И были знамения и чудеса многие от иконы Божией матери. А затем оттуда пошел Лука с иконою к Москве, и встретили его с крестами митрополит с епископами и со всем священным собором, а также и князи, и княгини, и с детьми своими, и бояре, и воеводы, и все вельможи, и все православного христианства множество. И было чудес бесчисленно много: слепые прозревали, хромые ходили, расслабленные восставали, немые говорили, глухие слышали, и во всяком недуге бывшие здоровыми становились; и что много говорить, сколько не может ум человечий изречь беспрестанно тогда бывавших тьмы тьмами бесчисленных несказанных чудес. И ходил Лука от града во град с иконою Божией матери, и везде чудеса бесчисленные несказанные бывали от иконы Божией матери, и все давали Луке, князи, и бояре, и все православные христиане, имения много в милостыню, и в честь, и в дары, и чествовали Луку, как апостола. Лука ж был вовсе простой человек, от последних поселян, но добродетель законную имел в себе, и возвратился снова в первое место свое, в Колочу, с чудотворною иконою, и богатство многое и бесчисленное собрал. И поставил двор себе, как некий князь, храмы светлые и великие, и слуг много собрал, предстоящих и проходящих пред ним отроков много имел во утварях украшенных, и трапеза его много кушаний имела обильных и дорогих, и напитков благовонных много; и ели и упивались с бывшими там его служащими, и на ловы ездил с ястребами, и с соколами, и кречетами, и псов множество имел, и медведей имел и сими утешался. От иконы ж Божией матери многие чудеса бывали, которую Лука поставил в церкви, которую сам создал, там где ныне монастырь стоит Колочский, и приходящие отовсюду болящие всякими недугами исцелялись. Сделался же Лука напрасен и бесстыден: когда же ловцы князя Андрея Дмитриевича с ястребами или с соколами повелением князя Андрея Дмитриевича на лов выезжали, он же сокольников бил и грабил и ястребов и соколов себе взимал; и сие не единожды, но многократно и всегда бывало. Князь Андрей же Дмитриевич терпел все сие; иногда ж и посылал к нему, он же к нему жестоко и сурово отвечал, князь Андрей же Дмитриевич со смирением и терпением умолчал. Затем начал и ловчих князя Андрея бить и грабить, и медведей и с ларями взимал к себе, и с ними веселился и утешался. После сего же некий жесток был ловчий у князя Андрея Дмитриевича, и выгадал время, и уловил медведя, что весьма зол и лют был, и повелел его вести близ двора Луки. Лука ж увидел медведя и вышел сам из хором своих со служащими его к медведю, и повелел ловчему князя Андрея у себя пустить его на дворе. Ловчий же князя Андрея лукавство сотворил над Лукою и в тот час пустил медведя, когда Лука еще не отошел. И пришел медведь на Луку, и едва отняли Луку от медведя, едва дыхание в ноздрях имел. И в тот час прибежал к Луке князь Андрей Дмитриевич, и видел Луку на последнем издыхании, и сказал к нему: «Почему ты бесовское позорище и плясание возлюбил и пьянству предался? Так тебя Бог прославил своей матери Богородицы образом чудотворным, ты ж сие ни во что ж положил, к не полезному мирскому житию сошел ты». Он же плакал, и слезы источал, и молился ему полезное устроить по его словам. Князь Андрей же Дмитриевич многим его и бесчисленным имением на том месте монастырь поставил во имя пречистой Богородицы, называемый Колочский, и чудотворную икону Божией матери в нем поставил, и чудеса сотворялись и до сего дня с верою приходящим. Лука ж в нем и постригся, и прожил несколько лет во умилении и во слезах, до тех пор, пока не преставился ко Господу.] В тот же год погорел град Тверь весь.

1414. В год 6922 (1414) месяца сентября в 3 день было знамение на небе.

На митрополита жалобы. Обвинение литовское. Собор в Литве. Епископы литовские. Епископов принуждение. Епископы отрекаются. Принуждены. Просьба епископов. Фотий ограблен от литвы. В ту же осень восстали неблагие люди на Фотия, митрополита киевского и всея Руси, и сотворили на него клеветы к великому князю Василию Дмитриевичу, возлагали на него, что ищет власти над князями более, нежели по достоинству будет ему, собирает дани великие и волости многие, чего не повелось и не бывало, вымучивая у людей налогами и клятвами. Много же клевет нанесли и Фотию митрополиту на великого князя, и ссорили, и сотворили нелюбовь. Затем после сего и в Литве наветы многие сотворили на Фотия митрополита к Витовту, великому князю литовскому, говоря: «От начала митрополиты всея Руси престол имели Киев и в нем сидели на престоле митрополитском всея Руси, ныне ж Киев ни во что же положили и все из него переносят в Москву. И вот ныне Фотий митрополит все драгоценно украшенное церковное и сосуды переносит в Москву и весь Киев и всю землю пустой сделал тяжкими пошлинами и данями великими и неудобоносимыми». И князь великий литовский Витовт, подущаемый латинниками, весьма рад сему обвинению был. Желая упразднить веру благочестивую, собрал епископов области своей, Исакия черниговского, Феодосия полоцкого, Дионисия луцкого, Герасима владимирского, Ивана галицкого, Севастьяна смоленского. Харитона холмского, Павла червенского, Евфимия туровского, и сказал к ним: «Слышали ли, что сотворил Фотий митрополит? Соборную церковь киевскую, престол митрополитский изначальный, что всея Руси глава, и слава, и честь, истощил и пограбил и уносит все на Москву. И вот подобает вам, избрав, поставить митрополита в Киеве, да соблюдает все по старине, и престол митрополитский Киевский начальный не рушится, и мы о сем без смущения и без печали будем». Епископы же о сем недоумевали, что сказать. Витовт же повелел им жалобу написать к себе на Фотия. «Что слышали от меня, сказал, что грабит и истощает великую соборную митропольскую киевскую церковь, главу всея Руси». Епископы же не хотели сего сотворить на отца своего и на господина Фотия митрополита, Витовт же со властию приказал им; они ж, иное желая, написали, так говоря: «Много же скорби и смущения слышим о великой церкви киевской, поскольку видим ныне вовсе запустеваемой и презираемой от Фотия, митрополита московского, и паству Христову без надзора и в погибели. И того ради во многой скорби были и печали, как овцы, словами только, а не делом, имея пастыря и учителя. Ибо не хочет даже видеть великую соборную митропольскую церковь, матерь и главу всея Руси, данные ему от Бога и от патриарха по священным правилам, ни же снова не хочет править людьми Божиими, как по достоинству будет и как подобает митрополиту, но скорее только приходы и прибытки церковные собирает и всякое драгоценно украшенное, старое устроение, и вещи дорогие, и всю честь великой киевской церкви на иное место переносит, куда ушел и где живет, то есть во называемый там град Москву. И вот ныне окончательно киевской церкви престол митрополитский запустел, и потому нам скорбь и печаль великая о великой соборной церкви киевской и о людях Божиих. Просим же тебя, великий князь Витовт, потрудись Господа ради дать нам руку помощи». Витовт же, видев сие, возрадовался весьма, получив свое желаемое, и повелел киевскую церковь досмотреть и переписать в ней все, также и грады, и волости, и села митропольские повелел переписать. И пришла весть к Фотию митрополиту из Киева на Москву, что клеветы многие сотворили на него лукавые люди, которые бежали от Фотия с Москвы, свои его бывшие там, к черниговскому владыке, а оттуда в Литву к Витовту. И так ссорили его с Витовтом, и брань великую воздвигли, и святой Божией церкви смущение и мятеж великий был. Фотий же митрополит тогда восхотел идти в Цареград; но уведал, что Витовт хочет на престол митрополитский в Киев поставить другого митрополита, и восхотел идти прежде в Киев, и уведать истину, и примириться с Витовтом, если возможно; если же нет, то пойдет в Цареград к патриарху, чтоб возбранил Витовту патриарх другого митрополита поставить в Киев. И так пошел с Москвы в Киев. И когда дошел до Литвы, взял его Витовт, и не дал ему пути идти в Цареград к патриарху, но ограбил его и возвратил к Москве; а грады митропольской киевской церкви великой соборной, и волости, и села раздал епископам своим, а наместников Фотиевых, ограбив, отослал на Москву. В тот же год погорел град Москва. И на Савву Авраамиева, который из оных клеветников, что клеветали на Фотия митрополита, огонь, как облако, сошел от горницы Фотиевой и поглотил его живым. В тот же год июня в 7 день тьма была в пяток перед обеднею; было же сие немного, только один час или чуть больше; видно ж было тогда звезды все, как и в ночи. Тогда ж некто гость с торгом пришел из Литвы и припал к Фотию митрополиту, говоря: «Прости меня, святитель Христов, когда мало прежде сих дней погорел град Москва и мое богатство много сгорело, и я скорбен стал весьма и в печали многой был; и снова ныне тьма была, и пришел на меня страх и трепет, и все внутри меня содрогнулось, и все узы мои злыми сотворились. И вот видишь меня ныне в великой беде, я разумел, что согрешил к тебе: ибо был в Литве с клеветниками, которые на тебя клеветали, злословили тебя, и пришел вот на Москву, и снова злословил тебя здесь; согрешил же ко Господу и к тебе, прости меня, святитель Христов». Фотий же удивился о бывшем с ним, и простил его и благословил, и повелел ему ко Христу Богу о грехах своих с чистою мыслию и смиренным сердцем молиться, и поститься, и милостыню творить. Человек же сотворил сие все, и так здрав был благодатию Христовою. Было же имя ему Фома Лазарев.